Форум » Ваши Фанфы по НРК » Познать что-то важное. - Альтернатива, мелодрама, Пейринг: Катя/Андрей Автор: SV-вагончик » Ответить
Познать что-то важное. - Альтернатива, мелодрама, Пейринг: Катя/Андрей Автор: SV-вагончик
SV-вагончик: ПОНЯТЬ ЧТО-ТО ВАЖНОЕ Рейтинг: не знаю Пейринг: Катя/Андрей Жанр: альтернатива, мелодрама Герои: Все те же Сюжет: Вчера на DVD посмотрела серию с «Лиссабоном», и сильно прониклась, подумала, а если бы Катя поехала после ресторана с Андреем куда-нибудь, а самое главное не «сдала» его Совету Директоров, но он ведь тогда еще не знал, что «…любит»….. - Кать, Катя, послушай, прости меня, прости, я все делаю не так, - Андрей быстро схватил Катю за локоть, но она вырвалась. Заученным движением поправил очки. Он всегда когда нервничал и не находил слов поправлял очки. «Я ничего не понимаю… Что мне делать… Она уходит… Вот Ромка, он бы нашелся, что сказать, сделать… Почему, почему она так со мной поступает… » - Я совершено запутался, я не понимаю что делаю. Ну, Катя, пожалуйста…., - Жданов пытался, практически из последних сил убедить себя, нет Катерину, а вот в чем он пока и сам не знал… - Мне кажется, что мы можем все вернуть, все начать с начала, Катенька… Катерина горестно усмехнулась. «Что же вернуть ты собираешься? Ты же так алкоголиком со мной станешь, у тебя же без спиртного со мной, ну никак… Не бойся же, чего же ты так боишься… Да не нужна мне твоя фирма…И ты мне не нужен… Не могу я больше… Так - не могу…» - Кать, послушайте меня… - Нет. Катя посмотрела на Андрея, ей очень хотелось увидеть его глаза, надежно спрятанные за стеклами дорогих очков, и понять мотивы, не те, которые изложены в инструкции, настоящие, она чувствовала, что есть что-то еще, очень важное, именно из-за этого они и толкутся тут, на морозе перед входом в ресторан «Лиссабон». Очень хотелось, что бы это выдуманное что-то, все-таки было, и не только ее Катиной выдумкой. «А в глазах твоих пустота…Ты боишься… Господи как же ты боишься… Меня, себя, людей, которые вездесуще тебя окружают. Ты же погряз в этом общественном мнении, ты же уже не живешь, а так существуешь, тобой управляет ком условностей, правил, догм, с которыми и жить не возможно, и отказаться тяжело… Ну не смотри же ты так, пожалуйста, ведь я как глупая Снегурочка, сейчас таять начну, а ты врешь… О, как же изысканно ты умеешь притворяться… Просто талант… Если бы не знала какой ты …. Поверила бы, растаяла, превратилась в пар или растворилась… В тебе только в тебе…Ты мой единственный хмельной и сладкий грех… » «Последний мой аргумент, против которого ты не сможешь устоять… Я знаю… Я и сам не могу перед тобой устоять… Как полный идиот хочу…обнять, поцеловать, любить, тебя мою маленькую девочку, только мою… Ты ведь только моя, Кать, ведь правда? А Зорькин – это так, понарошку, чтобы меня позлить… А зачем ей меня злить…. » Андрей обнял худенькие, плечи, потянулся к Катиным губам, а она отвернулась, и как-то устало вырвалась. «Как от жабы какой-то от меня отворачиваешься… Я что неприятен тебе, Кать?». - Ты с ума сошел… - Да, я сошел с ума, Кать. Это правда. Я сошел с ума от тебя… Я сошел с ума от ревности…. Ты, что убить меня хочешь, Кать… - Нет, это ты сам, слышишь, ты сам себя убиваешь, а я так больше не могу, мне надоело, я не хочу тебя больше видеть, - Катя кричала, выплеснуть хотела, всю боль, обиду, усталость. «Я ухожу… Все… Я действительно не могу его больше видеть, слышать, чувствовать его прикосновения…. Не потому, что не хочу, а потому, что еще чуть-чуть и мне уже будет все равно врет он или нет, играет пьеску в постановке Малиновского или действительно что-то испытывает…Ко мне... Ну почему же я дура такая… - Зачем, ты врешь, Катя.. «Что…И это ты меня во лжи обвиняешь…Ах, ты…Правды захотел, только она тебе не понравится… » - Я не вру, я никогда не вру, меня не так воспитали, а если ты хочешь знать правду… Я скажу. Да, я люблю вас обоих, но только с одним я сплю при свете, а с другим в кромешной тьме и с бутылкой виски….Вот и вся разница….. «Вот теперь действительно все… Плакать нельзя, при нем… Дома… Я уже больше его не увижу…Начнется новая жизнь…Отчет, у меня на столе в каморке, а как приложение - инструкция… Там же заявление об уходе, все что могла я для него сделала, трудовую потом заберу, через девочек…» - Катя! Андрей догнал, схватил в охапку, почти насильно начал целовать, Катя сначала вырывалась, потом сдалась, ответила на поцелуй. «Все-таки дура, даже уйти не могу достойно… Ну почему когда он меня касается начинается это сумасшествие…Голова совершенно перестает работать… Ведь нельзя, он же врет… Это игра… А он притворщик…» «Никуда я тебя вот так не отпущу… Просто не могу я тебя отпустить… И дело тут не в Малиновском с его инструкцией… Я и сам не пойму в чем…Ты как наркотическая зависимость, нет хуже… Я обречен на тебя, как на казнь, вся моя жизнь теперь зависит от тебя, и только ли в Зималетто дело? Я не знаю… Помоги мне Катенька, ты же всегда мне помогаешь, мне кажется, что я что-то понять должен… Что-то очень важное… Вот ты поможешь мне и кончится эта зависимость, я избегу казни… Вот сейчас еще раз поцелую и в голове проясниться…». Казалось целовались вечность, истошно, жадно, согревая дыханием замершие губы, щеки, лбы. «Только поцелуями наши сердца что-то не отогреваются, Андрей Палыч, погрязли во лжи, а она как леденящий ветер в руках Снежной Королевы». Катя больше не вырывалась, было тяжело дышать, невозможно думать, глупо говорить. - Спасибо, Андрей Палыч… - Катя, прости меня, прости меня пожалуйста, я прошу не уходи, я не могу без тебя, мы должны быть вместе, сегодня, мне это очень нужно….Нет, не так, нам это очень нужно… Мы должны понять что-то очень важное, Кать, а по отдельности мы ничего не поймем, только вместе… Пожалуйста, Катя, поехали со мной, я прошу…. «Это в последний раз… Как же я хочу согласиться…Завтра я уезжаю с Юлианой, куда не знаю, да и не хочу знать, все равно куда, лишь бы подальше отсюда. А он остается… С липовым отчетом, президентским креслом, ревнивой невестой, вездесущим Малиновским, непреклонным Советом Директоров… Он остается сам, без меня… Ославить его перед всеми в некомпетентности и обличить во вранье я не смогла, хоть и обещала Кольке… Я его люблю, все еще люблю…Все что он хочет понять для меня уже не новость… Почему же мне так хочется чтобы он все-таки понял это что-то…. Ну что ж, даже если вы не поймете ничего, Андрей Палыч, я этого не узнаю… А вы не поймете, для вас женщины как детальки в конструкторе – взаимозаменяемы, эта подходит больще, эта меньше, ну и что тут такого! А Катя Пушкарева вообще не подходит, с ней общаться можно только если создать определенные условия… Виски, зажигалка с красоткой, выключенный свет, ну и конечно глаза закрыть поплотнее, чтобы даже на миг, не видеть чудовище…» - Я поеду с вами, Андрей Павлович… Вы только виски с собой возьмите побольше.. - Это еще зачем, Катя? - Да так, холодно очень, смотрите как замерзли, простудитесь еще, а у вас показ и Совет Директоров на носу. Хлопнете бутылочку коньячка и жизнь покажется прекрасной. Как в мультике про Шрека – принцесса Фиона только ночью превращается в тролиху, а в остальное время прекрасна как мечта. - Не хочу я пить, Катенька, я совсем другого хочу…. Ну, вы сами прекрасно знаете чего я хочу, поехали? Катя не говоря ни слова двинулась к машине президента компании Зималетто. «Даже смешно как-то. Он еще не знает, что свободен от меня, ему уже не нужно притворяться, целовать, приглашать на сеанс любви, наступая себе на горло. Отчет готов, заявление об уходе написано, доверенность на управление Никамодой выписана на имя Малиновского и заверена юристами. Только эта ночь, только один раз я его использую в своих целях, а завтра он будет сокрушаться, как тяжело было делать с ней «это», а необходимости уже не было….» Сигнализация пикнула, приглашая в автомобиль. Катя сама рванула дверь на себя, усаживаясь в салон, Андрей просто не успел поухаживать за ней. Молча включил радио, решительность познать «что-то» странным образом начала улетучиваться. «Господи ну почему у нее вид такой как будто ее на заклание ведут… Когда она такая, я совсем не знаю как подступиться к ней, и хочу ли я к ней подступаться, этого я тоже не знаю…» - Ваши предложения, Катенька…Куда мы едем? - К вам домой, Андрей Палыч, вы же поговорить хотели, что-то понять, а квартира самое подходящее место для общения. Глава 2 Ехать к себе домой Андрей не хотел, туда могла нагрянуть Кира с проверкой, да и неловко было перед консъержкой за Катин внешний вид, к нему обычно дамы другого типа ходили. «Совершенно другие…Не такие как она… До жути между собой похожие…Девушки с журналов, клонированные в одной из модных лабораторий Москвы, вмонтированные в показы, шоу, глянцевые журналы, сериалы… Кира наверняка сейчас позвонит, а если отключить телефон, то обязательно примчится выяснять отношения… А разговаривать с ней при Кате никак нельзя…». «Зачем я к нему еду… Кому и что я пытаюсь доказать… Возомнила себе, что он заколдованный принц, а я его расколдую…Нечего там расколдовывать… Он комфортно чувствует себя в своем мире, а меня воспринимает как недоразумение ходячее…» Ехали молча, слушали орущее радио, а оно как назло голосом Димы Билана усиливало и без того повисшую в салоне неловкость: «Прости мне мою печаль, позволь мне немного слез, ты скажешь, что между нами все было не всерьез….». Говорить не хотелось, собственно, и находится вместе в одном замкнутом пространстве тоже не хотелось. Иллюзия нечеловеческой зависимости, которую они испытали касаясь друг друга, странным образом улетучилась, и все во Вселенной вновь стало на свои места: Катя и Андрей люди с разных планет, совершенно чужие друг другу. Зазвучала знакомая мелодия телефона. - Кира, как всегда не вовремя… - Ну почему же, я бы сказала у вашей невесты нюх. Она чувствует, когда вы на охоту выходите. Возьмите трубку, Андрей Палыч, успокойте ее, объясните, что ваше отсутствие обусловлено производственной необходимостью, вы, так сказать, закрываете своим телом самые проблемные участки в работе компании Зималетто… - Ну хватит, Катя, я прошу вас, не начинайте этот спектакль снова, я за сегодняшний вечер от вас уже столько гадостей наслушался… Вам, что доставляет удовольствие мучить меня… - Да возьмите же вы наконец трубку, - Катя сжалась в кресле, почувствовала дикое отвращение к самой себе, она всегда так себя чувствовала, когда звонила Кира. «Вот уж, действительно, не родись красивой… Всего у вас Кира Юрьевна в избытке: красота, ум, деньги, положение в обществе, а ведь несчастны - унижаетесь, шпионите, а он вам даже еще не муж…» - Да, Кира... Нет… Встреча не состоялась… Мы с Катей просидели весь вечер в ресторане, а он позвонил, что не может прийти. Я везу Катерину Валерьевну домой. Нет, она не могла на такси, - Жданов уже орал, - Потому что она ценный работник, может быть единственный, который действительно работает в компании… Все, Кира, я устал, нет… я еду к себе… Хорошо, позвони утром… Пока… Я тебя тоже… Жданов кинул трубку на заднее сидение. - Она, кажется, действительно вас очень любит, Андрей Палыч…А вы мучаете ее…себя.. Катя вздохнула и тихонечко себе под нос прошептала: «… и меня». - Знаете, Катя, я терпеть не могу фразу «я очень тебя люблю», а знаете почему? Потому что нельзя любить «очень». Ну никак нельзя! Или любить или не любить, какое там «очень»! - Бывает «очень», Андрей Палыч, просто вы к сожалению этого чувства, кажется еще не испытали… «Чтобы ты сейчас не говорил и не делал это не важно. Я хочу, чтобы сейчас, в последний раз, ты сыграл роль безумно влюбленного, это нужно не тебе, ты еще больше запутаешься в своих эмоциях, чувствах, мыслях, это нужно мне, потому что не смотря ни на что – я очень благодарна тебе за то, что ты был в моей жизни». Андрей тяжело вздохнул, до квартиры оставалось каких-то несколько минут езды, а он уже наговорил кучу глупостей, которые неумолимо отдаляли его от Кати. Теперь в душу закрался страх, что она не поднимется с ним в квартиру или опять будет мучить его странными, обидными высказываниями, тайный подтекст которых он не понимал. «Она так говорит, как будто знает об инструкции Малиновского. Нет, если бы она знала, она бы сразу…Что сразу? Сказала мне? Или умерла? Или убила нас с Ромкой? Или папу своего натравила, вот кто уж точно убил, и между прочим правильно сделал… Она бы мстить начала? Рассказала на Совете Директоров об Никамоде и фальшивых отчетах? Нет, Катя не такая, она же любит меня, она так не сделает… Любит? За последние 2 недели ни одного проявления любви с ее стороны не было… » - Катенька, пожалуйста, мне очень многое нужно вам сказать, для этого, я должен …. смотреть на вас…чувствовать, что вы понимаете, о чем я говорю….А сейчас я должен смотреть на дорогу… давайте прекратим этот бессмысленный спор… Тем более, что мы уже приехали…,- Андрей остановил машину, заглушил мотор. - Знаете, Андрей Палыч, мне кажется, что нам лучше поговорить завтра, я не настроена… не могу больше видеть…вас…, говорить с вами…, вы тоже устали… поздно уже… Меня не надо везти домой я сейчас выйду и такси поймаю. Андрей наклонился, закрыл глаза и на ощупь начал искать губы, затем ладонями притянул к себе ее лицо и поцеловал все поочередно. Щеки, губы, волосы, глаза. И опять поцеловал, и потом еще раз, а потом уже не мог остановиться. «Вот так, Катенька, ты моя, моя, моя, я захватил и поработил тебя, я твой единственный хозяин и слуга, и каждое мое движение приближает меня к познанию неуловимого чего-то, а потом будет победа, над собой и над всем миром. Только я, только она, только сейчас, сейчас и здесь, потому что нет сил сопротивляться этому пламени которое жжет изнутри, и хочется, ой как хочется, поделится, с ней, только с ней». Над этим феноменом, называемым «поцелуи в машине с Катей», Андрей задумывался уже не раз. Он был убежден, что вот так до одури и кругов в глазах, целоваться в машине не прилично и так делают только озабоченные подростки или невменяемые взрослые. В том, что так не делают настоящие мачо, к которым Андрей себя причислял, он был уверен на сто процентов. Но было так хорошо целоваться с ней в тесноте и темноте автомобильного салона, пытаясь приспособится, чтобы рычаг не задевал никаких важных и нужных органов, и это было очень сложно, почти невозможно. Но все закончилось. В рядом стоящей на парковочной площадке черной Toyota Prado сработала сигнализация. Катя отвернулась к окну и начала нащупывать ручку, чтобы открыть машину. - Кать, пожалуйста, я очень хочу….с тобой…поговорить… Поднимись со мной в квартиру… - Идемте, Андрей Палыч. Глава 3 В лифте опять молчали. «Как же быстро мы теряем эту ниточку которая нас связывает. Да ничего нас не связывает кроме наставлений Малиновского. Тогда почему? Ну ладно я влюбленная дурочка, а он почему так быстро загорается, когда целует… Конечно темперамент его известен на все Зималетто, но на Уродов, как Милко говорит, он не распространяется..». «Что же ты делаешь со мной, Катенька, тушуюсь, робею, теряюсь, просто как забитый ботаник, которому вдруг улыбнулось счастье в виде расположения однокурсницы. Упс! Вот и приехали, где же ключи эти чертовы запропастились…» Андрей долго искал ключи от квартиры, не мог попасть в замочную скважину. Когда наконец вошли в прихожую, не включая свет, Жданов попытался помочь Кате снять пальто, она отказалась, поплотней притянув воротник к горлу. «Вот теперь я точно не знаю что делать! Может спросить у нее, что я, идиот, делаю не так..» - Кать, - спросил Жданов у самых ее губ. – Что я делаю не так? Или случилось что-то? У тебя что-то случилось?… Ты меня больше совсем не хочешь?.. - Нет, - слезы градом катились по щекам Катерины. – Я ничего не хочу… - Кать, я про другое спрашиваю, не чего, а кого, в смысле …меня… Как плохо, что у женщин нет органа, сигнализирующего «Я хочу или не хочу»! – хрипло прошептал Жданов. Катя удивленно вскинула на Андрея заплаканные глаза. «В каком смысле…? Чего сигнализирует…? Где…?» «Хорошо что в прихожей темно, шучу как полный болван, если бы Малиновский меня услышал, вот порадовался бы, что я без его инструкций скоро вообще говорить разучусь». - Я не понимаю, что с тобой происходит. Ты хочешь меня… обидеть или мстишь мне за что-то? – помолчав спросил Андрей растеряно. - Я не хочу вас…тебя… обижать, и мстить я не хочу… Я прошу вас, не приставайте ко мне… Я не могу с вами больше видеться..., - Последние слова Катя прокричала Жданову в лицо, и тут же, устыдившись того, что орет, замолчала и даже перестала плакать. У его был такой вид, что сразу стало жалко себя и его, больно, и непонятно, как им дальше жить. Андрей же продолжал ее добивать: - Ты меня больше не любишь? - Я же сказала вам…тебе, что люблю….Я тебя люблю, Андрей… - А почему тогда ты меня отталкиваешь? - Потому что я тебе не подхожу, а еще у тебя невеста есть, а у меня жених, и я устала очень, и у вас показ на носу, и Совет Директоров… Катя сбивчиво перечисляла причины, очень боясь упустить, а главное не сказать главную… - Ну это я уже слышал, - глухо заявил Андрей Жданов, президент компании Зималетто. Ладонью взял Катю за затылок, притянул к себе и поцеловал в губы. Она сопротивлялась, вырывалась, даже головой замотала, все норовила отстранится от него. Но он не дал себя отстранить. Он целовал ее сильно и нежно, сдавшись под таким напором, она стала ему растеряно отвечать, потому что не было в ее правильной жизни ничего лучше, чем поцелуи Андрея Жданова. Он длинно и сильно задышал, обнял ее крепко-крепко, заставил прижаться к своему сильному и длинному телу, так чтобы она почувствовала его желание, всего его живого, дышащего, страждущего только ее, свою Катеньку. - Кать, у меня чувство такое, что ты родилась, чтобы принадлежать только мне… Этот твой Зорькин, он же нелепый, смешной… Ты же не можешь быть с ним, ну не может Это…быть лучше чем я, - Андрей оторвался от Катиных губ, но плечи продолжал крепко сжимать. - На счет принадлежать… Самонадеянно…Как впрочем и на счет способностей Коли, знаете, Андрей Палыч, у него очень много скрытых талантов… - Ах так! А вот так он делает, Катенька? Андрей перевел дыхание, очень серьезно посмотрел на Катю, и снова стал целовать. «Я не буду сопротивляться ему, я буду стоять столбом, бесстрастным и равнодушным. Ну зачем он так целует…Почему, собственно, я должна держаться и сопротивляться…» Горячий темный огонь медленно разливался по Катиному телу, ударил в спину, ноги и сердце, которое заколотилось сильней и отчетливей, и кажется выше чем ему положено быть, а огонь подкатил к горлу и перерос во вздох ли всхлип: «Андрей….». Катя обнимала и гладила его, стащила пальто вместе с пиджаком, прижалась к груди, чувствовала бешенные толчки сердца, а его руки… Снимают пальто, жакет и расстегивают блузку. Андрей положил руку ей на грудь, почувствовал тяжесть и тепло, такое вожделенное и желанное. «Как странно, с каждым разом я хочу ее все сильней и сильней, прямо зависимость какая-то в которую втянулся, а если нам вдруг придется расстаться – жизнь ведь непонятная штука, действительно, не могу же я ее вечно в каморке держать». «Ну что же ты делаешь со мной… Зачем… Как я могу заниматься с тобой любовью, словно ничего не случилось, как будто нет инструкции и всего этого грязного вранья?!» Как?! - Что – как, Катенька? – пробормотал Жданов и открыл глаза. – Что ты говоришь? - Ничего, - выдавила она. Губы плохо слушались, и во рту стало сухо. – Нам нельзя, понимаете? - Я понимаю, что ты мне нужна, - сказал Андрей. – Больше всего на свете. Только ты одна и больше никто! А сейчас мы пойдем в постель, хватит уже, Катенька! Он наклонился и поцеловал ее грудь с левой стороны, где билось сердце, и кажется, он глазами видел как оно бьется. Катя замерла, затаила дыхание, откинулась немного назад, чтобы ему было удобнее целовать, ее пальцы сошлись у него на затылке, и она изо всех сил прижала к себе его темноволосую голову. Она больше не могла сопротивляться, и вообще все это сопротивление вдруг показалось ей какой-то глупой комедией. А Андрей стиснул так, что у нее что-то пискнуло внутри, и стал целовать куда придется, и расстегивать на ней одежду и белье, это все очень сильно мешало, словно она была спрятана в кокон, разрушишь оболочку, а внутри – прекрасная бабочка. Он хотел ее сейчас, немедленно, прямо здесь, в прихожей, но все-таки заставил себя подхватить ее на руки и отнести в спальню. Положил, на шелковое покрывало, включил ночник. Затем быстро расшвырял ее одежду по сторонам, и она выступила к нему из нее, совершенная, розовая, округлая, гладенькая и тоненькая, такая, о которой он мог только мечтать. - Кать, какая же ты красавица, - пробормотал Жданов с сожалением, - Катя… Он мял ее тискал и трогал. «Поразительно, я уже забыл и поэтому сильно соскучился по тому какая ты сильная и страстная, как ты загораешься от каждого моего прикосновения, и горишь ярко долго, и догораешь всегда раньше меня, и загораешься снова. - Я больше не выпущу тебя из постели, - пробормотал Андрей, и губы скривились в усмешке. – Никогда. Тут твое место. Я буду заниматься с тобой любовью всю оставшуюся жизнь. Всю, поняла? - А на работу мы не пойдем? – вдруг спросила Катя, и он не понял, о чем она спросила. «На какую работу? … Нет ничего, нет никакой работы, и мира за зашторенными окнами тоже нет, нет вообще ничего, кроме нас двоих, а я только что наконец добрался до тебя, только что понял как ты мне нужна, а ты говоришь что-то загадочное! Я не хочу разгадывать загадки, Катенька, я хочу получить тебя прямо сейчас и отделаться от того скверного, что есть между нами, что я сам придумал, а отделаться я могу только с тобой, только вдвоем, ты же знаешь, твой шеф, один не может, я без тебя не справлюсь... » Андрей еще некоторое время смотрел на нее сверху, как она лежит, вытянувшись и крепко зажмурившись, такая красивая и такая необходимая ему, а потом сорвал с себя одежду, лег рядом, замер, потому что прикосновение кожи к коже было острым и обжигающим, и нужно было успокоится немного. - Не надо, Андрей..Палыч, свет включать…в кромешной тьме вам было бы намного проще… - Кать, ты что не понимаешь, что когда вот так говоришь, делаешь мне больно… - Прости… я не хотела, я …, - Катя потянулась к Андрею и обняла его за плечи. Потом они больше не разговаривали, только двигались и дышали и жили друг в друге, и на эти несколько минут, а может столетий, остались во Вселенной совсем одни. А может, это была и не Вселенная, а нечто другое, потому что вокруг что-то со свистом летело, неслось и падало, осыпалось тысячей брызг, и они оба знали, что так не бывает и то, что это случилось с ними, - волшебный подарок, который дается не всем, а только избранным, таким как они, оказавшимся на большой шелковой кровати в самом центре Вселенной. Когда времени совсем не осталось, он понял, что у нее закрыты глаза, зажмурены очень крепко, а в ресницах блестят слезы, и тогда Андрей попросил: - Катя, открой глаза. Наверно она не слышала его, а он всмотрелся в ее лицо, искаженное гримасой страдания, и попросил еще раз: - Пожалуйста, Катенька, открой глаза. «Кать, мне нужно видеть твою душу, прочитать в ней правду, о том как ты меня любишь, а потом заниматься любовью с твоей душой, а не только с телом» Катерина распахнула глаза, поймала взглядом его взгляд и больше уже не отпускала. Первый раз в жизни Андрей Жданов, успешный бизнесмен и любимец женщин, понял, что душа есть точно, он видит ее прямо перед собой. - Я больше никогда тебя не отпущу, Катенька, - нежно прошептал Андрей. И он ее больше не отпустил. А Вселенная, все-таки непрочная штука, – она разбилась на тысячи мелких осколков и искорок, и на ее месте возник рай, его собственный Ждановский, именно такой каким он его себе представлял.
Ответов - 26, стр:
1 2 3 All
Ангел: Приветик SV-вагончик ! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!!! Я так рада что в нашем полку прибыло. Фанф просто замечательный дух просто захватывает. Жаль, что в сериале так не было.... Жду проду!
SV-вагончик: Глава 4 Когда все закончилось они лежали на берегу, выброшенные силой вселенского прибоя – две такие разные планеты, которые чудесным образом соединились. Заставив свое ставшее внезапно вялым и непослушным тело откатиться на бок, Жданов, так и не смог разъединится с Катей окончательно – уткнулся ей в плечо и тихонечко одними губами целовал. Она почему-то повернулась к нему спиной и начала шарить рукой по столику стоящему рядом с кроватью. Пытаясь восстановить дыхание, Андрей кончиками пальцев гладил Катины плечи, спину, бедра, старясь не о чем не думать и из последних сил цепляясь за неумолимо исчезающую эйфорию. «Вот так, Жданов, отныне твоя замечательная жизнь круто изменилась, причем кажется навсегда, и никогда уже не вернется обратно. Ты попал… В зависимость, и отнюдь не финансовую, от маленькой неформатной девочки – Кати Пушкаревой, и эта зависимость или подарит тебе неслыханную свободу, или убьет тебя. Оба варианта вполне возможны. Ну и что я с совестью своей делать стану? Удивительно, как - то уже и забыл о ее существовании…» Андрей приподнялся на локте, придвинулся ближе к Кате, и тут заметил, что женщина лежащая в его объятиях, плачет. Он повернул ее лицом к себе, попытался успокоить, убирая со щек влажные шелковистые пряди, которые еще недавно были тугим строгим пучком на затылке. - Пожалуйста не плачь, - хрипло шептал Андрей, водя губами по руке и плечу Катерины. - Потерпи еще чуть-чуть, Кать, как только пройдет Совет Директоров Кира исчезнет из моей жизни навсегда. Я тебе обещаю. Ты мне веришь? - Я верю тебе, действительно верю! – страстность, с которой были сказаны эти слова нанесла последний и сокрушительный удар по совести Жданова. «Ну какой же я подонок, я же не могу выполнить данные ей обещания, или могу… скорее хочу…Что я делаю, я же не влюблен в нее? Вроде нет, тогда почему я так странно себя чувствую рядом с ней …». «Как глупо…, зачем я над ним издевалась…это не он, это я сама себя обманывала, точнее обманулась этой инструкцией дурацкой…Он же действительно любит меня, может пока не осознает, но любит…Как он сказал тогда про Дениса – «чувство прорезалось»…А по инструкции он действовал, рисуясь перед Малиновским, наверняка, чтобы перед другом не предстать идиотом, ведь влюбиться в Катю Пушкареву – это не комильфо для супермачо Андрея Жданова… А как же отчет, который он требовал от меня все время… Господи, помоги мне, объяснить мотивы, которые движут Андреем…» Катерина закрыла глаза и тихонько прошептала: - Я люблю тебя, Андрей, очень, очень…Хоть ты и не веришь в «очень»… «Я наверное тоже должен сказать тебе, Катенька, что-то в этом роде, ну, например, что обожаю тебя страстным обожанием, но я сейчас не могу тебе врать…Или не врать… ». «Как же я хочу, чтобы ты сказал, что тоже меня любишь, даже если это неправда, именно сейчас, я просто хочу услышать эти слова». - Я верю, Кать, без веры все утрачивает смысл… Андрей крепко обнял Катю за плечи, и начал тихонько укачивать: - У нас с тобой Катя все будет хорошо, показ пройдет отлично, мы расплатимся с долгами, и тогда … Я расстанусь с Кирой, и мы будем вместе, - Жданов коснулся губами нежной шейки. - Я тоже так думаю, у Зималетто все будет хорошо… - У Зималетто? У нас с тобой Катя все будет хорошо. - Кать, можно у тебя спросить? - Андрей провел губами по плечу. Казалось, что он может бесконечно вот так ее трогать, гладить, рассматривать, узнавать по-новому, как будто никогда не видел раньше. «Только не про отчет… Пожалуйста, Господи, только не про отчет…Я хочу еще немного побыть в сказке…» - Ты сегодня сказала, что … спишь с Зорькиным в темноте и с бутылкой виски… Я не понимаю, Кать… - Ну, про виски я соврала, а вот после бутылки вина, или папиной наливки, это… было…раза три… или четыре…я не помню точно, Андрей, - Катя подавилась смешком и кротко заглянула в глаза Жданову. - Так ты с ним… была…все-таки, - он сильно стиснул хрупкие плечики. - Ты делаешь мне больно. - Прости. Катя засмеялась и немного подвинула его. Андрей был тяжелый и двигать его было трудно. - Как то раз, мы с Колей курсовой проект делали до 5 утра, а занятия на 8.00, вот так в одежде, сидя и заснули, а утром папа его чуть не убил, очень переживал, что Колька ночью на мою невинность позарился. - Кать, останься у меня сегодня… Ну, в смысле на всю ночь… А Валерию Сергеичу скажем, что срочно выехали на тренинг в Суздаль… - Он не поверит, и обзвонит все Суздальские гостиницы, так что не смотря на сибаритские наслаждения, которые я испытываю лежа с тобой в постели, мой папа все еще стоит на страже моей невинности, поэтому домой ехать все таки придется. Ты такси мне вызовешь? – Катя выдернула шелковую простынку у Жданова, завернулась в нее и бросилась к двери в ванную комнату. - Какое такси, я отвезу тебя, - Андрей вскочил с кровати, в два прыжка догнал беглянку, обнял и начал целовать. - Мне правда, домой пора…И побыть одной хочется, пожалуйста, вызови такси, - Катя умоляюще посмотрела на Андрея, - Ты только не обижайся, мне просто так нужно, - встала на цыпочки, обняла за шею, и коротко поцеловала Ждановские щеки, нос, губы. Жданов вызвал такси, оно как назло очень быстро приехало, о чем известил телефон. В джинсах и рубашке на выпуск, без пальто, он спустился проводить Катю. - Катенька, я спросить хотел, а отчет ты еще не делала? Показ ведь на днях, а после него Совет.. Катя зажмурилась и собралась в комочек как от замахнувшейся руки. «Нет, только не это…Не сейчас, пожалуйста… Так нельзя… Нельзя притворяться… Вот и вся твоя любовь Жданов… Значит все правильно…Я все сделала правильно, и нечего себя винить в жестокости по отношению к нему… Какое актерское мастерство… Только знаете, Андрей Палыч, сегодня я использовала вас, в качестве декораций, как хорошего и страстного любовника… А завтра, я проснусь и стану совсем другой, обязательно стану, и забуду…, твои глаза, руки, губы… - Кать, что с тобой? Все нормально ? - Вы об отчете, да, он завтра будет у вас на столе. - Вы опять меня, Катюша, спасаете, - Андрей обнял Катерину за плечи, попытался притянуть к себе, поцеловать. - Не нужно. .Меня такси ждет - Не пущу, Кать. Скажи, ты меня любишь? Ты меня любишь, Катя? - Люблю… Андрей развернул Катю к себе лицом. - Посмотри на меня, Катя, я люблю тебя, слышишь, я…тебя…люблю. Ты мне веришь? Катя подняла глаза на Жданова, улыбнулась и сказала: - Я всегда вам верила, Андрей Палыч, больше чем кому-нибудь другому. Катя вдруг обвила руками шею Жданова и начала целовать со всей страстью на которую была способна. Плотно прижавшись к нему, она упивалась ощущением сильного напряженного тела, по которому от ее прикосновений пробегала мучительная судорога. Каким-то шестым чувством о существовании которого Катя не подозревала, она безошибочно определила, что Андрей отчаянно пытается сдерживаться и не делать этот поцелуй слишком страстным, отчего ощутила безграничную почти непереносимую нежность к нему. Оторвавшись и выдохнув, она напоследок потерлась губами о его рот. - Кать, ты сейчас поцеловала меня так, как будто прощаешься.. - А я прощаюсь, мне пора, спокойной ночи, Андрей Палыч. Быстро выскользнув из его рук Катя побежала к машине. «Эта ночь ничего не изменила… Она прошла, и еще час назад такая желанная вами, Андрей Палыч, Катенька превратилась в серую мышку, которую вы стесняетесь, боитесь, прячете от всего мира как Минотавра… Сказок в жизни не бывает… Золушка вышла замуж за принца, потому что была в душе принцессой, а я… не такая как все…принцессы, а ты…. слишком слеп, чтобы во мне что-то разглядеть…». - Завтра будет новый день, Катя, мы все перевернем с головы на ноги, все сделаем не так, - закричал ей вслед Жданов, а затем, негромко сказал, - потому что по другому мы теперь жить не сможем!
Ангел: Привет SV-вагончик Как красиво и грустно. Увы, он так ничего и не понял.... И опять сделал ей больно. Проду!!!
SV-вагончик: Решила оставить нашу любимую парочку в покое и запараллелить им сюжет Юлианна/Роман. Прошу любить и жаловать. Глава 5 Часть 1 Юлиана Виноградова, владелица Московского PR – агентства, на своем маленьком «Пежо» лихо припарковалась у ночного клуба «В гостях у сказки». Завтра со своей новой помощницей Катей Пушкаревой она уезжала в Египет и поэтому должна была лично проконтролировать промо-акцию слабоалкогольных коктейлей «Метелица», проходящую в этом клубе. Этот клуб она не выносила. Внутри него все было стилизировано под убранство сказочного деревянного домика, и это вызывало у Юлианы болезненные воспоминания – слишком похоже на загородный дом Ждановых, в котором прошлой зимой ей довелось побывать. Тогда она очень устала, вела одновременно 5 крупных проектов, и в итоге упала в обморок, прямо на показе новой коллекции Зималетто. Павел и Маргарита предложили ей отдохнуть в их доме под Москвой, на что Юлиана охотно согласилась. Этот дом, похожий на сказочный теремок, как будто перенес ее в зимнюю сказку, в которой она была прекрасной принцессой и ожидала своего принца. Через неделю ее пребывания в нем появились принцы, и не один, а целых два. Ночью Юлиана проснулась от шагов и тихого разговора, который доносился в ее спальню с первого этажа. Быстро натянув на растянутую футболку, служившую ночной рубашкой, потертые джинсы и спортивную кофту, она тихонько приоткрыла дверь и подошла к лестнице ведущей на первый этаж. Спустившись на три ступеньки, она присела и разглядела в темноте 2 мужские фигуры, которые фонариком шарили по гостиной. - На фига тебе ее бабки сдались, машину умыкнем и порядок, - зло прошептал один из мужчин, - она наверняка много с собой не брала, зачем они ей в глуши этой! - Не боись, может чего из техники возьмем, смотри какой домик кучерявый, тут наверняка всего не меряно, - вторил ему другой. Юлиана хотела беззвучно подняться, чтобы укрыться от непрошеных гостей в своей спальне, но это у нее не получилось, половица скрипнула, и в тот же миг воры навели фонарик на звук. Она успела вскочить в спальню и даже забаррикадировала дверь тяжелым комодом, но мужчины похоже сдаваться не собирались – они начали взламывать дверь. Юлиана подбежала к окну распахнула его и начала истерично кричать, звать людей, умолять о помощи. Сколько так она простояла у раскрытого окна, она не помнила, слезы замерзали на щеках и стягивали кожу. Она очнулась, когда сквозь собственный крик и рыдания, услышала шум отъезжающей машины, тогда она сползла с подоконника и на четвереньках добралась до двери, забаррикадированной комодом. Больше она дышать не могла и поэтому провалилась в темную зияющую пропасть. Утром Юлиана проснулась от дикого холода, который пронзил все ее тело. Хотелось встать, но она не могла даже пошевелиться, и тут она услышала шум подъезжающего автомобиля, а затем шаги на первом этаже. «Ну все, они вернулись, чтобы меня убить.. Зачем им это надо, какой я свидетель, я же в темноте даже при большом желании их разглядеть не смогла». Какое-то время было тихо, а потом внизу зазвучала музыка, и послышались шаги на лестнице ведущей на второй этаж. - Палыч, я не понял, тут у вас двери открыты, бардак страшный, сейчас еще пойду посмотрю, что там в спальне твориться, если такой же кошмар, то придется Анечку в другое место вести… Нет, я за ней через час поеду, должен же я был проверить комфортабельность поля боя… И похоже, Андрюха, она меня не устраивает. Роман Дмитриевич Малиновский - один из самых роскошных холостяков Москвы и Московской области приехал отдохнуть телом, в сказочный теремок своего друга Андрея Жданова. Ничего в это субботнее утро для него беды не предвещало. Его жизнь была яркой и торопливой, именно такой, какую он себе сам придумал. Роман так сжился со своей ролью веселого плута и ловеласа, что уже и забыл какой он есть на самом деле. В этой прекрасной жизни у него было железное правило - он не доверял никому, ни своему другу – Андрею Жданову, которого искренне любил и уважал со всеми его недостатками, ни многочисленным подружкам, скрашивающим эту жизнь. Поэтому когда из-за закрытой двери спальни раздались женские рыдания и шепот: «Помогите..», он оторопел. - Ей, кто там в теремочке живет, выходи я не серый волк, не съем… - Рома, помогите, это я, Юлиана, сегодня ночью на дом напали….воры кажется, я в спальне спряталась, дверь забаррикадировала, а сейчас даже встать не могу… Помогите, пожалуйста. - Ну я конечно не Бетмен, а только учусь, но придется попробовать…У вас там окно открыто или выбивать его придется? - Открыто еще с вечера… «О, господи, мороз на дворе 15 градусов, а у нее окно открыто, и встать она не может, вот угораздило, меня сюда Анечку повезти… Забавно, что именно эту женщину, которую я боюсь как огня, я должен спасать, а потом еще в чувства приводить… Что характерно, я понятия не имею, как у прекрасных фей эти чувства устроены…». Когда Роман Малиновский оставался наедине с Юлианой Виноградовой он не мог играть свою роль. Ну не мог он быть очаровательным плейбоем, эта женщина, казалось, видела его насквозь, а в ее серых умных глазах читалось такое неприкрытое пренебрежение к его ужимкам и приемам, что не было никакого смысла их демонстрировать. «Для того, чтобы вытащить тебя из башни замка, дорогая, нужно на дерево залезть, которое рядом с домом растет, а оно обледенело и в снегу, и боюсь мои английские ботинки, просто очаровательно заскользят по стволу. Ничего, Малина, соберись и представь себя фигуристом, на льду Олимпийского со сказочной партнершей в обнимку, ну кто там самая красивая – Грищук, например». Такие мысли посещали Романа пока он лез на дерево и перегибался через подоконник, а потом…. он увидел ее. Юлиана сидела на полу подтянув ноги к груди. Пол комнаты по щиколотку был устлан снегом. Ее лицо было мертвенно белого цвета, картину дополняли всклокоченные короткие волосы, проваленные глаза с глубокими кругами синего цвета, и старая застиранная одежда. Но это все было ничего, по сравнению со взглядом. Он был бегающим и лихорадочным. «Загнанные лошади, которых пристреливают, должны смотреть вот такими же глазами…Вот вам и прекрасная фея… А вы, Юлианочка, оказывается тоже театральные роли по жизни разыгрываете, а я думал, что один такой классный..» Роман закрыл окно, и с усилием отодвинул комод. - Ты встать можешь? – Малиновский нагнулся и стал рассматривать ее очень близко. - Я попробую? – жалобно попросила Юлиана. - Ну, попробуй, - разрешил он грубо. Цепляясь за его норвежский свитер, словно по ступенькам взбираясь, Юлиана встала наконец на ноги и глубоко вздохнула, как будто первый раз за прошедшие сутки. - Ну что? Ты жива? В норме? Юлиана посмотрела на него растерянно и непонимающе, осторожно вышла из комнаты и начала спускаться вниз на первый этаж. Малиновский медленно двинулся следом, наблюдая за ее осторожными движениями, и мечтая о том, чтобы она не скатилась кубарем вниз по ступенькам. «Ну и скотина, ты Малиновский, ее наверно пожалеть надо, утешить, говорить ей слова о том «какая она бедная девочка и как все будет хорошо», мужественно прижимать ее к себе и слегка целовать ее короткие волосы целомудренными поцелуями, а потом она растает в твоих объятьях, ты притянешь к себе, возьмешь на руки, отнесешь на кровать и… Стоп, я что с ума сошел… У нее же стресс сильный. Я хоть мерзавец, но не до такой же степени». - Я коньяк привез и вино, тебе обязательно выпить надо что-то и рассказать мне, что все-таки произошло. - Вина я не пью, - ответила она с досадой и сжавшись села на диван. Ей было холодно, так холодно, что зуб не попадал на зуб. – Давай, наливай скорее. Малиновский посмотрел на нее с веселым изумлением: «А ты оказывается, молодец, фея летающего домика». Он налил ей очень много коньяка, почти под самый край, Юлиана не стала говорить: «Куда столько, разве можно, зачем», она просто взяла свой стакан и быстро глотнула, а потом как воду допила остальное, перевела дух и только теперь посмотрела на Романа: - А ты? Он выпил залпом, достал пачку сигарет и предложил ей. Юлиана не курила, но сейчас был совсем не тот случай. Она закурила и сбивчиво начала рассказывать……..
Ангел: Приветик SV-вагончик Всё очень интересно пара Юлиана и Рома почему бы нет Но все же как там Катя и Андей поживают? Проду!!
Ангел: SV-вагончик милая, ты куда пропала? Я ведь скоро помру от любопытства!! Проду! Проду! Проду!
SV-вагончик: Ангел, Катя и Андрей будут, а пока с этими товариСЧами нужно разобраться Глава 6 Рассказ Юлианы оказался не очень долгим, а когда она закончила, Роман сославшись на неотложные дела вышел, чтобы сделать необходимый звонок подруге и отменить торжественную встречу. «Сейчас она придет в себя, а к вечеру я ее в Москву отвезу, там и в отделение милиции заедем». - Мне в милицию позвонить надо, а еще секретарше и кому-нибудь еще, - потирая виски руками сказала Юлиана, - Кому-нибудь – это милому, любимому, единственному? – усмехнулся Роман, - и он сразу примчится на черном «Порше», и спасет от всех невзгод! - Я сама себя от невзгод спасаю, а мужчин, Роман Дмитрич, использую исключительно для удовольствия, - отчеканила Юлиана и попыталась встать с дивана И тут ей стало тошно. Так тошно, что помутилось в голове, и желудок полез наружу, и коньяк опять оказался в горле и во рту, и жжение стало невыносимым. «Потрясающе, меня сейчас стошнит прямо посреди гостиной, а Малиновский от такой картины в обморок грохнется, он ведь только с гламурными девочками встречается, а они обед, ужин и напитки, выдают унитазу потихоньку, а не громогласно, как я надумала». И Юлиана побежала, мечтая хотя бы добраться до крыльца, и не корчиться от рвоты у него на глазах. На обледенелом крылечке она подскользнулась, поехала и упала бы назад, затылком на замерзшие ступени, если бы Роман сзади не поймал и не поддержал ее. Она скатилась с крыльца, и содержимое желудка вырвалось наружу. Юлиана тряслась от омерзения и брезгливости к самой себе, а кожей ощущала, что Малиновский стоит и смотрит на нее. «Ну почему он не уходит, неужели так приятно смотреть на мое унижение. Господи, почему именно этот мужчина, оказался здесь в роли моего спасителя. Именно тот, который интересует меня больше всех на свете – до зуда в затылке, до холода в пальцах, до жгучего подросткового любопытства…». Ногам было очень холодно, Юлиана рассмотрела свои ноги и увидела, что стоит в одних носках, смешных «балетках», которые она сама себе подарила на Новый год. - Пошли, - вдруг сказал ей в ухо Роман. – Заболеешь. Юлиана оглянулась, и уткнулась носом в дорогой теплый норвежский свитер. «Ну и долго ты будешь Ксену – принцессу-воина из себя строить – победительницу, воительницу..» - Для того, чтобы снять стресс, отчаяние и страх, поплакать надо или по- орать. Хотите на меня кричите, а если поплакать надумаете, то мой свитер вам в самый раз подойдет, - тихо сказал Малиновский. - Уходи отсюда! – вдруг визгливо закричала Юлиана, ужасаясь тому, что кричит, и еще тому, что у нее кажется вот-вот начнется истерика. - Не смей ходить за мной и подсматривать, я сама, сама, сама! Роман не стал ее слушать. Просто не стал и все. Сгреб в охапку, сильно прижал голову к своему свитеру – она вырывалась и молотила его кулачками. Он затащил ее на крыльцо, по очереди перехватил руки, которыми она цеплялась за двери, и втолкнул обратно в дом. Юлиана выла, брыкалась и требовала оставить ее в покое. Малиновский втолкнул ее в ванную, включил воду и приказал: - Немедленно раздевайся, не то я сам это сделаю… - Пошел вон, отсюда! Я тебя не звала! Зачем ты пришел! Рома обнял ее за голову и не отпустил пока Юлиана не затихла. - Справишься или помочь? - Рома, уйди пожалуйста, я очень тебя прошу… Он вышел, тихо прикрыл за собой дверь, а Юлиана села в ванную и зарыдала. Она очень давно не плакала, даже наедине с собой не позволяла себе рыдать, это было непозволительно, потому что не вписывалось в ту роль, которую она сама выбрала, поставила на сцене своей жизни и с аншлагами играла. В десятом классе она серьезно влюбилась. Ее избранник, Игорь Воронцов был обыкновенным ботаником, который глупо шутил и даже немного заикался, а она Юлечка Виноградова была школьной знаменитостью – отличница, спортсменка, активистка и просто красивая девочка. А он ее отверг, сказав, что она заносчивая выскочка. Потом переехав в Москву и поступив в Плехановку, на факультет маркетинга и PR, она поняла, что супердевочкой не является, потому что ее однокурсницы - москвички были более модными, раскованными, ухоженными, знали тонкости другой жизни, которая была недоступна девочке из Саратова, по одной простой причине – отсутствие денег. Это понимание пришло к ней вместе с мальчиком-мажором, с которым она жила год в съемной квартире, оплачиваемой с ее скудной зарплаты секретаря рекламного агентства. Эта «первая институтская любовь» доходчиво объяснил Юле, что таких как она вокруг пруд пруди, можно их сачком ловить и в коллекцию складывать. Тогда она поклялась, что никогда ни один мужчина не посмеет ее отвергнуть. Просто она станет настолько блестящей, прекрасной и недосягаемой, что все они будут ее недостойны. И никогда и никому она больше не будет себя предлагать. А еще у нее был банкир, именно он помог Юлиане открыть бизнес, был добрым и милым называл ее «моя девочка», дарил сложные букеты, и по большим праздникам демонстрировал чудеса ловкости и выносливости в постели, и даже один раз свозил в Париж. И хотя она обожала все французское – в ее мечтах романтическая поездка в Париж должна была быть другой. Ее банкир стыдливо прятался в гостиничном номере, от московских знакомых, которые могли доложить жене, о его местонахождении, а она ходила по городу. «Я потерялась в Париже и нашла себя, когда – нибудь, ну скажем, в следующей жизни, я буду сидеть в этом кафе не одна, напротив меня будет сидеть мужчина, держать меня за руку, смотреть в глаза, шутить и говорить о любви, ведь в этом городе ни о чем другом говорить невозможно…» Когда банкир исчез из ее жизни она даже не расстроилась, он не был героем ее романа и убиваться за ним причин не было. А все потому, что Юлиана приучила себя не доверять мужчинам – никому и никогда. «Только очень глупая женщина могла придумать, высказывание про то, что мужчине можно обо всем рассказать, поплакаться, попросить совета, пожаловаться на жизнь или похвалиться успехами?! С ним нужно держать ухо востро, никогда не расслабляться, и самое главное, не верить ему. Я сейчас выйду, светским тоном извинюсь за истерику, и попрошу отвезти в Москву. Внешний вид у меня конечно, закачаешься. Настоящая – «леди совершенство»: застиранные джинсы и куртка спортивная, футболка растянута, трусы розовые в мишках… Дуры, кусок, причем тут трусы… Ты, что и их тоже Малиновскому демонстрировать собралась?» Пока Юлиана была в ванной Роман накрыл стол, из привезенных продуктов. «Чего-то нервничаю я, у меня с ней свидания нет, и вообще… Главное, чтобы она не попросила отвезти ее в Москву немедленно. Хоть бы снег пошел, а лучше метель такая, что бы все замело. Тогда бы мы ночевать остались… Стоп, Малиновский, зачем тебе это нужно, эта женщина не твой размерчик, ты не любишь умных карьеристок, знающих себе цену, как ты с такой женщиной жить будешь.. Жить.. Совсем с катушек съехал… Тут хоть в коечку уложить, а не жить… А если она… не захочет… Вот лихо будет – отворот поворот 1-му мачо Москвы» - Я прошу прощения за скандал, Роман Дмитрич, но сами понимаете воры дверь в спальню не каждый день взламывают, - гордо блеснув глазами сказала Юлиана, - отвезите меня пожалуйста в Москву - И рад бы, да метель разгулялась не на шутку, дороги замело, давайте подождем пока прекратиться весь этот природный беспредел, и тогда поедем. А на худой конец, в доме комнат множество, вы ляжете на втором этаже, а я на первом, за одно постерегу дом от грабителей. - Лучше пока совсем не замело выехать, а завтра я сюда пришлю уборщицу, и еще, если раньше заявить в милицию, появится шанс найти мою машину. - Боюсь шанса ни выехать сегодня ни найти вашу машину уже нет. Да не бойтесь вы меня так, я на вашу невинность не посягну. - Вот этого, Роман Дмитрич, я боюсь меньше всего. «Все, стресс прошел и снова на арене цирка – светская львица Юлиана Виноградова. И ты, Малиновский, ей совсем не нужен, смотри как это она прекрасно демонстрирует.. ». Ужинали в полном молчании. Также, почти не разговаривая, помыли посуду и убрали то, что разворотили воры. - Ну что ж, спасибо, Роман, за заботу, я спать пойду, за одно и приберусь наверху, у себя в спальне. Роман затушил сигарету, подошел, повернул Юлиану к себе и неловко взял за плечи. «И чего это я как девственник последний обнять ее по человечески не могу». Плечи были узкими и хрупкими, только напряжены как струна. - Ром, спасибо тебе большое, ты меня спас, наверное, если бы я еще немного там… наверху просидела, то умерла…. Все, спокойной ночи. - Спокойной ночи, - сказал Малиновский и поцеловал Юлиану. «Наконец –то, сколько можно, а то у меня уже комплекс начал развиваться, что ты всех женщин хочешь, кроме меня, а я ущербная какая-то..». «Ну и зачем мне это надо…Не надо, а хочется…Я получу ее сейчас. Я все узнаю – как она дышит, двигается, молчит, как выглядит на самом деле, а не в роли прекрасной феи..» - Рома?.. - Я не могу разговаривать. - Рома, ты…уверен, что… нам….стоит… - Я уверен. Я так ни в чем и никогда не был уверен. Или тебе экономическую эффективность наших с тобой отношений посчитать надо, - раздраженно сказал Малиновский. Он стащил ее видавшую лучшие времена спортивную кофту и задрал футболку. Юлиана растерянно пискнула и сделала попытку отстраниться, как будто испугалась, но он ей не позволил. «А у тебя руки нежные, и пальцы длинные, и глаза ты закрываешь, когда целуешься». Роман лихорадочно тискал и прижимал ее, а она все время помнила, что на ней розовые трусы в мишках, и грудь маленькая, и эпиляцию надо было сделать две недели назад, ну ничего эротического и возвышенного она не испытывала, только стыд за себя такую и неловкость. «Ты не можешь меня хотеть, Ромка, не можешь, и все тут. Это ошибка какая-то. Ты ошибся. Ты меня не хочешь. Или немедленно расхочешь когда увидишь трусы и грудь и…, что эпиляции нет. Я сейчас все тебе объясню». Руки Романа сошлись на обнаженной спине Юлианы, погладили снизу вверх, и она неожиданно позабыла про грудь и другие свои несовершенства. Он стоял с закрытыми глазами, глубоко дышал, и на лице было решительное и мрачное выражение. - Рома, я тебя боюсь. - Не бойся. - Я все равно боюсь, Ром, я сто лет ни с кем… «Юлька, глупая, да мне плевать сто лет или двести. И вообще, ты мне силами свыше предназначена, ты родилась для меня, я понятия не имею, где и с кем ты болталась так долго, и почему я к тебе подступиться боялся, с ума сойти, я же столько времени потерял без тебя…». «Я не знаю, что сказать или сделать, чтобы ты остановился, а может не нужно останавливать, я же этого хотела… Тогда почему так страшно и неловко, а не легко и красиво, как представлялось мне, когда я думала о тебе, Ромка, ну о том… как у нас однажды будет…Если будет…». Он целовал ее шею, за ухом и волосы, а она все думала про грудь и эпиляцию. Тут он сообразил, что она боится всерьез: не отвечает ему на поцелуи и трясется как осиновый лист, она просто не хочет его… И он заставил себя остановится. «Вот и лихо - отворот поворот 1-му мачо Москвы, а я уже губу на победные фанфары раскатал. Руку с груди убрать не могу, сил нет, а она наливается тяжестью, и так хочется тискать мять, целовать…» Пальцы Малиновского дрогнули осторожным, прощальным движением – и он убрал руку. Глава 7 Пальцы Малиновского дрогнули осторожным, прощальным движением – и он убрал руку. Юлиана огорошено посмотрела на Романа своими серыми невозможными глазами. «Ром, у тебя прошло, да…? Расхотелось…? Ну вот, я так и предполагала. И этот тоже меня отверг…» - Юль, я ничего не понял, - сказал Малиновский. – Я думал, что ты… А на самом деле нет? - Что нет? – спросила Юлиана, ужасаясь собственному голосу и спиной чувствуя холодок. Футболка на ней была по-прежнему задрана к горлу. Малиновский отдернул на ней футболку и утешающе погладил по щеке тыльной стороной ладони. «Ой спасибо, дорогой, это ты сделал для того, чтобы я почувствовала себя полной идиоткой, или это такой благородный жест – как в сказке - Арлекин завязал сестренке Мальвине шарфик, чтобы она не замерзла». Малиновский оценил ситуацию: «Сейчас она пойдет в спальню на второй этаж, а я до конца прочувствую весь комизм ситуации, допью бутылку коньяка, а потом еще одну. Интересно, что со мной будет после двух бутылок коньяка». - Извини меня, Юлиана, - сказал Роман и легко улыбнулся. «Молодец, Малина, держись, улыбайся, шлифуй выработанные годами навыки «гламурной жизни», ты же почти артист». - Я все неправильно понял. Поднял с пола ее растянутую спортивную кофту, встряхнул и протянул Юлиане. «Вот и придется умереть тебе, Малина, так и не поцеловавшись с Феей как следует!…» - Рома, я не хотела тебя расстраивать. «Расстраивать ты меня не хотела!…Ну это уже перебор!» - О чем разговор, Юлиана? Конечно не хотела. «Феечка, дорогая, прекрасная, поднимайся скорее баиньки, ты, что не видишь, что мне паршиво, и поэтому нужно срочно разобраться с чем-то, что медленно и деловито подобралось к самому сердцу. А разобраться с этой отравой я могу если быстро и аккуратно надерусь. А я сто лет наедине с собой не надирался, и тем более не вспоминал, что у меня сердце есть, так что иди спать, родная….». Юлиана посмотрела на Малиновского. В его незнакомое каменное лицо, ставшее очень усталым. «Ром, я ошиблась, что ли… Ты же убитый совсем… Ты, что меня не отвергал…? Или также не уверен в себе как и я? Как мне узнать? Как понять, что у тебя в голове творится?! Давай, Юлиана, решайся, как мама говорила – трусость худший из человеческих пороков. Ага, а если я сейчас спрошу у него, а он меня спать отправит, тогда все… я эту рану вовек не залижу…». - Рома… Рома, ты все правильно понял. – Малиновский прищурился, и браво усмехнулся. – Я просто очень боюсь, я … уже давно не подпускала никого так близко, понимаешь? - Не понимаю, и не верю, - сказал он искренне. – Ты всегда на виду – блестящая и незаменимая, за тобой вьется шлейф мужчин, которые каждый жест твой ловят, а ты неизменно со всеми мила и обходительна. Одному – улыбочку, другому – ручку, третьему – многообещающий взгляд, четвертому – массаж в офисе делаешь…И все это настолько естественно, а на самом деле - это пустое, это часть твоей бенефисной роли прекрасной феи… А вне роли тебя нет, ты - мираж, сказка. «Кто ты такой, что все про меня знаешь? Чужой, большой и очень проницательный мужчина… Вот какой ты оказывается. ..» - Ты все правильно говоришь, - сердясь заговорила Юлиана. – Никто и ничего про меня не знает. И поэтому я всегда одна, всю жизнь, а ты… с тех пор как я начала работать с Зималетто…, в общем, я не знаю, что будет если ты меня тоже отвергнешь! - Что значит тоже? - То и значит! «Господи, я не могу ему рассказать сию минуту про школьную любовь, и мажора и банкира, и про проблемы, которыми никто и никогда не интересовался. Ромка, я всем нужна только как мечта, как инструмент решения трудностей, а по-другому я никого не интересую». - Юлиана, ты просто устала, - сказал Малиновский любезно. – Устала и все перепутала. Это ты меня, - он немного запнулся, - отвергла. Только что. Вместе с моим …напором. Прошу прощения, если напугал тебя. - Я?! – поразилась она. – Я тебя не отвергала. Просто у меня…футболка старая, и мне в душ надо. И трусы дурацкие!… Роман широко распахнул серые глаза и замер. «Спасибо, дорогой, за поддержку, ты еще бы рот открыл! Понимаю, такие признания тебе модели перед «ночью любви» не делают». - Что?! – спросила злобно Юлиана. – Что ты смотришь?! Малиновский молчал. - Ты даже не смотришь в мою сторону! – выпалила она ему в лицо. – Секретаршам в декольте заглядываешь, моделек лапаешь, а со мной только делаешь вид, что флиртуешь, и то, только на людях. А когда мы с тобой одни в кабинете остаемся все норовишь меня к Кире или Андрею отправить. Когда я подхожу, ты шаг назад делаешь. Не замечал?! Рома покрутил головой. - А я замечала! Ты все время меня избегаешь! Я точно знаю, что мужчины, которым не наплевать на женщину, ведут себя по другому! Не так как ты! Ты совсем мной… не интересуешься! - Интересуюсь. Ты первый человек за много лет, которым я действительно интересуюсь. - Я не человек! – крикнула в отчаянии Юлиана. – Я женщина! Я тебе не Фея, какая – то. С тех пор как я тебя в кабинете Андрея первый раз увидела - решила затащить в постель, а как это сделать… я не знаю, не умею, думала ты сам как-то…, а ты, меня игнорируешь…Я умру от стыда если ты не согласишься, тысячу раз говорила себе, что ты мне не подходишь, надо переключиться на более достойный объект… - Я соглашусь. - Что? - Дурочка, - сказал Роман с такой нежностью, что Юлиана чуть не заревела. – Второй такой дуры свет не видел. Ей-богу. И обнял ее, прижал к себе, потерся щекой о ее макушку. - Я же знаю какой ты!… Ты же… Ну, в общем доверия не вызываешь, а я давно разучилась доверять людям, особенно мужчинам! - Ну да, я такой… - И еще у меня аппендицит в детстве вырезали – шов остался, и в фитнес-центр сама никогда не успеваю, только других вожу, и вообще я никакая не модель, а ты моделей любишь… Малиновский решил, что хватит с него этой галиматьи. Взал ее за щеки – она моментально и вороватотвела глаза, но он уже все понял и больше ничего не боялся. «Мы все сделаем правильно, Юль, так как должно быть». Он целовал ее глубоко проникая языком, так долго что уже и дышать было почти нельзя, и нечем и незачем. Поначалу Роману хотелось, чтобы она поняла, как сильно ему нужна, и еще, что она родилась для него и все такое, а потом он об это позабыл. Обо всем позабыл. «Я тысячу лет не спал ни с кем, кто бы мне был так нужен и важен, Юлька. Нет, не так, я никогда… не спал ни с кем, кто был бы мне так необходим». Роман гладил ее ухо, нежное, загоревшееся от ласки, потом губами стал теребить сережку, и спину между лопатками, и щеку, и грудь, которая тыкалась ему в ладонь, наливалась, а ему было жарко и страшно, что он не дотянет до конца. Не дотерпит. Сгорит. Юлиана переступила ногами, чтобы быть ближе к нему, робко потерлась бедрами, а когда он шумно вздохнул, не слишком уверенно потянула с Романа норвежский свитер, и ее неуверенность смешила, раздражала и ужасала его. «Юля, ты что не видишь, что можешь делать со мной все, что угодно, и даже немного больше? Ты же разрушила все, что я в течении своей замечательной жизни создавал! Ты кровь мою отравила, пожар этот запалила, а теперь еще трогаешь с такой робостью, что я чувствую себя варваром и совратителем малолетних» Малиновский содрал с себя свитер, швырнул его сторону, потом стащил футболку с Юлианы и тоже отбросил. Она съежилась, пыталась попятиться, но Роман остановил ее, и снова прижался к ней, и не отпускал, и целовал, и тискал, и трудно дышал, и дрожал, как в ознобе, хотя жара от камина стояла невыносимая. Он затолкал ее в ближайшую комнату, залитую лунным светом, которая оказалась кабинетом Жданова – старшего, в ней стоял монолитный стол, книжный шкаф и кожаный итальянский диван с креслами, но им было наплевать на диван. Юлиана перешла в наступление, стащила с Романа джинсы, потом свои и прижалась, застонала, стала быстро и жадно целовать его куда придется, даже укусила за бок, а он, от желания не сразу понял, что она тыкается как слепой котенок потому, что не открывает глаз. - Посмотри на меня, - приказал Малиновский - Я не могу, Ром. - Посмотри на меня, очень тебя прошу. Юлиана распахнула глаза и больше уже не закрывала. «Ром, но это совсем не похоже на сцену соблазнения. Господи, это вообще ни на что не похоже!». Они как будто стремились что-то доказать друг другу, что-то объяснить и познать, что-то такое важное. Объяснения не пропали даром. В реальной жизни было все проще, жарче, серьезней и важней. Роман не оценивал ее исподтишка, не заметил аппендицитного шва, глупых трусов, а ее грудь казалось ему верхом совершенства. Он просто изо всех сил хотел и любил ее. Только и всего. Юлиана и представить не могла, что это так просто. Не нужно сомневаться, бояться и представлять как выглядишь со стороны, принимать позы, скрывающие недостатки и подчеркивающие достоинства. Ничего не надо, потому что на этот раз все по-настоящему. Это редко бывает, но им повезло. «Какой же ты мне нужен, такой живой и настоящий, с горячей и влажной кожей, блестящим от напряжения лбом и нежными руками, которые пытаются не сделать мне больно. Ты так трогательно дышишь, как маленький паровоз. И ресницы у тебя длинные и подбородок с ямочкой». На кожаном диване было узко и неудобно, и они «прилипали» к нему как мухи к липкой ленте. Неуклюже возились и предпринимали маневры, чтобы не упасть, и засмеялись, когда Роман все-таки почти свалился, но все было здорово, горячо, сильно и самое главное со смыслом. «У меня никогда это не было со смыслом, Юль, понимаешь?» Роман старался двигаться как можно медленнее, сдерживать себя, но это стало невозможным, после того как она начала двигаться вместе с ним. А потом вдруг оказалось, что больше нельзя ждать, и терпеть, и надо скорей, скорей, и выше, и дальше, и непонятно куда, и темнота сошлась в узкий и горячий тоннель, и в нем невозможно стало дышать, и выжить можно было только вдвоем, внутри друг друга. И кровь отравленная чем-то неизведанным стала одна на двоих, и это казалось таким естественным, что по другому и быть не может! Грянул гром. Сверкнула молния. Роман протяжно застонал, но продолжал двигаться как- будто это могло избавить его от того наваждения в которое он попал, а потом по телу пробежала последняя судорога, и он совершенно опустошенный упал на Юлиану сильно придавив своим телом. Она обняла его за плечи, и целуя в плечо спросила: - Ром, а разве бывает гроза в январе? - Ты, что, Юль, это не гроза - это фейерверк, мы же победу празднуем!
Ангел: Привет SV-вагончик SV-вагончик пишет: - Ты, что, Юль, это не гроза - это фейерверк, мы же победу празднуем! Победу над своими страхами. Как здорово!
SV-вагончик: Я не пропала, у меня что-то фанф никак у тебя не грузится, а на форуме Амедии все получается. Вот сейчас попробую выложить кусочек - большой. Или очень большой. Глава 8 Некоторое время они лежали не шелохнувшись – во-первых, от полноты чувств, а во-вторых, от того, что с дивана запросто можно было свалиться. В общем ничего романтического и возвышенного. «Идиотизм, какой-то, первый раз в жизни лежа в постели с женщиной не знаю, что говорить, и стоит ли вообще разговаривать. Юль, ну скажи что-нибудь первая, ты же такая у меня… умничка». Так они лежали и молчали, а потом молчать стало совсем невозможно. Юлиане было очень неудобно, и шея в неудобном положении затекла и ногу Рома ей придавил, но она знала, что как только скажет ему про ногу, все сразу же и закончится. «А разве еще нет? Разве еще не закончилось? Карета еще не тыква? А лежащий на мне Роман Дмитриевич Малиновский – не первый бабник Москвы? Ночью все кажется другим, нереально сказочным, и хоть ночь еще не закончилась, пора просыпаться и из Матрицы попасть в Реальность». «Юль, ну чего ты молчишь. Вот я, например, хочу сказать тебе что-нибудь очень простое и понятное, интимно-личное и при этом очевидное, вроде «Я тебя люблю», но другое. Я столько раз говорил фразу «Я тебя люблю», что она и смысл, как таковой потеряла. Помнишь, как в фильме «Призрак» с Патриком Свейзи и Деми Мур, они заменили банальную фразу на короткое словечко, может и мы заменим, а? И будем произносить это словечко со всей ответственностью и определенностью и знанием дела. Мы его будем повторять потому, что это правда, такая же простая, как, например, то, что снег белый, а трава зеленая». Роман осуществил очередной маневр с переворачиванием, в итоге которого Юлиана оказалась лежащей на нем. Он поглаживал ее спину, она дышала куда-то пониже шеи, и там куда она дышала было щекотно и влажно. Заговорили одновременно, разумеется. Начали и остановились. - Ром… - Юль… Юлиана подняла голову и уставилась на него. Короткие волосы торчат в разные стороны, губы распухли, в глазах настороженный блеск. Роман поднял руку - медленно и с усилием – и пригладил ей волосы. Она моментально забеспокоилась: - Я растрепанная, да? Малиновский кивнул, как мог, и еще погладил. «Мне так нравится тебя гладить…». - Я сейчас встану и причешусь. - Я тебе встану! – сказал Роман с некоторой угрозой и уложил ее голову на прежнее место, которому стало холодно, когда она перестала в него дышать. – Только попробуй! - Я так о тебе мечтала, - призналась Юлиана и покрутила носом устраиваясь поудобнее. - Да ну? – удивился Малиновский. - Честно-честно, с самого первого показа Зималетто, который я пиарила. - А помнишь, - спросил Рома и зевнул, - как мы с тобой поссорились из-за сметы на PR-компанию, ты сказала, что будет очень эффективно, если на показ пригласить выступить кого-то из звезд эстрады, кто знал, что это твое ноу-хау так приживется… - А ты мне сказал, что швыряться чужими деньгами легко, а когда я начала возражать, ты мне предложил заткнуться и поискать других дураков, помнишь? «Не.. вот этого я не помню, но скажу конечно, что помню и идиотом был раз так говорил. Юль, как же это хорошо, что у нас есть общие, пусть коротенькие воспоминания. У меня никогда не было таких вот воспоминаний – на двоих. Все мои воспоминания принадлежали мне одному, а эти новые - наши общие, чудно, как-то, правда?». «А помнишь, как мы с тобой в первый раз?… Сколько лет прошло? Двадцать? Двадцать пять? А на тебе кофта спортивная была, помнишь? И я думал как мне напиться побыстрее, когда ты стала отказываться – довела мужика до белой горячки, а потом начала скулить, что не можешь! Это я скулила? Ты с ума сошел! Скулила, скулила, еще как! И еще чушь несла несусветную, про аппендицит, футболку…Я тогда на дачу приехал с совершенно определенной целью… И зима была, да, Ром? Конечно зима, я как идиот по обледеневшему дереву лез спасать тебя из башни от Дракона…А потом так хотел тебя, и думал, что до дивана этого не доживу… А я же снизу… ну, ты понимаешь, и поэтому все время прилипала к этому дивану, как муха… А потом родился наш Димка, а ты опоздал нас из роддома забирать, помнишь? Да, и поэтому вас забрал Жданов, а я примчался, когда фото у роддома делали, а у Андрюхи такое лицо было, ему же сверток с Димкой врулили – умереть не встать…Почему-то это сильно Катю веселило… А потом ты со мной неделю не разговаривала, я даже подумал, что все конец, ты со мной разведешься… Ничего ты не подумал, ты бы и месяц со мной не разговаривал, я первая мириться пришла…Здравствуйте, пожалуйста - первая пришла, а кто романтические ужины закатывал, на которые кто-то даже внимания не обращал, а? Малиновский, какой ты не проходимый…, как я могла обращать внимание на японскую кухню, если ребенка грудью в это время кормила, мне же просто нельзя было это есть… Ну, да конечно, и целоваться со мой тоже нельзя было, и все остальное… Все остальное, кстати, действительно нельзя в течении трех недель после родов… А как же мы тогда… ну, когда помирились…». Неизвестно чьи это были воспоминания – его или ее, потому что оба не произнесли ни слова вспоминали почему-то будущее, их общее светлое и легкое будущее. Как будто горизонт приоткрылся и позволил им его рассмотреть. Там был любимый Юлианой Париж в каштановом цвету, и набережная Сены, и бегущий впереди худенький белобрысый мальчишка с серыми серьезными глазами. И французская кондитерская, пахнущая сладкой сдобой и ароматным кофе, и парочка целующаяся за столиком – «это что, мы, кошмар, разве можно, французский поцелуй при ребенке…», «ну чего, ты переживаешь, он даже не смотрит, а вот вообще отвернулся - Димка привык уже…». Вот такие это были воспоминания. - Юль, я еще хочу… - Чего, ты хочешь..? А…вот этого… Ну и темперамент, - расхохоталась Юлиана А потом она начала целовать его лицо быстрыми и частыми поцелуями, и на этот раз Роман закрыл глаза, потому что у него не было сил смотреть на то, как она это делает и оставаться сдержанным и нежным. Чувствуя как бешено бьется его сердце, Юлиана медленно провела пальчиками по его скулам, подбородку, сильным мышцам шеи, широким плечам и наконец коснулась груди, а затем поцеловала его маленькие соски и начала спускаться все ниже и ниже. Восприняв это как руководство к действию, опытные пальцы Романа начали ласкать низ ее живота и проникли между ног… Теперь это была огромная волна, в которую они медленно погружались, а когда начали задыхаться дышали друг другом, и этого кислорода было как раз достаточно для них двоих… Юлиана практически мгновенно уснула и Роман отнес ее в спальню на первом этаже, укутал в пуховое одеяло, лег рядом, но заснуть не смог. «Ну и что мне делать? Разве я этого хочу? Я нашел идеальную женщину с которой с удовольствием проживу свою жизнь… А мне это надо? И ей это не надо… И с чего, Малиновский, ты решил, что она захочет с тобой жить и детей тебе рожать? Она вообще готова ради тебя жизнь свою изменить? А я готов?.». Утром Юлиану разбудил шум льющейся воды, а затем что-то загрохотало и запахло кофе и яичницей с колбасой. «С ума сойти, оказывается мужчины мачо – обыкновенные люди и завтракают яичницей». Она сладко потянулась, встала, натянула джинсы и футболку, которые кто-то принес из кабинета и аккуратно сложил на тумбочку. «Ах, какие мы аккуратисты, интересно, а передничек на кухне ты надел… Ух, как же хорошо, Ромка… И зачем я эти шмотки нацепила, нужно наверх смотаться и одеть, что-то сексуальное». Юлиана тихонько пробралась к лестнице ведущей на верх, и тут услышала мелодию из Ромкиного мобильника. Он старался говорить тихо, но она все равно расслышала: - Анечка, солнышко, я не мог выехать вчера, метель была такая… Да я вообще тут один на весь пустой котеджный городок, ну не считая бабульки-божьего одуванчика… Через пару часов приеду, и… исправлюсь по полной программе. Дальше Малиновский начал перечислять все методы, позы и ласки при помощи которых он будет замаливать грехи у Анечки. Юлиана этого слушать не хотела. Она присела на нижнюю ступеньку лестницы и оцепенела. Отключив телефон, Роман открыл дверь кухни, и замер, увидев Юлиану. Глаза ее были совершенно сухими, а взгляд решительным и насмешливым. - Доброе утро, Роман Дмитриевич, с вашей стороны очень любезно приготовить мне завтрак. Когда выезжаем? – светским ледяным тоном поинтересовалась Юлиана. - Юль…, я все сейчас тебе объясню…, - Роман стушевался, врать этой женщине он не мог, она видела его ложь насквозь. - Не стоит, мы взрослые люди, и прекрасно понимаем, что не подходим друг другу, и ничего более, чем одна ночь между нами быть не может. Вчера вы были моим рыцарем, помогли мне, а у меня был шок и стресс. Простите, что воспользовалась вами, мне было необходимо крепкое мужское плечо, а вы удачно подвернулись под руку. Надеюсь сей инцендент никак не скажется на деловых взаимоотношениях моего агентства и компании Зималетто, - четко чеканила каждое слово Юлиана, гордо подняв голову. – Вы хоть и свадебный Зималеттовский генерал, но в уши руководству нашептать можете многое. «Понятно, при свете дня я для тебя место пустое, и как работник и как мужчина. Замечательно, так значит это ты мной воспользовалась… А меня не надо убеждать в никчемности, Юля, я хочу так жить: весело и никчемно… И в моей жизни не может быть Прекрасных Фей, потому что я их и сам не хочу…» - Всегда, пожалуйста, Юлиана, как только понадобится крепкое мужское плечо и еще чего-нибудь, звоните и приглашайте. Такой отличный секс можно при обоюдном желании повторить, - сказал Малиновский и вернулся на кухню. Эти воспоминания всплыли яркой картинкой в мозгу Юлианы, когда она вошла в неоновый зал ночного клуба «В гостях у сказки». С тех пор она тщательно избегала Малиновского, да и он не питал желания с ней встречаться. Каждый раз заходя в модный клуб, она шарила глазами, чтобы найти его. Иногда находила, непременно в окружении девиц и неизменного Жданова. Если это случалось сразу же пыталась покинуть заведение, просто не было сил на все это смотреть. Вот и сейчас она наткнулась на него, а он ее как всегда не заметил. Она быстро кинулась назад к машине, повторяя про себя: «Я умница и красавица, я сделала карьеру и устроила свою жизнь так, как мне хочется, и мне наплевать, что какой-то никчемный ловелас выпроводил меня из своей жизни!» Глава 9 Андрей Палыч Жданов и Роман Дмитрич Малиновский вошли в кабинет Президента компании Зималетто, крикнув, очаровательной секретарше Виктории, чтобы им никто не мешал, поскольку у них важное совещание. Бедная девушка, приехавшая на работу раньше обычного с подругой Кирой, старательно наносила макияж, и когда в приемную влетели два ненормальных начальника, она от испуга дернулась, и попала тушью себе в глаз. Он моментально заслезился, а Вика как положено интеллигентной девушке с двумя курсами МГИМО вымолвила: - Господи, ну почему, от этих мужиков - козлов, одни неприятности! - Ромка, я поговорить с тобой должен, - начал Андрей так, как будто собрался прыгать с парашюта. - Я внимательно, слушаю тебя, мой юный друг, о Андрюшенька, поскольку очень люблю сказки про ночные забавы, хотя если вчера после «Лиссабона» ты ее все-таки соблазнил, то это была не сказка Шахерезады, а фильм ужасов. - Малина, я прошу тебя, один раз в жизни, послушай меня спокойно, не ерничай, постарайся быть серьезным. - Палыч, ты меня пугаешь … Что случилось, суд не принял ходатайство об отсрочке выплаты долговых обязательств, и Зималетто – уже нет… - Я женюсь, Ромка, ну, когда разберемся со всеми этим долгами и проблемами… - Оригинальная мысль, а главное свежая… Я в курсе, и кстати до свадьбы, насколько я знаю, с долгами мы не расплатимся… - Ты не понял, Ромка, я женюсь на Кате Пушкаревой. И когда весь этот кошмар закончится, мы поедем с ней на море, к пальмам. Я буду втирать крем от загара в ее гладкую кожу, и в глаза ее бездонные смотреть, и …каждый день и ночь мы будем заниматься с ней любовью. До полного изнеможения. До потери памяти, - сказал Жданов с блаженной улыбкой. - Андрей, - начал Малиновский, - я очень люблю юмор и сатиру, но извини, шутка у тебя не удалась. - Ромка, я серьезен, как никогда! – объявил Андрей торжественно. – Но ты пока не пугайся, я ей еще не говорил, и она пока не согласилась. - Действительно, очень странно, почему это ты ей не говорил, и еще более странно, что она не согласилась… - Ромка, выслушай меня и не перебивай, - Андрей вскочил с дивана и начал нервно блуждать по кабинету. - Ромка, я думал всю ночь, и знаешь, мне стали понятны загадочные литературные произведения о фатальной зависимости мужчин от женщин. А я то, дурак, думал, что в них о сексе, как о зависимости, речь идет. Понимаешь, я осознал свою зависимость, к Кате, по-хорошему осознал, от всей души. И я сегодня все ей скажу, и про инструкцию, и про то, что когда весь этот маразматический спектакль мы с тобой начали, я еще не знал как к ней отношусь, и что, действительно, люблю ее, до сумасшествия. Я с самого начала ее любил, просто не осознавал этого. А через ревность к этому Зорькину недоделанному – осознал. - Андрюха, ты с выводами не торопись, я что-то за твое здоровье душевное переживать начинаю, - задумчиво сказал Малиновский. - Я ей не врал, Малина, я себе врал. Я действительно люблю, Катю. До нее мне казалось, что все легко, все взаимозаменяемо, как детальки в конструкторе, эта подходит больше, эта меньше, ну и что тут такого! … Когда мы с ней стали «общаться», выяснилось, что подходит только она, самая важная и главная, а все остальные – эрзац, подмена, попытка убедить себя в том, что и без главной детали механизм может работать, а он, то есть я, не может, понимаешь, Ромка? Поэтому и с Кирой я не могу…. - Палыч, а ты не думал, что просто устал, проблемы с компанией и все такое…Ты извини, друг, а это ты только с Кирой не можешь, а с Катей, ну, хоть как-то получается…. Андрей не отвечал, казалось, что он вообще ничего не слышит. Он носился по кабинету и продолжал сбивчиво говорить: - В той злосчастной гостинице, я еще пытался заставить себя ничего не чувствовать к ней, в руках себя держать, убедить, что это все только ради Зималетто, а когда ее коснулся, целовать начал, а она…. В общем выяснилось, Ромка, что взрыв, фейерверк, салют наций с нами происходит, когда мы вместе отпускаем себя на волю. Ты понимаешь? - Про фейерверк – это ты хорошо сказал, - задумчиво прокомментировал Малиновский. - А любовь, Ромка, оказывается бывает с каждым разом все сильнее, только сильнее, как зависимость, в которую втягиваешься, и все, уже без этой «дозы» ты не можешь…Я теперь точно знаю, что привычка, убивающая влечение, - вранье. Нет никакой привычки. Точнее такое понятие с ней, Катей, не существует. Потому что когда я занимаюсь с ней любовью, я не думаю, не пыжусь, не стараюсь произвести впечатление, и все сделать правильно. Я просто люблю и хочу ее такой, какая она есть, моя, только мне предназначенная, и она меня любит, просто за то, что я - это я, обычный человек из плоти и крови, а не Президент компании или денежный мешок, или модный в этом сезоне любовник. - Ну, конечно, простой русский парень – Андрюха, в костюме за тысячу баксов, на простеньком «Порше», - не смог удержаться, съязвил Малиновский, - Ну, а с Кирой, что же, не так, я лично помню как ты за ней умирал, так был влюблен. - С Кирой все не так, Ромка. Нет фейерверка, и не было никогда. С ней все правильно и предсказуемо: классический ужин при свечах, неторопливый секс, пустые разговоры после него. - Жданов, а может у тебя галлюцинации начались, ну от переизбытка гормонов в крови. Ты же уже давненько по спецзаданию «Соблазнение Пушкаревой» работаешь, вот и привиделась, любовь страшная – тьфу, тьфу, тьфу – не дай Бог. Так это дело поправимое, у меня всегда есть в запасе парочка телефонных номерочков прекрасных нимф, и все как рукой… - Малина, я даже морду тебе бить не буду, потому что ты не знаешь ничего. Ты даже не представляешь себе какая она красавица… - Я не представляю? Ты, что Жданыч, я же ее вижу каждый день, - развел руками Малиновский. - Ну раз ты такой проницательный, что же ты пухлые губки, прекрасные глазки и стройные ножки не заметил. Кстати, самое главное - это твой любимый третий размер…. Стареешь, Малина, - хлопнув Романа по плечу, выпалил Жданов, и засиял как ребенок рассказавший стихотворение на «отлично», а потом спохватился. – Ты только…, даже близко, слышишь, даже близко… и не смотри на нее, она моя, Малина, понял? А то, я не знаю, что …В общем, не доводи до греха…, - Андрей сел в президентское кресло, бросил на стол очки и схватился за голову. Удивляясь новой блажи, которая пришла его другу в голову, и подумав, что: «Такого поворота событий – как Настоящая любовь Андрея к Кате в моем спектакле не было», Роман подошел к столу, и тут его внимание привлекла папочка, лежащая прямо перед Андреем, и листок белой бумаги, с надписью: «Для Андрея Павловича Жданова». - Это что такое, Андрюха? Твоя Пушкарева, оды тебе написала? Андрей поднял голову, одел очки и открыл папку. Первым документом, лежащим в ней, была….инструкция великого мастера мировой драматургии Романа Малиновского – «Соблазнение мисс Железные Зубы». «Вот я и женился, и поехал к пальмам… Все… погиб, она все знала…Но я же не действовал по ней…., ну да, конечно, еще как действовал..». Следующим документом был фальшивый отчет для Совета Директоров, а за ним лежал и настоящий, показывающий суммы со знаком «-». Но последними каплями добившими лошадь, стали генеральная доверенность на управление «Никамодой» на имя Романа Дмитриевича Малиновского и заявление об уходе Екатерины Валерьевны Пушкаревой. - Малиновский, это… не оды, она ушла… Все сделала, предусмотрела, спасла меня, в который раз, и ушла… Роман вырвал папку у Жданова из рук и начал быстро просматривать. На дне он обнаружил маленькую записочку, содержание которой Андрей потом выучил наизусть, много раз перечитывал, и мечтал, чтобы эти ненавистные буквы исчезли с бумаги. «Здравствуйте, Андрей Палыч! Возвращаю Вам Ваше имущество – берите и пользуйтесь на здоровье. Отныне Вы свободны от Железного Монстра и поэтому можете вновь начать есть, пить, спать и встречаться с женщинами. Все вопросы делопроизводства по «Никамоде» Вам помогут решить Коля Зорькин и мой папа. Юридическую сторону курируют адвокаты Филин и Рулин, их визитка прилагается, очень надеюсь, что г-н Малиновский найдет с ними общий язык, от этого будет зависеть срок выплаты долговых обязательств «Зималетто» перед «Никамодой». Фальшивый отчет перед Вами - на ближайший Совет Вам хватит, а дальше составляйте сами, в конце – концов у Вас же экономический факультет МГИМО за плечами. Разыскивать меня не пытайтесь, я уезжаю из Москвы, ни родители, ни Коля о моем дальнейшем местонахождении ничего не знают. Ах, да, совсем забыла! Любовь, Андрей Павлович, она не всегда настоящая, вот и у меня к Вам была - выдуманная. Я даже ненавидеть Вас не могу, потому что для этого Вы должны быть реальным человеком, а Вы – придуманный мною персонаж… Настоящего Андрея Жданова я бы полюбить не смогла, он пустой, никчемный и подлый человек. Я не желаю Вам счастья, Вы его не достойны! Мечтаю никогда больше Вас не видеть в своей жизни! Катя Пушкарева». Дозвониться Кате Андрей так и не смог, мобильный был отключен, а на домашнем Валерий Сергеич ответил, что Катя улетела в командировку по новому месту работы. Пушкарев извинялся за внезапный уход дочери, за то что она «сбежала с поля боя», сказал, что его самого поставили в известность только сегодня в 5 часов утра, и никакие разговоры типа «ты мне больше не дочь» не возымели нужного эффекта. - Вы уж простите ее, Андрей Палыч, когда у кого-то аврал, она отказать не может. Попросили ее помочь с бизнесом, проблемы какие-то большие, ну Катюха и рванула на помощь. Она сказала, что по Зималетто все дела закрыла и Вам больше ничего не должна, так сказать, чиста перед Вами, а по «Никамоде» вся документация у меня под контролем… - Валерий Сергеич, хотя бы примерно куда она уехала? И приедет когда? - Наотрез отказалась место дислокации сообщать… Обещала звонить. А приедет недели через три… Точнее не сказала. Вы уж, простите, Андрей Палыч… «Ну и как же мне жить теперь, Катенька? Я же без тебя как без сердца, без легких, руки и ноги… Ты же стала частью меня, нет всегда была, только теперь части стали на место, как будто головоломка сложилась…». Андрей зашел в каморку и сел за Катин стол, от безысходности хотелось выть волком. Вспомнилось, как мама в детстве говорила: «Андрюша, мальчики никогда, ни при каких обстоятельствах не должны плакать, им этого просто нельзя делать, потому что они - мужчины. Кричать, драться, злиться – это можно, а плакать нельзя». «Сейчас я ничего не могу – ни плакать, ни кричать, ни драться. Умереть очень хочется, и душа, которую я вчера у себя обнаружил, болит, а она оказывается много места занимает в организме - от горла до желудка…Я себя накажу, Кать, сильно накажу, ты только прости меня, ты сможешь – ты добрая, а потом я докажу тебе, что я не подлец.. Нет, ну, подлец, конечно, но я изменюсь, Катюш, ради тебя изменюсь… Я люблю тебя… ». Андрей положил голову на прохладную столешницу и перед глазами всплыла картинка…: - Я все скажу за тебя, только пожалуйста закрой глаза… Ты был очень расстроен, я оказалась рядом, и ты стал испытывать благодарность, просто благодарность, больше ничего…Я все понимаю, я не могла понравиться тебе как женщина.. - Кать, ну, что ты, говоришь… - Ничего не говори… Я ведь не обижаюсь… И спасибо тебе за все, что между нами было, тебе может казаться, что ничего не было… Но ведь было… Наверное, я тебе немножко нравилась, совсем чуть-чуть. А любовь она не всегда взаимна, и ты не должен меня любить только потому, что я этого очень хочу…Я тебя люблю… - Кать… Андрей попытался обнять Катерину, но она вырвалась. - Не надо меня жалеть… - Я не жалею тебя.. - Но тогда почему?!…Почему ты?!… - Потому, что я тебя люблю… - Не может этого быть… - Ты мне не веришь? - Нет… - Я ..тебя…люблю… - Честно-честно… - Честно-честно… Андрей начал целовать Катины щеки, шею, а когда коснулся губ, просто поплыл… Его не стало… Не стало Андрея Жданова, который ходил по земле 31 год, имел долги, обязательства перед родителями и невестой, считался с общественным мнением… Новый Жданов жил только сердцем, чувствами и желанием: - Ты такая сладкая, Кать, - прошептал он, - ты даже не представляешь себе, какая ты сладкая. Тихо застонав, Катерина обвила руками его шею и начала целовать со всей страстью, на которую была способна. Плотно прижавшись к нему, она упивалась ощущением сильного, напряженного тела, по которому от ее прикосновений пробегала мучительная судорога. Интуитивно она почувствовала, что он пытается сдерживаться, как будто ему все еще что-то мешает. Потершись раскрытыми губами о его рот, она попыталась заставить Андрея сделать поцелуй более глубоким, а когда услышала, как он судорожно втянул в себя воздух начала неторопливо приоткрывать языком его губы, пытаясь проникнуть внутрь… И добилась своего. Остатки самообладания покинули Жданова вместе с протяжным стоном. Он начал сдирать с Кати одежду и целовать с такой страстью и ненасытностью, что она почувствовала себя одновременно и очень могущественной и очень беспомощной. Его руки жадно гладили ее грудь, спину, живот, губы коснулись груди, она застонала от наслаждения, даже не почувствовав, что его рука скользнула вниз. Луна, прокравшаяся в гостиничный номер, помогала Андрею наблюдать за Катиным лицом, в котором как в зеркале, отражались те, чувства, которые она испытывала от его изощренных ласк. И при каждом стоне, который вырывался из ее губ, при каждом беспокойном движении головы, при каждой судороге наслаждения, которая пробегала по ее телу, его переполняла невыразимая, мучительная нежность и что-то еще, неуловимое, эфемерное названия чему он пока не придумал. Горячая и влажная, она открывалась ему на встречу, но Андрей продолжал сдерживаться, позволяя пока только пальцам проникать внутрь. Катерина обвела руками его плечи, ее тело сотрясала безостановочная дрожь. - Дрожь – это хорошо, - прошептал Андрей, неторопливо проникая все глубже и глубже. – Дрожь – это очень, очень хорошо. Он жутко боялся, что плоть под его изучающими пальцами окажется непривычно узкой, и он причинит ей боль. Опыт общения с девственницами у него ограничивался Кирой. Они тогда оба готовились к этому первому разу, он тысячу раз спросил, хочет она этого или нет, она тысячу раз ему ответила, что хочет, а потом, когда он уже не мог остановиться, начала плакать и умолять его: «Мне больно, Андрей, не надо, я не хочу, пожалуйста..». С Катей все было по-другому, она отзывалась на каждую ласку, каждый вздох. Ее пальчики все смелее гладили его тело, и начали спускаться вниз… Больше Андрей терпеть не мог, он приподнял ее бедра и рывком погрузился внутрь ее сладкого, горячего и влажного тела, никакой преграды он не почувствовал, зато почувствовал укол разочарования, но только на мгновение. «Я подумаю об этом завтра», - пообещал себе Жданов. Закрыв рот Кати жадным поцелуем, он начал двигаться все быстрее и быстрее, стараясь доставить ей наслаждение раньше, чем это произойдет с ним. На это не потребовалось много времени – вскоре Катя издала сдавленный крик «Андрейии…!» и впилась ногтями в его спину, а по ее телу начали одна за другой пробегать ничем не сдерживаемые волны дрожи. Еще выше приподняв ее бедра, Жданов погрузился как можно глубже – он испытывал непреодолимую потребность зарыться в нее, слиться с ней, когда то же самое произойдет с ним. Волна накрыла, звезды померкли, и луна перестала давать свет, мир закончил свое существование. Только два человека в холодном гостиничном номере выдыхали друг другу слова: «Я .. люблю…тебя…». Глава 10 - Ну, мамочка, здесь очень тепло … Купалась только 2 раза, дел много, мы с Юлианой заняты страшно…Нет ну, что ты, она замечательная и совсем меня не эксплуатирует, мы даже подругами стали и на ты перешли… Кто звонил? Жданов? Зачем? Приезжал?! С Колькой разговаривал, и что? - Коля, что он хотел? Меня? Что ты мелешь, Коля… Побитый и с перегаром… А я тут причем? Коля, а побитый как…? Ой, мамочки… А на работу ходит, что девочки говорят? Пьет…Ладно, Коля… Хватит об этом.. Малиновский к работе в «Никамоде» приступил? Ну, он способен уговорить кого угодно… А судья случайно не женщина? Значит его талант и на мужчин распространяется… Я рада, что у «Зималетто» целый год есть для выплаты долгов… Зачем ты мне рассказываешь, как ему плохо, ты хочешь чувство вины у меня развить… Я уже не знаю, Колька, люблю я его или нет… Все равно я ему не верю, понимаешь? Ему равных нет во вранье и притворстве… Коль, кажется Юлиана пришла мне пора… Ну, скажи папе, что тут аврал продолжается и я в ближайшие дни перезвоню… Всех целую, пока! Катя отключила телефон и вышла на балкон гостиничного номера. Прямо перед ней плескалось море, такое прекрасное, что она даже описать его не могла. Мысли опять потекли в привычно болезненном направлении: «Красота вокруг, работа интересная, Юлиана – лучшая из начальниц, дела – отлично, как обычно, а с личным…. Привет! Не могу я не думать о нем, и ненавидеть не могу, впрочем, как и простить за то, что он сделал… Люблю ли я его – не знаю, организм сопротивляется, борется с этой инфекцией, скорее всего антибиотики нужны… Мне кажется Юлиане нужно рассказать эту историю, она может помочь, прояснить ситуацию, она же Фея, летающего зонтика… А почему летающего? А потому, что очень к ней подходит такое определение. Она собирательный персонаж, что-то от Мэри Поппинс, а что-то от Феи…. В двери номера постучали, Катя открыла дверь и впустила свою начальницу. - Так, Катюш, у нас сегодня по плану коктейльная вечеринка, я предлагаю тебе надеть одно из платьев, что мы вчера подобрали у Залевского. Сегодня макияж и прическу сделаем в салоне внизу. Да, кстати, к линзам привыкла уже? Глаза не слезятся? Ну, и замечательно. Ты должна быть сегодня неотразима и хотя – бы постарайся приглядываться внимательнее к мужчинам, которые тебя окружают. Я, конечно, намекаю на Михаила. - Да, Юлиана, ты права, он очень хороший…, - грустно сказала Катя. «Даже слишком хороший… Я вот думаю, а он случайно не скрытый маньяк-убийца? Какой кошмар, а я его девочке подсовываю… Юлиана, соберись, сватья из тебя некудышняя, тем более, у нее явно несчастная любовь в Москве осталась. Все признаки на лицо: хандра, задумчивость, сдерживаемые слезы, полное игнорирование мужчин. Ой, мамочка, а этот «загадочный принц» случайно не из «Зималетто» родом? Господи, пожалуйста, только не Малиновский… А почему собственно… Этот может соблазнить кого угодно… Катю? Нет… Солдат ребенка не обидит…». - Хороший, но есть кто-то, кто гораздо лучше? Катя, ты можешь мне ничего не говорить, я просто констатирую факт… Ты влюблена и это очень видно, во всяком случае мне. - Этот человек, мерзавец и подлец…. И я очень хочу тебе все рассказать, мне выговориться нужно, Юлиана. Во время рассказа Катя плакала и смеялась, казалось, заново пережила, всю историю, а потом уткнулась в колени Юлианы и тихонечко засопела. «Легче стало… Почти хорошо… Юлиана гладит по голове и мурлычет песенку, как мама в детстве..». - Если позволишь, Катюш, я могу сделать выводы и дать рекомендации. Но это только по твоему согласию, я никогда не вмешиваюсь в чужую жизнь, и советы даю только тогда, когда меня об этом кто-то просит. - Мне нужен твой совет… - Ну тогда начали… Жданов конечно в тебя влюблен… Да, да, не смотри на меня так, на моей памяти он был влюблен очень много раз, правда, никогд ...
SV-вагончик: ... а так бурно и эмоционально это не проявлялось. Но его чувство к любви никакого отношения не имеет. Ты понимаешь разницу между «влюбленностью» и «любовью»? - Да, конечно. А Киру он любит? - Думаю, что нет. Жданов и «любовь» - понятия несовместимые. А Кира – несчастная женщина. У меня на глазах происходило это «окучивание». Сначала он ее долго добивался, потом долго учил Киру, как себя обожаемого любить, ну и как водиться в этой долгой дороге, все свою влюбленность к ней растерял. И дело тут не в привычке – они с самого начала друг другу не подходили, зато их родители друг другу очень подходили. Вот и выросло, то что посадили… Кстати Кира вчера мне звонила. Они отменила свадьбу. А я еще удивлялась, неужели кто-то из них прозрел и решил жизнь себе не портить? А ларчик просто открывался… - Это я виновата… Я не должна была… - Если кто-то и виноват, то только Жданов. Не смей мучиться чувством вины! Мы сейчас с тобой тоже разработаем инструкцию - «Разлюбить рядового Жданова», станем ее придерживаться и победа будем за нами! – весело крикнула Юлиана и подняла на ноги Катерину. – Закрой глаза, и начали! - Первое. Представь его в семейных хлопковых трусах ниже колена и шерстяных носках. - Андрея? Я не могу… Он же ТАКОЙ! - Какой? Ну, хорошо, тогда в трусах-стрингах с оборочкой на попе. И Малиновского рядом с ним! - Тоже в стрингах? А что они делать должны? Девушки весело расхохотались, а Юлиана добавила: - А что, Катюш, они частенько обнимаются, многозначительно переглядываются, если абстрагироваться от того, что они самые известные бабники Москвы, то вполне можно представить их счастливой гей-парой. - Хорошо, Юлиана, я попробую… - Второе. Подумай трезво, что дают тебе эти отношения? Боль и тоску, томительное ожидание, слабую надежду? А не преувеличиваешь ли ты свои чувства? Вспомни как он причинил тебе боль. Подумай, есть ли будущее в ваших отношениях и какое оно? Катя молча покачала головой. - Третье. Внедряй мысль, что ты больше не любишь своего мучителя. Привыкай к этой мысли, Катюш, не забывай о ней. Все счастливые воспоминания старайся отсекать. А сейчас, в последний раз, вспомни какой-нибудь момент, когда ты была очень счастлива, а потом, он сказал что-то такое, что мгновенно опустило тебя на грешную землю. - Я вспомню… Она хотела выйти из машины, но он не дал ей этого сделать. Схватил за руки, которые она защищаясь от его бешеного натиска прижала к груди, отчаянно выкрикнул: - Я не могу без вас, слышите? «Не говори мне этого, Андрей. Когда ты так…говоришь, весь мой мир со всеми принципами, папиными увещаниями и голосом разума летит в тартарары…» - И я не могу без вас, Андрей Палыч… А потом были поцелуи, глубокие и долгие, перемешанные с его глухими стонами и ее, еще не высохшими слезами. «Ты даже очки снял…, когда ты снимаешь их мне кажется, что душу открываешь, чтобы я почувствовала, тебя настоящего, а не в нарядной упаковке…». Катя коснулась ладошкой его губ, согрелась теплом дыхания, а Андрей прошептал: - Когда-нибудь, Катя, наступит время и нам не надо будет прятаться по углам… - Неужели это время придет.. Не может быть… Андрей еще крепче прижался своем горячим лбом к ее носику, и судорожно сжал жиденькие меха пальто у самого горла Катерины. - Обязательно, Кать, ведь если два человека любят друг друга им незачем скрывать свои чувства… Да? - Да… - Я очень рад, Кать, что мы понимаем друг друга… - Я подожду… Я обещаю… - Поцелуй меня, - умоляюще прошептал он, и сам удивленно фиксировал новую, незнакомую интонацию собственного голоса. В нем слышались нотки странной, беспомощной, непривычной нежности. – Поцелуй меня, - настойчиво повторял Андрей, пытаясь приоткрыть языком губы Кати, - пожалуйста. Она расслабилась в его объятиях, уступая поцелую, а Жданов тихонько застонал от наслаждения. Его разум отступил перед натиском нестерпимо сильного желания, и дальше тело действовало само по себе, повинуясь только примитивному первобытному инстинкту. Руки, жадно проникли под плотный жакет, гладили нежную кожу спины и узкую талию, а язык и губы делали поцелуй все более страстным и возбуждающим. Пальцы, продолжая непрерывно ласкать податливое тело, продвигались все выше и выше, и наконец коснулись груди. Катя застонала, еще крепче прижавшись к Андрею, и тогда он почувствовал, что окончательно теряет контроль над собой. Все тело пульсировало от сумасшедшего желания, которое требовало удовлетворения во что бы то ни стало. Почувствовав на затылке нежное прикосновение Катиных пальчиков, Андрей с трудом прервал поцелуй и хрипло зашептал: - Катенька, девочка моя, ты даже не представляешь, какая ты красивая… «Что ты сказал?! Красивая?! Ты с ума сошел?! Зачем ты так, Андрей….. » - Прекратите, Андрей…Палыч! – выкрикнула она и, резко вырвавшись из сводивших ее с ума объятий и начала судорожно отдергивать одежду. Совершенно ошарашенный подобным поворотом, Андрей на несколько секунд потерял дар речи. По-прежнему тяжело дыша, он обалдело смотрел на сидящую перед ним девушку. Абсолютно ничего не понимая, Андрей мягко, как будто у строптивого ребенка спросил: - Катюша, девочка моя, что случилось? - Я же сказала – прекрати! Немедленно! И я совсем не «твоя девочка». Ты меня с невестой своей перепутал. И никогда…никогда слышишь, не говори…, что я красивая… До свидания, Андрей Палыч! Катя выскочила из машины, громко хлопнув дверью, и поэтому не расслышала как сидящий в машине начальник прошептал: - Если это не так и ты не красивая, тогда почему я тебя хочу…. - Катя, Катюша, ты меня слышишь, Земля, я - Меркурий прием! Катя вздрогнула и открыла глаза. – Извини, я вспомнила, и замечталась… - Бывает. Но мы же решили, что это в последний раз, да Кать?! Так на чем это я остановилась.. Четвертое. С глаз долой - из сердца вон! Сотри его мобильный номер, выкинь все подарки, которые он тебе дарил, уничтожь все его фотографии. - Я это сделаю, Юлиана, только для этого нужно в Москву вернуться. - Хорошо. Тогда пункт пятый. Оглянись вокруг, обрати внимание на молодых людей, которые тебя окружают. Не думай о серьезных отношениях, просто флиртуй, переключи свое драгоценное внимание на другого, даже если он не такой распрекрасный как твой Жданов. А кстати, выставь ему оценки: ноги – на троечку - кривоваты, руки – на…., ну, ладно, руки не трогаем, плечи… - хорошо, тоже не трогаем, вот, вспомнила – нос… Ну, и так далее в том же духе. Ты его лучше знаешь, Катюш, я как-то на него с такого ракурса не смотрела. И не потому, что он плох, а потому, что и так в женском внимании купается, только меня в его списке не хватало… - И пункт шестой. Займись интересным делом, то бишь работой. Вот это я тебе в большом количестве могу предоставить. Собирайся, а я позвоню Михаилу. Я думаю тебе будет полезно, его сопровождение на фотосессии на развалинах. - Юлиана, мне как-то неловко становится в окружении этих красавиц, а тем более, когда они снимаются. - Ну, во-первых, ты тоже красавица, а во-вторых, участвовать в фотосессии я тебя пока не приглашаю, ты поможешь мне с ее организацией, а если ты боишься, что кто-то из этих вешалок женского пола может составить тебе конкуренцию, расслабься, у Миши на тебя разве, что слюнки не текут. Пока Миша рассказывал Кате, про свойства корицы, гвоздики, и их вклад в мировое кулинарное искусство, Юлиана решила пройтись и посмотреть среди развалин и камней новые экспозиции для съемок. Как долго бродила, она не помнила, только в какое-то мгновение почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. «Нет не наблюдает… Охотиться.. Ну, и мысли в голову лезут… Кому я нужна, чтобы за мной охотились..» И вдруг, около самого уха, стремительно и со свистом пролетело какое-то насекомое. Затем такой же по звуку черный маленький монстр пронесся возле ее плеча. От неожиданности Юлиана покачнулась, и схватилась за ближайший высоченный камень рукой. А маленькая противно жужжащая мошка коснулась ее руки, и от этого на белой коже выступила кровь… Юлиана тихо сползла к подножью камня и дрожащими руками стала ощупывать землю. Она их нашла – три маленькие сплющенные пули, на одной из которых была кровь – ее кровь. Юлиана закрыла глаза, села на землю, подтянула колени к груди, сжалась в комочек и тихо заскулила. --------------------------------------------------- Было далеко за полночь, его страшно клонило в сон, но спать было нельзя, он ждал звонка. Именно сегодня состоится первый раунд поединка, трофеем в котором была его любимая женщина. Когда зазвонил телефон, мужчина выждал паузу, а затем взял трубку: - Все сделано, в лучшем виде. Она сначала и не поняла ничего, наверное решила, что мухи какие-то, потом сжалась вся, и завыла как собака…. Ну в общем оборжаться можно… - Спасибо за работу. Продолжишь в Москве. Инструкции получишь позже. Мужчина отключился, стремительно встал и подошел к окну. «Все-таки хороший район, спасибо риэлтерам. Как же я все-таки люблю пентхаузы, чувствуешь себя в них себя Властелином Мира». Бросил трубку и взял со столика фотографию. «Почему приходится работать с такими уродами. Ну, я понимаю, ты солнцевский бандит, но смеяться над красивой женщиной – грешно… Я его уберу, когда сей Мавр сделает свое дело…Никто не имеет права смеяться над тобой и видеть твое унижение…Моя блестящая фея». Мужчина посмотрел на фото и поцеловал глянцевую поверхность. «Ты снова будешь моей. Я подведу тебя к этому, ты придешь ко мне сама… А если не придешь, тогда тебе придется сойти с ума, как я сошел с ума от тебя когда-то... Ты будешь бояться, моя принцесса, за себя и за людей, которые тебя окружают, трястись и стучать зубами, садясь в машину и ужиная в ресторане. Будешь ждать смерти из-за угла, выходя из ночного клуба. Твой страх как прожорливое животное будет пожирать тебя изнутри… И тогда появлюсь я, и спасу тебя, и развею все страхи. А потом мы уедем…. Скажем, на Лазурный берег… Только ты и я.. И ты будешь жить мной, а я тобой, и в твоей прелестной головке не останется даже мысли о работе, карьере и светской жизни, ты будешь только моя, а я твоим, и пусть весь мир подождет нас целую вечность….».
SV-вагончик: И еще кусочек, тоже не маленький Глава 11 - Юлиана, Юлиана, с тобой точно все в порядке? - Все хорошо, Катюш, правда, все отлично… Катя и Миша порхали над Юлианой в гостиничном номере, пытаясь привести в чувства. Они нашли ее в развалинах. Она сидела на земле и судорожно что-то сжимала в руках. Когда выяснилось, что в Юлиану стреляли, обратились в полицию, которая удивленно выслушала их и заметила, что в стране с военным положением стрельба дело обычное. «Почему? Кто? Зачем? Я никому не причинила зла, не перешла дорогу… Случайность?..» И тут зазвонил телефон. Говорил не слон, а милая девушка Эльвира, поведавшая своей начальнице, что у них очень большие неприятности. - Юлиана, фирма «Крокус» исчезла с лица земли. Офисы и счета закрыты, работники уволены еще неделю назад, причем им заплатили огромное выходное пособие, а учредители – исчезли… Совсем. Да, не волнуйтесь вы так, кинули не только нас, но и другие агентства, в милиции говорят, что около 30 фирм пострадало… - Но они же выполняли заказ по проекту Солодковского, там же сумма огромная, - прошептала в трубку Юлиана. - Эльвира, посмотрите, когда нам нужно отчитаться перед ними по проекту… Как через неделю… Но мы же не успеем взять кредит… - Ой, совсем забыла вам сказать, Юлианочка, кредит нам никто не даст. Ну это сейчас самая известная история в бизнес кругах. Все банки в курсе, и про то, что мы завалили заказ Солодковского тоже… Сами понимаете из-за такого клиента нам кредита не видать. Юлиана отключила телефон и резко вскочила на ноги. - Катя… Я погибла… - Я ничего не понимаю, Юлиана, расскажите, что случилось. - Фирма «Крокус» была одним из самых известных производителей всех видов рекламы, начиная от полиграфии и заканчивая рекламными роликами на телевидении. У них была хорошая репутация, и я с ними сотрудничала около 3-х лет. Поэтому, когда с крупным заказом на проведение промо-акции обратилась фирма «Солодковский и Ко», естественно, изготовление рекламных материалов я отдала «Крокусу». - А деньги на изготовление рекламы ты им проплатила? - Ну естественно. Составила смету, утвердила ее с Солодковским, он выделил крупную сумму, и я ее перечислила «Крокусу». Еще тогда мне странным показалось, что они требуют почти 90% суммы вперед. Заказ нужно было забирать через 3 дня. - Юлиана, в первую очередь нужно идти к Солодковскому, и просить отсрочку на рекламную компанию… - Катя, ты знаешь кто такой Солодковский? Нет? Он бывший бандит, а сейчас видный предприниматель и депутат горсовета. Он если и даст отсрочку… В чем я не уверена… - А заказ на рекламу нужно сделать в другом агентстве. - А деньги на заказ где взять? - Кредит. У тебя же есть знакомые банкиры, ты же очень многих в Москве пиаришь. - Они то есть, но эта история почему-то получила широкую огласку. В том числе и про заказ Солодковского. Он меня уже наверное ждет не дождется в Москве. Сидит и думает, чтобы с меня взять за «моральный» ущерб.. «Солодковского я не боюсь, Катюша, а вот начальник его охраны и компаньон… Уж не его ли это ручек дело... ». Мысли Юлианы были прерваны Катей, перечислявшей возможные варианты выхода из кризиса. - А человек, который помог тебе бизнес открыть? - Кирилл? Он сначала будет долго говорить о моей несостоятельности в бизнесе, а потом конечно денег даст, но…Нет, Катюша, денег у мужчин, с которыми спала я не прошу… Что же делать?… Даже если я продам квартиру и машину, мне не хватит… «Терпеть не могу, когда женщины руки заламывают «от горя» и бьются в истерике. Я так делать не буду… Лучше сразу отравиться или утопиться… или это сделает Солодковский… Соберись, Юлиана, как мама говорила: безвыходными мы называем ситуации выход из которых нам не нравится». - Юлиана, ну неужели нет предприятий, которые бы взяли для тебя кредит? Тебя же все так ценят… Неужели никто не поможет? - Катя, никому не нужны чужие проблемы, но я попробую… Катя вышла из номера Юлианы, чтобы не мешать ей делать звонки, а когда вернулась через час, увидела начальницу, лежащей на кровати, лицом вниз, и пустую бутылку виски на тумбочке. - Юлиана, я знаю, кто может для нас взять кредит. Фирма «Никамода», у нее прекрасная репутация и все имущество компании «Зималетто» в активах. Юлиана села на кровати и стремительно кинулась обнимать Катерину. - Катя, если не я, то ты точно с Андреем договоришься! Спасибо тебе! Ты моя спасительница! - Не с Андреем, Юлиана, я доверенность на Малиновского подписала! Но я думаю он тебе не откажет! Юлиана горько засмеялась, и упала ничком на кровать. - Опять, мимо, Катюш… Я не прошу денег у мужчин, с которыми спала… «Ты? С Малиновским? Юлиана, но он же… А ты такая разумная, блестящая и недосягаемая… Неужели любовь настолько зла… А мне казалось, что вы едва терпите друг друга…». Катя тихо стояла у кровати и отчаянно пыталась спрятать удивление вылезающее наружу. - Удивлена, Катюш… Да, и на старуху бывает… Но это давно было, и что называется «ничего личного», так… Хотя надо отдать ему должное, в своем любимом деле Малиновский мастер… ---------------------------------------------------- - Андрей, это тебя беспокоит Юлиана Виноградова. У меня очень срочное дело, скорее просьба. Так случилось, что я знаю про твою подставную фирму «Никамода». У меня проблемы, и эта фирма может помочь мне их решить. Мне Катя Пушкарева рассказала, она работает у меня помощником. Если в двух словах – мне нужен кредит. А зачем Катю с собой в «Зималетто» привозить? Хорошо, если у тебя вопросы к ней по документам, она приедет. К 16.00 подъедем. До свиданья… Юлиана закончила разговор и тяжело вздохнула. «И как мне Катю убедить со мной поехать в «Зималетто»? Да… по инструкции «Разлюбить рядового Жданова» нам придется действовать завтра, а сегодня – нас ждут великие дела… Интересно со Ждановым и Малиновским мы расплачиваться за кредит будем прямо в их офисе, или они нас в гостиницу повезут. Вот парни сейчас радуются…и запасаются контрацептивами…Круто ты попала, Юлиана. Но Катьку я все же постараюсь прикрыть, только боюсь Жданов на мои прелести не соблазнится…» --------------------------------------------------- - Малина, ты не представляешь, кто сейчас приедет, - выпалил Андрей влетев в кабинет своего друга. - Волочкова? Кредиторы? Поставщики? Родители? Воропаев?. Все я выдохся… Что за ревизор к нам едет? - Катя, приедет! Она оказывается у Юлианы работает! Им нужно кредит через «Никамоду» взять, у них какие-то неприятности! Но это все ерунда, Малиновский, главное я ее нашел…И поговорю с ней… Объясню, что люблю, раскаиваюсь.. Я ее больше никуда не отпущу… «Девочка моя, эти две недели были адом… Я оказывается совсем без тебя не могу, ни в чем, ни в бизнесе, ни в жизни… Зачем ты уехала? Ведь если не сдала меня Совету Директоров, значит любишь? Или просто поступила как порядочный человек?» - Стоп, Жданов, пожалуйста помедленнее я записываю, - голосом пьяного Шурика из известного кинофильма, сказал Малиновский. - Я должен с ней поговорить, Ромка… - Ну это, если она захочет с тобой разговаривать, - скептично ухмыльнулся Роман. – Это все лирика, Андрюха, из твоей задушевной тирады я понял, что Юлиана в курсе про «Никамоду», Катя ей видимо рассказала. Отсюда вывод, рассказала не только при «Никамоду», но и про инструкцию и подлог документов. А это плохо… - Малиновский, мы возьмем для них кредит через «Никамоду», и станем благодетелями, а благодетели могут просить все, что хочешь..! – блаженно улыбаясь, выразил мысль Андрей. - Ты у Юлианы собрался просить все, что хочешь? - А при чем здесь Юлиана? - А Катя причем, к проблемам Юлианы с фирмой? - Малиновский, я Катю уговорю… постараюсь во всяком случае… Ты только Юлиану день куда-нибудь.. - Например, куда я ее дену? - В свой кабинет, оговорить все нюансы сделки…, - вспылил Андрей. – Детский сад какой-то, Малиновский не знает как занять женщину… «Это очень не простая женщина, Андрюха. И, что характерно, я последний мужчина, которого она хочет видеть в качестве «занимателя»…». - Ладно, попробую, что-нибудь сделать для тебя, о мой юный друг! Роман критически осмотрел Андрея, и добавил: - Ну и рожа у тебя, Шарапов! Может загримируешься как-то… Прости, совсем чушь говорю… Еще не хватало, чтобы ты на педи…гм, гея был похож! ------------------------------------------------ В кабинет президента «Зималетто» Катя с Юлианой поднимались долго. Сначала они играли в интересную игру «узнавалки» с Потапкиным. Потом на рецепшине Катя отбивалась от Женсовета. Они немного успокоились, только тогда, когда Катерина сунула им альбом с фотографиями из Египта, предусмотрительно брошенный в сумочку. Но завелись снова, увидев на фото Михаила. В разгар споров о том, какое место в жизни мужчины занимают красота, обаяние, рост, предприимчивость и другие качества, дверь президентского кабинета открылась, и из нее вылетел сам господин Президент, не России конечно, а «Зималетто», а за ним и его верный вице-президент. - Здравствуйте, Катерина Валерьевна! Очень рад Вас видеть! – Андрей подошел к Кате, схватил ее руку и поцеловал. Он бы так и продолжал стоять столбом, не отпуская ее ручку, на глазах изумленного президентским поведением персонала, если бы не вмешательство Прекрасной Феи. - И тебе, здравствуй, Андрюша, - со светской улыбкой сказала Юлиана, протянув Жданову свою руку. Андрей отпустил Катину ручку и быстро пожал руку Юлианы. - Юлиана, Катерина Валерьевна очень стремительно нас покинула, и у меня накопились к ней вопросы. Если ты не против мы их обсудим, а тобой…., то есть твоей проблемой займется Роман Дмитриевич. Да, Роман Дмитриевич? Я думаю, что вам будет удобно все обсудить в его кабинете. И обратившись к Шурочке добавил: - Шурочка раз вы уже здесь, принесите кофе-чай, Роман Дмитричу и Юлиане! С этими словами Андрей схватил Катю за локоть и потащил к себе в кабинет. «Ну, Жданов, ну талант, моя школа. Всех расставил по нужным позициям, девочки даже сказать ничего не успели, только ротики открывают и закрывают… Да, уж золотые рыбки..», - думал Роман, пока шел в свой кабинет для проведения «деловых переговоров». ---------------------------------------------- «Ой, мамочка, что у него с лицом… Без очков…наверное больно… И двигается осторожно как-то… Ребра, что ли сломаны? Его нельзя жалеть…Он подлец, трус и лжец… Я должна его ненавидеть… Нет, не так, Юлиана сказала: простить и отпустить…Представляю, что сейчас у меня экзамен по «выдержке», и я должна… просто должна его сдать на «отлично»…». Андрей сел за стол, и предложил Кате сесть напротив. - Как отдохнули? Выглядите отлично, Катерина Валерьевна? Посвежели и загорели… «Только посвежела… Андрей, ты что больше никаких изменений во мне не видишь?…». «Ну и, что мне делать? У меня же теперь шансов ее добиться – дырка от бублика…Она же красавица… Малиновский даже рот открыл, когда ее увидел…Боюсь, что с такой рожей, как у меня сейчас, я конкуренцию не выдерживаю... Ничего, Жданов, будешь брать обаянием и большим жизненным опытом…» - Вы хотели со мной то-то обсудить, Андрей Палыч? - Да, Катя…Я хотел… Катя, послушай….Почему ты не сказала мне, что видела ту дурацкую инструкцию? - Ах, она дурацкая… Однако вы следовали ей шаг за шагом, Андрей Павлович. - Катя…..Ты все не так поняла… Андрей снял очки и запихнул во внутренний карман пиджака, - Инструкция тут совершенно не при чем, я действительно люблю тебя, это правда. Катя опустила глаза и сосредоточенно рассматривала носок своего изящного ботинка. - Я так хотела, чтобы вы прекратили этот спектакль по сценарию Малиновского, вы же знали как я к вам отношусь, вы все про меня знали.. Катя больно сжала кулачки. Слезы начали подступать к горлу, а глаза предательски слезиться. - Я рассказала тебе о себе такое….. Андрей посмотрел на Катю и молча отвел глаза. - И ты с самого начала знал, что так и будет… Это подло.. низко… так только трусы поступают… Катя усмехнулась. - Слава, богу, это все в прошлом! У меня новая жизнь, и все прекрасно! Все новое… имидж, работа, даже жених – новый! - Действительно… Замечательно, то как, Катя…Послушай меня, пожалуйста - Андрей прикрыл глаза ладонью. «Чтобы я ни сказал тебе ты мне не поверишь, нет таких слов, чтобы поверила, тебя переполняют эмоции: обида, злость, ненависть, а слезы в глазах стоят…, значит… может еще любишь. Вот это мы сейчас и проверим… » Андрей нервно сжимая и разжимая ладони, и боясь смотреть Кате в глаза начал свои объяснения: - Малиновский…Когда он писал эту дурацкую инструкцию, я еще не понимал как к тебе отношусь…. - Ни слову не верю, ни одному слову. Хватит, Андрей Палыч, не прикрывайте свою трусость очередным враньем. Тем более мне не нужны ваши объяснения…. - Катя, все не так, как ты себе представляешь…. Андрей все еще пытался разрешить ситуацию словами. - Что вам на этот раз от меня нужно, Андрей Палыч? Больше отчетов я вам писать не буду, потому что у вас не работаю! – резко выкрикнула Катя. «Ах, вот как мы заговорили. Маленькую стервочку из себя строить будем. Ну держись, Катенька!» - А Вы не находите, Екатерина Валерьевна, что вопрос «что нужно», такой же идиотский, как и ваши заверения в нелюбви ко мне? – многозначительно улыбаясь, сказал Андрей, быстро выходя из-за стола и направляясь к Катерине. Разъяренная его совершенно очевидными намерениями, Катя вскочила со стула и метнулась к двери. Но не тут-то было. Андрей перехватил ее за плечи, приподнял и прижал к президентскому столу. - Немедленно отпусти меня! - Мне нужно, - сообщил Жданов, с запозданием возвращаясь к первоначальному вопросу, - то же самое, что нужно и тебе каждый раз когда мы смотрим друг на друга! Катя отчаянно сопротивлялась, и пыталась оттолкнуть нависшее над ней тело, которое к тому же уж очень тесно к ней прижималось, но силы явно были неравные. - Ненавижу тебя! Ты, что изнасиловать меня собираешься?! - Изнасиловать? – с ледяным сарказмом переспросил Андрей, выдыхая слова в Катины губы. – Мне бы это и в голову это не пришло. Не пройдет и пяти минут, как ты сама будешь тихо стонать: «Андрей, я хочу тебя…». И поцеловал. В последней отчаянной попытке Катя постаралась ударить Жданова коленкой в пах и чуть не заплакала, когда ей это не удалось. «Ну вот, хваленая пушкаревская воинская подготовка… И, что бы мне папа сказал, если бы узнал, что все его уроки самообороны прошли даром…». Уже через несколько мгновений она, совершенно беспомощная лежала на столе, придавленная сверху тяжелым телом своего бывшего начальника. Он очень быстро и проворно задрал почти до талии ее юбку, а затем пальцы проникли под резинку колготок и трусиков. «Интересно, а одной рукой он брюки себе расстегнет?… Я вот сейчас дергаться перестану, и рука, которой он меня держит, у него станет свободна…А вторая мной уже занята…А он как… сразу в меня… войдет? Ну и мысли, я точно с ума сошла…» Катя прекратила извиваться, только брюки никто расстегивать не собирался. Андрей начал нежно ласкать ее, как всегда, искусно пробуждая в ней желание с таким знакомым, безотказно действующим мастерством. «Только не это…Он не собирается меня принуждать! Ему нужно чтобы я уступила ему добровольно! И если я это сделаю, то окажусь в гораздо более унизительном положении, чем если бы я беззащитную жертву из себя изображала». Самое ужасное заключалось в том, что тело, помимо Катиной воли, уже начало отвечать на ласки Андрея. Катерина ненавидела себя за это и прилагала невероятные усилия, чтобы спасти хотя бы остатки собственной гордости. Для этого необходимо было, чтобы все закончилось прежде, чем она окончательно капитулирует. - Заканчивайте вот ЭТО все побыстрее, Андрей Палыч! «Ах так, Катенька, совсем доконать меня хочешь?» - Зачем? Чтобы ты смогла назвать меня не только лжецом и трусом, но еще и насильником? Его пальцы, ни на секунду не прекращая двигаться, проникали все глубже и глубже. Другой рукой он расстегнул блузку и опустил ее с плеч вместе с бюстгальтером. Почувствовав как его губы сомкнулись вокруг ее соска, Катя предприняла последнюю на сегодня отчаянную попытку протеста, но ничего не получилось. Бедра, помимо ее воли, уже выгибались дугой под его руками. Правда на какое-то мгновение тихий смех Андрея почти полностью парализовал Катю, но уже в следующую секунду ее тело, в который раз предало, жадно отвечая на расчетливые ласки. - Ты же совершенно мокрая, - насмешливо сказал Андрей. «Ну и кто я после этого – скотина бессердечная. Катенька, милая, я же так долго не выдержу, плюну на все и…». - Ты хочешь меня, Катя? «Хочу, но ты полный придурок! Я вообще сейчас умру о неудовлетворения, если ты не будешь продолжать дальше». - Иди ты …к черту! – задыхаясь прошептала Катерина. - Я и так уже там, третья неделя пошла, Катенька, - прошептал Андрей, приоткрывая языком ее губы, в то время как его бедра плотно прижались к бедрам Кати, чтобы она могла в полной мере ощутить, как он ее хочет. – Ну скажи, что хочешь меня, - попросил он. Ощущения близости его возбужденного тела и настойчивых поцелуев оказались гораздо сильнее, чем Катя могла вынести. Ее тело начало дрожать от с трудом сдерживаемого, мучительного желания, а ответ походил скорее на отчаянный всхлип: - Я хочу тебя, Андрей… И в этот момент все закончилось. Его руки и губы куда-то делись, а в след за ними и его напряженное тело. - Что и требовалось доказать, Катенька, на это ушло не более 10 минут. В странной тишине президентского кабинета она услышала удаляющиеся шаги и звук хлопнувшей двери. Катя села, сползла со стола, и начала оторопело поправлять свою одежду. «Как же холодно, противно и мерзко… Как ты теперь с этим жить будешь, Андрей? А я как жить буду?». Чувствуя себя полностью разбитой эмоционально и физически, она как сомнамбула вышла из кабинета и двинулась к лифту. Как кукла, искусственно кивала головой и отвечала на вопросы девочек из Женсовета, а когда из кабинета Малиновского выпорхнула Юлиана, обрадовалась так как будто увидела Деда Мороза с подарками. Наскоро извинившись перед девочками, она покинула «Зималетто». И только сев в машину Юлианы, тихонько заплакала. «Ну и что ты доказал? Что Катя не может без тебя, а ты без нее в сексуальном плане. Молодец, Жданов! А дальше что? Больше никаких иллюзий в отношении тебя у нее не будет. Она тебя окончательно возненавидит и будет совершенно права. Катенька, я еще больше, чем ты себя ненавижу, и презираю, за то, что сделал с тобой… Я ведь не этого хотел, я хотел умолять о прощении…» Андрей помчался в мастерскую Милко, потом еще куда-то, очнулся, когда снова очутился у себя в кабинете. Налил себе виски в стакан и подошел к окну. Он пытался увидеть в последний раз свою, как ему казалось, потерянную любовь. Сказать последнее прости. «Теперь точно все…, мне нет прощенья, я последняя скотина и сволочь…». Катя вышла из зеркальных дверей Зималетто навстречу мрачному и хмурому, как душа Андрея Жданова, мартовскому дню. Полы пальто развевались, а ветер разметал ее волосы по плечам. Садясь в машину Катя на какое-то мгновение замерла, Андрею показалось, что она вот-вот обернется, поднимет голову и в окне увидит его. Он беспомощно протянул руку, желая скользнуть костяшками пальцев по ее нежной коже, но ладонь уперлась в холодное стекло. И словно почувствовав, что за ней наблюдают, Катя величественно подняла голову, гордо тряхнула волосами и не оглядываясь села в машину. Жданов сильно стиснул кулак, и стакан с виски, который он держал в руке лопнул. Он непонимающе уставился на красные ручейки, стекавшие с пальцев, и подумал, что именно так сейчас выглядит его сердце. - Надеюсь, что получу заражение крови, и умру, - тихо пробурчал Андрей. А в ответ услышал принесенный ветром низкий женский голосок: «К несчастью, вряд ли, для тебя это очень простая смерть, Жданов» Глава 12 В машине Юлианы с Катей случилась истерика. Плечи сотрясались от беззвучных рыданий, а ничем не сдерживаемые слезы ручьем текли по щекам. «Мне стыдно за собственное безволие и очень страшно. Я теперь по-настоящему боюсь этой любви, она как чудовище пожирает меня, а я перед ней абсолютно безсильна». Юлиана как всегда проявила чудеса такта (Феи они такие), отъехала от «Зималетто», остановилась в какой-то подворотне, и сказав: «Катюш, я пройдусь немного, а потом, если захочешь, мы поговорим», вышла из машины. Когда Катя успокоилась, Юлиана отвезла ее домой, заметив, что ее рабочий день давно закончен, и даже зашла к Пушкаревым, где объяснила родителям, что Катино состояние вызвано жуткой головной болью, и она уже дала все необходимые лекарства. «Я больше не буду твоей жертвой, Андрей! Я больше не позволю тебе утверждаться за мой счет! Я тебя уничтожу, сделаю последним человеком на земля! От тебя отвернуться все! Все будут тебе говорить, что ты ничтожество! ». Окрыленная этой мыслью Катя бросилась к своему письменному столу и вытянула небольшой блокнот с телефонами. «Первый, из членов Совета Акционеров, кто попадется мне на глаза, узнает всю правду, которой ты так боишься. Даже если это будет Воропаев». Однако провидение смилостивилось над Андреем Ждановым, так как первым номером в блокноте был телефон Павла Олеговича. Катя все ему рассказала, а Павел Олегович пообещал разобраться и принять единственно правильное решение. - В такой ситуации нет смысла пороть горячку и выяснять, кто больше виноват, а кто меньше, необходимо выработать стратегию выхода из кризиса. Катя, вы будете принимать участие в этом? - Если можно, нет. И у меня к Вам просьба, Павел Олегович. Пожалуйста не говорите Совету, что «Никамода» была открыта на мое имя. Пусть фигурирует только Малиновский… Так, Кире Юрьевне и Маргарите Рудольфовне будет легче все это принять... После разговора со Ждановым – старшим, стало еще хуже, страшнее и больнее. Катя долго сидела, раскачиваясь из стороны в сторону. Она пыталась вспомнить, что-то такое, что заставило бы ее ненавидеть Андрея, почувствовать, что он враг, и с ним надо бороться. Ничего не получалось, а память услужливо подсовывала только хорошие воспоминания. Андрей тогда сказал: «Да никуда я вас не отпущу, Катя, давайте сюда ваше пальто», а затем обнял ее. Катя уткнулась носом в его грудь и поняла, что отстраниться уже не может, просто нет сил. Сердце неудержимо забилось, когда их взгляды встретились и застыли. И тут Андрей медленно нагнул голову, неуловимо снял очки, и прижался к Катиным губам. Его руки лихорадочно метались по ее спине стискивая и сжимая. Катя улыбнулась, почувствовав неумолимое давление его затвердевшей мужской плоти, и тут же неожиданно для себя обняла его за шею, бесстыдно возвращая поцелуи, наслаждаясь прикосновениями его языка, настойчиво раскрывающего губы, проникающего в рот, медленно ускользающего и снова резким толчком оказывающегося во рту, двигающегося в безумно возбуждающем ритме. Он не переставал ее целовать пока нес на кровать, а потом отстранился, и посмотрел на нее так, как будто краше Кати Пушкаревой не было девушки на свете, убрал волосы со лба, провел кончиками пальцев по лицу, и очень трогательно - нежно коснулся ее губ. Остатки разума улетучились. Чем дольше длились поцелуи, тем сильнее кружилась голова. Ей хотелось полностью покориться своему победителю, но где-то в глубине души она грустно осознавала всю неправильность своего поведения. Андрей прервал поцелуй лишь затем, чтобы нежно обвести языком контуры ее ушка, щеки, прежде чем вновь осыпать поцелуями. Его рука обжигая кожу, заскользила по ее шее, плечам, груди. Жданов с лихорадочной быстротой снял ее жакет и свой пиджак, и начал расстегивать блузку, стремясь поскорее дотронуться до скрытых тканью упругих выпуклостей, и прикосновение горячих пальцев к обнаженной коже на мгновение вернули Катю к действительности. «Это не правильно, он чужой жених…Я не должна…Мы не должны…» Катя отчаянно затрясла головой, пытаясь оторваться от Андрея, а он умоляюще посмотрел на нее и сказал: - Пожалуйста, Катя, не нужно останавливаться, позволь мне…. любить тебя… Она тогда позволила, потому что сама безумно этого хотела…, и любила, и верила, и сейчас верит и любит. «Тогда зачем, зачем я его предала. Я же не хочу ему зла… Я не такая… Я не собиралась ему мстить... Как бы горько и больно он мне ни сделал, я не хочу для него стыда и унижения…». Очень явственно перед глазами предстала картина – Андрей стоит в центре круглого Зималеттовского стола с низко опущенной головой, а акционеры с нескрываемым презрением рассматривают его. Катя ничком упала на диван, обняла подушку и застонала: - Андрей, прости меня! Прости, я не хотела! Что же я наделала! ------------------------------------------------------------------------- Наступившее утро для Андрея Жданова было более чем туманным. Всю ночь он придумывал всевозможные для себя наказания, и наконец пришел к выводу, что нужно рассказать историю с подложными отчетами акционерам, а они уж придумают такую пытку, о которой и мечтать не приходится. Андрея даже не удивил приезд отца и мамы, и экстренный сбор Совета. Ему было все равно. Вчера, когда он сделал больно своей девочке, он умер, его больше нет, и воскреснуть он может только, если она его простит. На собрании он принял вину на себя, сложил Президентские полномочия, и после этого почувствовал огромное облегчение. А потом случились три совершенно непостижимые вещи. Кира, его любящая Кира, бросилась к нему со слова: «Как ты мог Андрей? Это же не только твоя собственность, как ты мог нас разорить! Прав был Сашка, ты – неудачник и ничтожество!». В ее глазах было столько боли и презрения, что он на минуту задохнулся. «Вот и вся любовь…Ты могла простить мне все, только не разорение семейного бизнеса». Вторым непостижимым Ждановскому разуму моментом было заявление Воропаева. - Я не собираюсь брать управление «Зималетто» в свои руки, мне не интересна разорившаяся компания. Я собираюсь заняться политикой, и поэтому хотел бы получить свою долю семейного бизнеса в денежном эквиваленте. А поскольку на данный момент, кроме долгов, у «Зималетто» ничего нет, я даю вам отсрочку скажем на шесть месяцев. И добавил повернувшись к Андрею: - Жданов, как же ты жалок, я просто счастлив, что Кира вовремя одумалась и не связала свою жизнь с таким ничтожеством. Третьим сакраментальным моментом на Совете стала фраза отца: - Поскольку на сегодняшний момент основным кредитором и владельцем «Зималетто» является компания «Никамода», а ее президент – господин Малиновский, то и право назначить Президента «Зималетто» по праву принадлежит ему, и все мы смиримся с его решением, даже если он назначит на это место себя. Павел Олегович усмехнулся, а Роман подумал: «Я с его точки зрения являюсь самой нелепой кандидатурой на Президентский пост. Ну что ж, своим поведением я это вполне заслужил. Поделом тебе, Малиновский». Роман конечно не подвел, он назначил Палыча, на только, что покинутое им место, хотя по его состоянию понял, что это уже никакого значения не имеет. Отец даже не стал разговаривать с Андреем, сказал, что разговор состоится только тогда, когда он исправит положение и выведет компанию из кризиса. Мама сказала, что не смотря ни на что, он для нее самый любимый, самый талантливый, и удачливый мальчик. А в его падении виновата несуразная девочка и неуемный друг. Когда все разошлись, два Президента – неудачника отправились в один из своих кабинетов запивать горькую обиду таким же несладким напитком. И только тогда, Роман спросил: - Палыч, что же ты вчера такое сказал, что твоя Святая Катерина сдала нас с потрохами? - Я сделал, Малиновский! Я ее растоптал и унизил, меня вообще за это четвертовать мало… - Заметь, что ты сделал я не спрашиваю, - сказал Малиновский, а потом заорал. - Я понимаю, что к Катерине тебя подтолкнул я, значит и в твоем нынешнем положении, виноват тоже я. Но почему, когда я стараюсь как-то исправить ситуацию, договариваюсь с Юлианой, о создании тебе условий для примирения с Катей, появляешься ты, и все портишь! - Каких условий, Малиновский, что ты несешь? - Таких… Роман вздохнул, потер глаза руками и добавил: - Все утрясется! Не дрейфь, Палыч! Твой верный Херувим спешит тебе на помощь! И только попробуй не сделать меня свидетелем на свадьбе. Ты лучше уже потихоньку начинай морально готовится, через три для наш первый выход! Думай, Жданов, какие слова своей Катеньке будешь говорить. ---------------------------------------------------------- Ночная Москва, как глянцевая открытка сверкала перед его глазами. «Моя прекрасная Фея ты так любишь ночную Москву, а еще больше ночной Париж. Я обязательно отвезу тебя туда». Мужчина тихонько застонал и прислонился горячим лбом к холодной поверхности оконного стекла. «Почему ты так сделала? Ты, что не понимаешь, что вынуждаешь меня к крайним мерам? Я так хотел, чтобы ты пришла ко мне сама, обратилась за помощью, ведь это я, создал тебе проблемы, поэтому я их должен был решить. А ты обратилась к этому никчемному идиоту… Почему? Кто он тебе? Неужели ты с ним…?». Мужчина подошел к столу взял фотографию и сильно ударил о паркетный пол. По глянцевой поверхности расползлись уродливые трещины. «Видит Бог, я не хотел никого убивать, но ты меня вынуждаешь, девочка моя. А с завтрашнего дня ты начнешь бояться по-настоящему, и не говори, что я тебя не предупреждал». Глава 13 Юлиана сосредоточенно вела машину, и невпопад отвечала на вопросы Кати. А потом включила погромче музыку, и тогда ее помощница понимающе замолчала и задумчиво начала разглядывать в окно грязные мартовские московские ули ...
SV-вагончик: ... цы, которые они проезжали. Девушки направлялись на светский прием, красивые и …несчастные, причем каждая по-своему. У Юлианы день не задался с самого начала. С утра она посетила резиденцию господина Солодковского, где конечно получила двух недельную отсрочку и едкое замечание о ее прекрасных способностях быстро находить кредиты, не смотря на черный PR. Во время этой торжественной встречи компаньон и начальник охраны г-на Солодковского Иван Черный, неотрывно смотрел на Юлиану, классическим взглядом Серого Волка, мечтающего заполучить в свою…, ну не пасть конечно, Красную Шапочку. Он даже соизволил ее проводить, и напоследок сказал: - Поздравляю, Вас, Юлиана Викторовна, с новым компаньоном, но будьте осторожны, мы о нем навели справки, он… - Я прекрасно знаю, кто он Иван Васильевич, - гордо ответила Юлиана. - Женщины иногда бывают слепы, но Вы не такая… Я должен Вас предупредить… И предложить…, если чего…ну, в общем….Я смогу Вам помочь и с кредитом и вообще, и компаньонства от Вас требовать не буду! – тушуясь как мальчишка, бубнел дядечка огромных размеров. - Спасибо огромное, но я сама как-нибудь…, Иван Васильевич! – лучезарно улыбнулась Юлиана и пожала своей ладошкой его ручищу. От этого детского жеста лицо сурового мужчины просветлело, и стало почти симпатичным. - Да я… для Вас….все! Вы только скажите! – махнул рукой Черный, и засеменил к своему бригадиру. «Я бы этого компаньона… - век не видывала, он мне самой, как кость… А что поделаешь, или договор с Малиновским или дно Москвы-реки от Солодковского…». Этот исторический договор, точнее скромные три желания, выдвинул Роман Дмитриевич Малиновский, в обмен на кредит, и как честная порядочная бизнесменша, а в миру – золотая рыбка – Юлиана, должна была их выполнить. Первым желанием Романа было его долевое участие в ее бизнесе. - Я хотел бы стать акционером не только «Зималетто», дабы обеспечить себе достойную… ну, скажем, старость… И ваше агентство мне как нельзя лучше подходит, - очень близко наклоняясь к Юлиане сказал Роман. Второе желание напрочь шло вразрез с совестью и принципами Юлианы, и заключалось в «оказании посильной помощи в соединении двух безумно влюбленных сердец». Когда Малиновский произнес эту сакраментальную фразу, у Юлианы сильно екнуло сердце, и она с усилием выдавила из себя: - Вы сейчас кого имеете в виду, Роман Дмитрич? - Что же вы так перепугались, Юлиана! Ну не нас же с вами! Я говорю про Катю с Андреем. Не мне вам рассказывать эту грустную историю, которой нет печальнее на суше! Она сначала сильно отбивалась от этой идеи, но потом согласилась, так как ее роль сводилась к обеспечению появления Катюши в нужное время в нужном месте – там, где должен был нарисоваться Андрей. А третье желание, оказалось вообще конфеткой, и заключалось оно в проведении одного вечера, плавно переходящего в доброе утро, в объятиях прекраснейшего из мужчин – Романа Малиновского. Он объяснил это желание, его маленькой блажью, и ее прекрасными глазами, и какой-то еще чушью, которую он нес, но Юлиана уже не слушала. Она коротко сказала: - Я согласна, так как вы не оставляете мне другого выбора. А когда он попросил аванс, и наклонился, чтобы поцеловать ее. Юлиана зло рассмеялась и выдохнула Роману в лицо: - А разве со шлюхами целуются? Их простите, просто имеют! Приберегите свои силы, для честных женщин! Вот эти невеселые мысли посещали Юлиану по дороге на прием, устраиваемый в честь бизнес-элиты Москвы, она украдкой посмотрела на Катю, и мысленно прошептала: «Прости меня, девочка, поверь, я не предаю тебя… Как это ни странно, но возможно Малиновский прав, и вам с Андреем действительно нужно быть вместе». - Катюша, а Миша подъедет прямо туда? - Да, я решила, что так и нам с тобой веселее будет, и ему - польза! - Конечно, милая, ты все сделала правильно! – улыбнулась Юлиана. И подумала: «И куда я его должна целый вечер прятать от одного человека с весьма буйной фантазией! Ну, что же, Мишенька, тебе не повезло, придется тебе несколько часов поработать официантом - носить коктейли туда-сюда!» ---------------------------------------------------------------------- Катя вошла в зал ресторана под руку с каким-то парнем, и Андрей сразу ее увидел. Оторвать взгляд от нее он уже не мог, его как будто ударили, сильно, в солнечное сплетение, и перед глазами поплыли желтые круги. «Какая же ты красивая, Катюша, и слова романтичные лезут в голову: прекрасная и безмятежная». Катерину заметил не только Андрей, но и вездесущий Малиновский, который сильно ткнул Жданова локтем в бок, и с улыбкой процедил, попутно раскланиваясь, пожимая руку и улыбаясь собравшемуся бомонду: - Не стой столбом, Палыч. Сейчас Юлиана куда-нибудь отправит этого ухажера, и ты быстренько к ней подойдешь. Музыка уже играет, пригласишь на танец, вокруг людей много, и поэтому чтобы сохранить «лицо» она не откажется. Катя тоже его увидела, и сразу же почувствовала, что не в силах дышать, в ушах гулко застучала кровь: пронизывающие карие глаза смотрели на нее в упор. Парализованная страхом, Катя заметила горькое сожаление и необыкновенную нежность во взгляде. Она с усилием отвернулась, и втягивая воздух в ноющие легкие, невидящим взглядом уставилась перед собой. «Он здесь! И смотрит так… Как будто сейчас в ногах будет валяться… Как же хочется вопить, рыдать и …сделать тебе так же больно, как ты сделал мне, Андрей… Нет… Я не доставлю тебе такой радости – видеть мою истерику…Я покажу, как тебя презираю, сейчас выберу самый брезгливый взгляд из своей коллекции и …». - Катюш, сегодня будем работать отдыхая, - улыбнулась Юлиана. Замешательство Кати не прошло для нее незамеченным, и хоть Жданова она пока не увидела, но поняла, кто виновник столбняка напавшего на ее помощницу. - Миша, ты не мог бы нам принести чего-нибудь выпить. Я вино имею в виду, - искусственно даря улыбку, обратилась к молодому человеку Юлиана. - Конечно, не вопрос. Хотя оставлять таких красавиц…Катя, пообещай мне хотя бы один танец, - лучезарно улыбнулся Михаил. - Катенька, вон стоит продюсер Свирин, идем я тебя познакомлю с ним… Катя двинулась следом за Юлианой, раздавая улыбки и здороваясь, и тут почувствовала, что кто-то решительно схватил ее под руку. - Можно Вас пригласить на танец, Катерина Валерьевна? Не откажите? «С удовольствием бы отказалась, но господа инвесторы с таким удивлением нас разглядывают, что просто не хочу Юлиану подводить». Юлиана умоляюще посмотрела на Катерину, и та ответила: - Да, пожалуйста. Андрей удивился, тому что она не отказала, но ее вежливая, равнодушная улыбка обращенная к нему, сбивала с толку. Они отошли в сторону танцующих и он протянул ей левую руку, а правой обнял за талию. Как только Жданов ощутил прикосновение ее ног и бедер, а нежная щечка коснулась его груди, он почувствовал, что его сердце начинает биться слишком сильно, а желание обнять и слиться с ней невыносимое. «Кать, я должен как-то тебе объяснить все, умолять выслушать, в ногах валяться… Я понимаю, любое извинение будет жалким и неубедительным….». Они танцевали долго, чувствуя себя вне пространства и времени. Одна джазовая композиция сменяла другую, пары перемещались, а они молча вдыхали запах друг друга, боясь заговорить, чтобы не сказать что-то невпопад, и не нарушить хрупкое очарование, тонкую ниточку, которая между ними протянулась. Только взгляд Андрея перемещался со склоненной головки на шею, плечи, губы…Не пытайся он так отчаянно все исправить, наверняка заметил бы, что янтарно-карие глаза подозрительно блестят, а жилка на стройной шее конвульсивно пульсирует. - Красивая пара, не правда ли, Юлиана? Как вам наша роль ангелов-соединителей? - Я обычно не занимаюсь сватовством, Роман Дмитрич. Только, разве что по принуждению. Катя сама разберется, что Андрей ей не подходит. - Вот именно, наша с вами задача, устраивать им незапланированные встречи, а там они сами разберутся. Да, кстати, может быть сегодня разрешим третий пункт нашего договора? - Я еще первый не выполнила, не представила вас, как своего компаньона. - Так в чем же дело? Как в поговорке: «Улыбайтесь – шеф любит идиотов». Кто наш шеф сегодня, Юлиана? Или мы должны улыбаться всем этим «милым людям». Вот, один легок на помине! К нам приближается глава «Альфа-банка» Кирилл Кронин. Знаете такого? Именно в его банке я брал для вас кредит. «Что? У Кирилла? А я ведь могла взять кредит у него непосредственно. Представляю его три желанья…То, что попросил Малиновский – это стишок на детском утреннике…». - Привет, Кирилл! Как жена, дети? Замечательно выглядишь, держишь себя в форме, молодец! Позволь представить тебе – это мой новый компаньон – Роман Дмитриевич Малиновский! - С Романом, мы хорошо знакомы, но то, что он твой компаньон… Я рад, Юлиана! – банкир широко и искренне улыбаясь, поцеловал Юлиане ручку. – Всегда вам рад помочь, обращайтесь. Юлиане не хотелось сегодня ни с кем расшаркиваться, да еще Роман все время бросал красноречивые взгляды в ее декольте. А когда боковым зрением она увидела Ивана Черного, который ненавидящим взглядом рассматривал стоящего рядом с ней, и ничего не подозревающего Ромку, сердце действительно умчалось в пятки. «Я не трус, но я боюсь» - подумалось Юлиане. Но видимо сегодня был трижды не ее день, так как в поле зрения возник еще один человек – ее безумная институтская любовь. - Юлиана? - Олег? Ты в Москве? А как же Париж? - Я уже 3 года как не в дипломатическом корпусе. Вернулся с женой и детьми, занялся бизнесом. А ты как? - У меня тоже бизнес, связанный с PR – ом. А это мой компаньон – Роман… - Роман Дмитрича я хорошо знаю, практически с институтской скамьи. Олег Краснов как-то неуверенно обернулся на звук женского голоса, и поспешил откланяться. - Рад, встрече, Юлиана. Обязательно найду тебя при случае. Извините ребята, супруга зовет. - Откуда, вы его знаете, Юлиана Викторовна? – спросил Малиновский. - От верблюда. Я с ним больше года жила. - А что же замуж не вышли? Уже бы и в Париже побывали… - Да уж, великолепное счастье – замужество с пустым, напыщенным мажором. Про себя Юлиана подумала: «Для полного счастья не хватает моего первого возлюбленного – Игоря Воронцова. А так все остальные в сборе, прямо не прием, а клуб моих бывших любовников, и тех, кто хочет к ним присоединится. Ведь хотите, господин Чернов?». - Действительно, глупость сказал, - задорно выдал Роман, а потом низко наклонившись к ушку Юлианы прошептал. – Вы ключики от машины Кате отдайте. А я вас подвезу, а пока решайте к вам или ко мне поедем, но если есть желание устроить праздник – тогда в гостиницу. - Нет, уж лучше без праздника – к вам домой. У вас же там место помеченное, счастливое, где все у всех получается. Вы его почти в аренду сдаете, мне Катя говорила, - жестко улыбнувшись парировала Юлиана. Загадочно улыбнувшись и сказав, что не прощается Малиновский удалился. А Юлиана осталась лицезреть танцующую пару – Андрей и Катя. Вдруг как по мановению волшебной палочки, зазвучала джазовая обработка «Вечной любви» Шарля Азнавура. Юлиана подумала: «Вот вам и знак ребята… Как будто омелу над вами повесили… Играет такая музыка, вы танцуете, и… кажется Малиновский прав, вы действительно, безумно влюбленные…» А на танцплощадке уже задыхались от вынужденного молчания и чувства вины друг к другу, два очень несчастных, и одновременно очень счастливых из-за пьянящей близости, любящих человека. Андрей глотнул много-много воздуха и решился нарушить молчание: - Катя, я умоляю тебя…прости меня, я…тебя…люблю…Это правда! – в голосе Жданова была такая отчаянная мольба, что сердце Кати сжалось от боли, но уязвленная пушкаревская гордость по-прежнему не позволяла верить. «Надо быть самой последней дурой, чтобы слушать, что ты говоришь, Андрей». Катя вздрогнула, как от удара и подняла глаза. - Конечно, легко любить ухоженную, разодетую женщину с первоклассным макияжем. Над такой издеваться грешно. А вот как с дурнушками быть. Их знаете ли используют, а потом выбрасывают в мусорное ведро. И ау! Нет дурнушки! – Катя весело улыбнулась, а Андрею отчаянно захотелось пойти повеситься. «Почему ты так слеп, почему даже вымаливая прощение, видишь и чувствуешь только себя, ты, что не видишь, как я истекаю кровью, как больше всего на свете, хочу тебе верить! Но я не могу, Андрей, ты не разу ни говорил мне правду…». - Пожалуйста, Катя, выслушай меня… - Мне надо идти, извини… Катя выпорхнула с площадки и быстро пошла к Юлиане. Ее начальница ничуть не возражала против того, что она уедет с приема, и даже предложила воспользоваться своей машиной. - Сегодня меня подвезут, завтра утром… видно будет, -поспешно объяснила Юлиана, но ее помощница была в таком состоянии, что неловкости начальницы не заметила. - Передай, Михаилу, мои извинения, скажи, что я ему перезвоню. До завтра, Юлиана. Юлиана грустно посмотрела Кате вслед, и тут же увидела Жданова направляющегося за ней следом. Она дернулась за ним, хотела остановить, но тут же была перехвачена за локоть Романом. - Юля, они сами разберутся, без твоей помощи! - Но это неправильно, Катя не может сопротивляться напору Андрея… - И чем быстрее они окажутся в коечке, тем меньше у нас с вами будет проблем, дорогая. Андрей выбежал из ресторана следом за Катей. Она мгновенно ощутила его присутствие на парковочной площадке, уловила запах одеколона, словно вместе с ароматом, от него исходила магнетическая и могущественная сила, которая как цунами двигалась на Катю, и противостоять ей она не могла. - Катя, пожалуйста, в последний раз выслушай меня! – взмолился Жданов. Катя, не оборачиваясь, остановилась. Он боялся приблизиться к ней потому, что был почти уверен, она не разрешит, не потерпит его слишком близко. «Для того, чтобы я смог сказать, мне надо в глаза твои смотреть, Катюша». - Мне можно подойди? Катя едва заметно кивнула. Андрей обошел ее, но глаз не увидел, Катерина стояла низко опустив голову, и крепко сжимала и разжимала ручки сумочки. - Пожалуйста, прости меня, я не могу без тебя, Катя. Только позволь мне все исправить, я клянусь тебе, что заставлю забыть все плохое, что было между нами. Мы научим друг друга смеяться и радоваться жизни. Я подарю тебе такую любовь, больше и сильнее которой, просто нет на свете. А потом я буду просить тебя выйти за меня замуж. Да, Кать, так и будет! Я буду стоять перед тобой на коленях до тех пор, пока ты не согласишься. А потом ты родишь мне дочь, или сына, не важно! Мы никогда не расстанемся, Кать! Соглашайся, пожалуйста, поверь, я сделаю все, чтобы ты никогда не пожалела о своем выборе, - хрипло прошептал Андрей. Он увидел как она судорожно дернулась и на мгновение застыла, окаменела, а потом качнулась вперед и едва заметно прислонилась к нему. Он чувствовал Катино дыхание в вырезе своей рубашки, тонкий аромат ее духов, изгибы стройного тела. Жданов перестал дышать, так боялся того, что она отпрянет, а потом совсем невесомо, и нежно обнял Катю за талию, смелее привлекая к себе все ближе. Катя не сопротивлялась, но и в ответ его не обняла, просто стояла бессильно опустив руки вдоль своего тела. - Поздно уже, Андрей…Я так хочу тебе поверить… Но не могу… Я устала…бороться с собой…тобой… Я не хочу сейчас ничего…ни любви…ни свадьбы… Прости. «Я чувствую, что тебе не хочется меня покидать. Зачем ты врешь, Катя?». Андрей разжал объятия и Катя выскользнула из его рук, и не оглядываясь пошла по парковочной площадке. «Где же ты припарковалась, Юлиана? Ах, вот ты где машинка…Я так хочу в твое тепло… Какая же ты одинокая и несчастная стоишь, прямо как я, а вокруг тебя ни машиночки…». Когда до машины оставалось не более 10 метров, раздался взрыв. Катя качнулась и неловко упала на асфальт.
Ангел: Ух ты какая прода!!! СУПЕР!Сколько событий и как написано. Чесно говоря я подумала что наш маньяк это Рома, а потом вздохнула с облегчением не он..... Жду проду!! Что дальше??
SV-вагончик: Ангелочек, я тут! Спасибо за теплые слова! Глава 14 Прозвучавший взрыв не выдерживал никакого сравнения со своими собратьями из американских боевиков. Он был негромким и несильным, но машина Юлианы, конечно, загорелась. Катя упала от того, что асфальт задрожал у нее под ногами, а в голове мелькнуло: «За такую любовь и не простить, неблагодарная! Вот и получи наказание…». Андрей мгновенно подбежал к ей и уже протянул руки, но она села, и остановила его: - Со мной все в порядке. Это ерундовый взрыв, у военных «пугач» называется. Мы когда в Забайкалье жили, на такие учебные взрывы даже внимания не обращали. И волны взрывной нет. Так – мелкое сотрясание земли и воздуха, не больше. Только машину жалко… И Юлиану… «Все это конечно хорошо, но я встать не могу… У меня ничего не болит, и не сломано, скорее всего это от страха или перенапряжения. Надо как-то подняться, попробовать на четвереньках, что ли? А потом оттолкнуться от земли… Катя мысленно засмеялась: «Я не могу перед ним проделывать такие упражнения…». Почувствовав, что с ней все не так прекрасно, как она говорит, Андрей не смотря на слабые протесты, взял Катю на руки, прижал ее лицо к своей груди и тихо как ребенка начал укачивать. Почему-то выбегающие из ресторана люди не спешили прийти на помощь, поэтому когда наконец на паркинг примчалась Юлиана, она увидела картину, которая ей напомнила военный эпизод из «Унесенных ветром». Ее машина полыхала, отбрасывая оранжевые блики, и в этом зареве стоял мужчина и крепко сжимал маленькую и хрупкую девушку, которая цеплялась за его лацканы пиджака и рубашку, не замечая, рвала пуговицы, и истерично рыдала, а мужчина качал ее как ребенка, и нежно целовал в лоб и волосы. Взгляд, который устремил Андрей на Юлиану, потом долго снился ей по ночам, в нем была правда, которую она так боялась: « Кто ты? Что ты за чудовище? Из-за тебя могла умереть, моя девочка! Что ты такое сделала, что тебя хотят убить?». Убить Юлиану не хотели, взрывное устройство было маломощным и управлялось на расстоянии, во всяком случае, так сказали приехавшие сотрудники милиции. Их всех долго допрашивали, а в итоге развели руками и сказали, что скорее всего это мелкая месть конкурентов, и добавили, что сволочные бабские разборки со взрывами, это что-то новое в современном рекламном бизнесе. Тогда Юлиана поняла, что спасение утопающих дело рук их же, она сама должна понять, кто этот незримый человек, и что он от нее хочет. «Никто кроме меня его не найдет, только я его знаю». Осознав эту мысль Юлиана, отозвала успокоившуюся Катю в сторону, и попросила: - Катя, ты не можешь больше у меня работать, это становится опасным. Я хочу чтобы ты ушла обратно в «Зималетто». - Но, господа Жданов и Малиновский там прекрасно и без меня справляются. - Уже господин Жданов? – усмехнулась Юлиана. - То, что он меня успокаивал, ничего не меняет. У меня пока просто нет сил его простить, понимаешь, Юлиана, – тихо выдохнула Катя. - Я понимаю, Катюш, ну, тогда я подыщу тебе другое место в одном из рекламных агентств, ты прекрасный специалист и ….. - Прекрати нести ерунду! Я никуда от тебя не уйду! Ты, что не понимаешь? Кто-то только этого и добивается! Он хочет, чтобы ты осталась одна, и боялась, а все близкие тебя бросили, как прокаженную! Я не сделаю этого, Пушкаревы никогда не бросали друзей в трудную минуту, тем более на поле боя, - неожиданно пылко и твердо выговорила Катя, и порывисто обняла Юлиану. – Мы прорвемся, и обязательно вычислим, кто этот придурок! Ты только не бойся, помни, он именно этого жаждет! Чтобы ты боялась, за себя и за людей, которые тебя окружают. Юлиана соглашаясь кивнула головой, и тоже стиснула Катины плечи. - Спасибо тебе, Катюш! Я никогда таких людей не встречала! Честно! - горячо воскликнула она, готовая разрыдаться от благодарности к этой хрупкой девочке, способной на такое удивительное мужество и преданность. Они бы порыдали вместе, и посмеялись над страхами, и проблемами, в общем, продемонстрировали бы друг другу все элементы настоящей женской дружбы, но их идиллию нарушили. Мужчина. Точнее самый несносный из всех мужчин, которых знала Юлиана. - Девочки вы по домам сегодня ехать собираетесь? Мы с Андреем Палычем можем вас подвезти. Катя обернулась, включила самую ослепительную из своих улыбок, и сказала: - Это же просто замечательно, Роман Дмитрич! Но мы хотели бы, видеть только вас, в качестве провожатого. Можете пойти на такую жертву? Или вы с Тамарой только парой ходите? - Ну нет, почему же как скажите! Роман посмотрел на Андрея, сделал страшные глаза и недоуменно пожал плечами. Жданов понимающе кивнул и двинулся к своей машине, а потом вернулся, близко подошел к Кате, обнял сзади за плечи, и тихо в ухо сказал. - Даже не мечтай от меня избавиться. Слышишь, Катенька? И забыть меня не мечтай. Я сделаю все, чтобы ты ежеминутно помнила обо мне, знала, что я тебя люблю, и добиваться тебя буду всегда, и когда – нибудь, ты сдашься Катенька, непременно! - Когда рак на горе свистнет! - Любой твой каприз, любимая! За деньги, животных могут научить и не такому! Даже если он членистоногий! - сильно дыша Катерине в ушко, хрипло прошептал Жданов, и напоследок поцеловал розовую раковину. Катя отпрянула, схватилась за вмиг покрасневшее ухо, и недоуменно уставилась на Андрея. А он улыбнулся своей фирменной улыбкой, и гордо выпрямившись, пошел к своей машине. «Ты самый настоящий бессердечный мерзавец, Жданов! Или не такой уж бессердечный! Но самое ужасное заключается в том, что я все равно тебя люблю!». Глава 15 Катю везли домой какой-то очень длинной дорогой. Роман как заправский опер ставил ей меткие вопросы, и она, что называется «раскололась», рассказала про стрельбу в Египте, и о всех странностях, которые как ей казалось, она успела лицезреть до взрыва автомобиля. А Юлиана отсутствовала в салоне, не физически, а морально, она сама себе виделась сдутым шариком, который безнадежно испорчен. Малиновский проводил Катю до дверей квартиры, а когда вернулся в машину, тихо спросил Юлиану, гипнотизирующую пространство перед собой: -Куда поедем? -Исполнять твое третье желание, - бесцветным голосом сказала Юлиана. -Может сегодня не стоит, ты перенервничала и устала, стресс, он же не способствует…,- сочувственно выразился Роман. -Роман Дмитрич, я прошу вас не надо этой патетики! Можно подумать вам мешает моя усталость и стресс, - раздраженно воскликнула Юлиана. -Ой, только не надо из меня делать последнюю сволочь! – твердо сказал Роман. – Я действительно помочь хочу, тебе же тяжело будет одной в квартире, поговорить надо с кем-то, подумать. В конце – концов, я как твой компаньон заинтересован, чтобы с тобой ничего не случилось. Малиновский, улыбнулся, поднял руку в клятвенном жесте кубинского коммуниста, и торжественно произнес: -Клянусь, что буду спать на диване, и никоим образом вас не потревожу! А сейчас давайте заедем во «Французскую булочную», и купим чего-нибудь сладенького. Вы что любите, я например, люблю шоссон с персоком, и круасаны с клубникой, и кокосовые пирожные с белым шоколадом. -Я все французское люблю! – смущенно произнесла Юлиана и улыбнулась Роману. После этих его слов, ей стало очень тепло и уютно, так, как будто она попала в параллельный мир, где Ромка не был бабником, а в нее не стреляли, и машину не взрывали, и не было долга перед бандитами. В этом мире, у нее, Юлианы Виноградовой, все было хорошо. «И музыка играет французская, и улыбаешься ты только мне, и ноги моей касаешься, когда передачи переключаешь, а мне щекотно и мурашисто. Я знаю, что нет такого слова, и им обзываю то, что, как мне кажется, тебя хочу...». В булочной Малиновский разошелся не на шутку. Он расспрашивал про каждое пирожное, а в итоге произносил: «Берем - два», а Юлиана смеялась и говорила : - Рома, хватит, тут же уже пирожных на роту солдат! Он нежно обнимал ее за талию, и очень чувственно на ухо шептал какие-то глупости. До сегодняшнего дня Юлиана не представляла, что про крем или сливки, или шоколад можно говорить таким вот эротичным тоном. А в машине он ее поцеловал. Тоже по-французски, коснулся ее губ языком, словно безмолвно упрашивая их раскрыться, раздвинул, глухо застонал, прижал к ее себе, угрожая раздавить, втянул ее язык себе в рот и ласкал его своим языком. В какой-то момент Юлиана отстранилась и сказала: -Ром, давай уже где-то приземлимся! Начала приземляться, а точнее, падать со своих французских небес, она прямо в парадном его дома, когда молодой консьерж понимающе улыбнулся Малиновскому. Но это было полбеды, как только Роман открыл дверь и пропустил Юлиану вперед, за их спинами раздалось хихиканье. - Ой, Ромочка, а я думала ты сегодня не занят! – промурлыкала девица, вышедшая из соседней квартиры в скромном халатике, едва прикрывающем ягодицы. -Юль, ты заходи, располагайся, я сейчас, на минутку, - быстро сказал Роман и прикрыл дверь. Он конечно надеялся, что она не услышит его словесных возлияний, но проблем со слухом у Юлианы не было. -Светик, здесь ничего личного, это мой деловой партнер, у нее проблемы ужасные, и нам до завтра нужно очень важный документ составить, - тихо шептал Рома. -Вы, что всю ночь его будете составлять? Ну тогда, когда закончите, оставляй эту…у себя, сам приходи ко мне, - дула губки девица. -Зайчик, скорее всего не получиться… Юлиана сползла по стене прихожей и закрыла руками уши. «Рома, ну зачем даже перед этой свиристелкой ты пытаешься сохранить лицо? Как это все пошло, гадко и противно… И я сама себе противна… Ты купил себе ночь со мной, дорого купил, за кредит… А зачем тебе это нужно? У тебя же гроздья девиц? Для разнообразия, что ли? Экстрим-шоу – поиметь деловую женщину за деньги?». Роман зашел в прихожую и включил свет, что-то залопотал, про сумасшедших соседей, которым нужна его помощь при вкручивании лампочки. Юлиана резко встала и не глядя на Романа выпалила: -Где у тебя спальня? Он опешил, но ответил: - Прямо и налево! Малиновский помедлил секунд тридцать, а потом зашел в спальню и ему отчаянно захотелось убежать из своей квартиры. Юлиана очень быстро раздевалась, расшвыривая свои вещи в разные стороны. Когда на ней остались только трусики, она пригладила волосы, и полным ненависти взглядом уставилась на кровать. Потом подошла к ней, легла на спину и широко раздвинула ноги. -Я готова к выполнению третьего пункта договора. Надеюсь остатки моей одежды снимешь сам, говорят мужчины получают удовольствие, когда раздевают женщину. Но мы же сюда не за удовольствием пришли, а трахнуться побыстрее! – твердо отчеканила Юлиана. -Что ты делаешь, Юля? Что на тебя нашло? Ты же не такая… – проговорил оторопевший Роман, приблизился к кровати и сел на краешек. Он попытался поднять ее за плечи, но Юлиана вырвалась и выкрикнула ему в лицо: -Какая, Рома? Обыкновенная шлюха! Ты же меня купил, только очень дорого, на Тверской бы тебе обошлось гораздо дешевле! Ну, чего смотришь? Давай, раздевайся быстрее, покончим с этим пунктом, а то у меня еще сегодня дела! Может еще кому-нибудь успею сомнительное удовольствие доставить! -Я не хочу так, - прошептал Роман, и наклонился, чтобы поцеловать Юлиану, но она отклонилась и его губы коснулись шеи. -Прости, поцелуй это слишком интимно, на работе я обычно этого делать не разрешаю! – зло прошипела Юлиана. -Да будет так! Надеюсь ты отработаешь, вложенные в тебя деньги! – заорал ей в лицо Малиновский. «Ах, вот как ты заговорила, дорогая? Хочешь, меня идиотом полным выставить? Не получиться, милая, раз тебе так хочется, получите – распишитесь». Роман быстро разделся и лег рядом, на какое-то мгновение Юлиану пронзило чувство глубокого, искреннего раскаяния. Но когда он наклонился к ней, сильно сжал грудь и стал больно перекатывать ее сосок между большим и указательным пальцем, а губы втянули нежную кожу шеи, она его почти возненавидела. Но ненависть прошла как только эти же губы сомкнулись на соске, и сильно потянули, она даже охнула от внезапного наслаждения. Он перемешивал поцелуи и прикосновения легкими укусами, а руки действовали безжалостно и жестоко. Его пальцы мгновенно скользнули по бедрам, и проникли внутрь, посылая острые ощущения по раздраженным нервным окончаниям. Он возбуждал ее, гладя и сжимая плоть, теребя крохотный бугорок, двигая пальцами, при этом все время следил за ее лицом, а когда она тихо застонала, он с издевкой прошептал: -Тебе значит вот так нравится? В этот момент он стиснул ее бедра, приподнял и сильным толчком вошел, а затем стал быстро двигаться, так как будто сам хотел, чтобы этот кошмар, который они придумали вместе побыстрее закончился. Кошмар закончился, Роман шумно выдохнул воздух, а Юлиана открыла глаза. И тут она увидела его над собой... И обмерла...Голова откинута, глаза закрыты, но главное - на лице – гримаса мучительного страдания. Глядя в это потрясенное лицо, дрожа всем телом, всхлипывая и задыхаясь, Юлиана протянула руки к Роману, обняла и крепко прижала к себе. А потом зарыдала, громко почти по - детски всхлипывала, и просила: -Ромочка, миленький, прости меня…, я дура набитая…., прости меня пожалуйста. Я боюсь, Рома, меня убьют скоро…., а я не хочу умирать… я в Париж хочу… Роман облегченно вздохнул, трясущимися руками нежно сжал ее плечи, а потом лег рядом. Юлиана уткнулась лицом в его голую грудь, и рыдала, выплакивая страх, обиду, злость, захлебываясь в слезах, сотрясавших ее с ужасной силой, Малиновский даже на мгновение испугался, что не сможет ее успокоить. Плакала Юлиана долго, а Роман прижимал к себе ее обнаженное тело, гладил волосы, целовал макушку, шептал успокаивающие слова. -Тихо, Юлечка, я обещаю, что найду этого урода, слышишь? Ты только должна мне все рассказать, и мы составим список возможных подозреваемых. Только рассказать нужно все без утайки, мне как гинекологу, то есть абсолютно все. Поняла? – сказал Роман, немного отстранил ее от себя и провел пальцами по распухшим от слез губам. -Я расскажу, Ром, все расскажу. Потом они просто лежали. Как мартовский снег, именно такое определение их лежанию дала Юлиана: -А почему как снег? – спросил Роман -Потому что тает, как мы с тобой! – ответила Юлиана. И потянулась к нему, поцеловала его в лоб, глаза, щеки, скользнула языком по губам, а Роман тихо застонал и спросил. -Ты уверена? Ты не должна делать то, чего тебе не хочется! -А мне хочется…Очень хочется. И теперь ты мне кое-что должен! Так, что вперед, расплачивайся! И было все по другому, море нежности и огня, и поцелуи на каждом миллиметре тела, и горячечная дрожь, и никакого секса, только любовь. Она хотела ощущать его внутри себя вечно, мечтала раствориться в нем, выгибалась навстречу неторопливым, глубоко проникающим толчкам. -Пожалуйста, - молила она шепотом, сама не понимая чего просит. Зато знал Роман. И так хотел это ей дать, что собственное необузданное желание казалось чем-то второстепенным. -Скоро, милая, - пообещал он, убыстряя ритм движений и закидывая ее ноги себе на плечи. Вулкан, угрожающий извергнуться пылающей лавой, наконец взорвался, и она громко закричала, а он пытался заглушить ее крик губами, чувствовал как она конвульсивно сжимает его, и стало так радостно, и счастье перестало казаться иллюзией. Малиновский довольно улыбнулся, посмотрел на Юлиану и спросил: -Юль, как меня зовут? -А почему не спрашиваешь, как прозвище школьного физрука? -Почему физрука? – искренне удивился Роман -Потому что ответ на оба вопроса один! -Какой? -Никак! Роман поцеловал ее в лоб, и Юлиана прижалась к нему, и он снова кончиками пальцев ласкал ее спину, грудь, живот, ожидая, что она погрузиться в сон. Юлиана очень боялась засыпать. «Ночью, я вижу твою душу, Рома, а днем, под дорогой одеждой, ее увы, не видно». Утро все-таки настало. И Малиновского конечно в квартире не было. Зато были записочки по всей кухне, прямо как у Каменской: «включи, налей, достань», и цветы – нарциссы, и просьба позвонить. Юлиана позвонила, и в ухо ворвался шум шоссе: -Привет! -Привет! Ты все нашла? -Я хорошо вижу, Рома, и почерк у тебя разборчивый. -Мне очень нравится, когда ты пытаешься шутишь! Я как-нибудь научу тебя паре-тройке приемчиков. Я на работу еду. Будить тебя не хотел, но мне сегодня надо пораньше. Понимаешь, Юль, там в «Зималетто», Жданов неудовлетворенный рвет и мечет, Маша Тропинкина уже в истерике бьется! -Боюсь, что ты его не удовлетворишь. -Но хоть присмирю чуть-чуть. Я сегодня заеду к тебе после работы. -Я не думаю, что это хорошая идея. -Опять начинается! Где это видано, чтобы баба мужику указом была! Мои действия прошу не обсуждать. И отключился. Юлиана грустно улыбнулась, и подумала: «Как же хорошо ты сказал, Ромка, я так хочу, чтобы ты был моим указом, я так этого феминизма наелась. Только чувствую я этим самым бабьим нутром, ненадолго у нас с тобой любовь…»
Ангел: Привет SV-вагончик ! SV-вагончик пишет: . Юлиана грустно улыбнулась, и подумала: «Как же хорошо ты сказал, Ромка, я так хочу, чтобы ты был моим указом, я так этого феминизма наелась. Только чувствую я этим самым бабьим нутром, ненадолго у нас с тобой любовь…» Жалко Юлиану не верит она в их общее будущее, но идет на эти ооношения потому что без них уже не может. А Катя все это уже прошла и теперь её такой тип ооношений не устраивает. Она хочет стабильности и уверености. А вот верить пока не получается.... Проду!
SV-вагончик: Спасибо, Ангелочек, что читаешь, но у меня кажется наступили проблемы с вдохновением, так чт как скоро будет прода, честно - не знаю!
Ангел: Привет SV-вагончик SV-вагончик пишет: Спасибо, Ангелочек, что читаешь, но у меня кажется наступили проблемы с вдохновением, так чт как скоро будет прода, честно - не знаю! Ничго у меня такие проблемы тоже бывают. Я всё понмаю... Буду с нетерпением ждать проду. Удачи тебе и вдохновения!!
Ангел: Привет SV-вагончик Ух!!! Как здорово, что всё обошлось. Только мне кажется, что первым по идее прийти всёбя должен был Жданов. Хлароформ посельнеё удара действует тем более на девушку.
SV-вагончик: Глава 16 Юлиана Виноградова, сидела в своем кабинетике и ждала с моря погоды. Если выразиться точнее, цунами, в исполнении Романа Малиновского, который обещал заехать за ней, и отвезти на встречу в ресторан. Когда уже в пятый раз за сегодняшний день он позвонил, и стал напрашиваться на обед, Юлиана строго сказала ему: - Ром, у нас же с утра все было, может хоть сегодня не будем как голодные подростки ближайшую гостиницу искать? - Да я действительно хочу тебя на обед поесть пригласить! – голосом святой невинности заявил Малиновский - Последние две недели все обеды, завтраки и ужины начинаются с поесть, а заканчиваются – поспать, и то не в прямом смысле этого слова. Я уже не помню, когда я нормально спала и ела, - строго заявила Юлиана. – Круги под глазами уже никаким маскирующим средством не закрашиваются. - Я чего-то не понял, с утра ты не в претензии была, какая муха тебя укусила? – с обидой в голосе сказал Роман. - Ой, посмотрите, какие мы обидчивые красны девицы! Ромка, не дури, я просто не могу, у меня встреча на обед назначена, между прочим с Иваном Васильевичем Черным, знаешь такого? – смягчила интонацию Юлиана. - А это еще зачем? – недоуменно выдал Роман. «Вот самый подходящий момент ей рассказать. Что рассказать? Как опричники Солодковского во главе с Черным, меня мордой на капот укладывали, а затем сказки рассказывали? А потом долго убеждали, что я идиот, и копаю не в том направлении. И, что весь список подозреваемых в покушении на тебя конкурентов по бизнесу, уже давно Черным вдоль и поперек проверен, тогда как я, только 2 фирмы пробил. Или может, рассказать ей, что напоследок, уважаемый начальник охраны заметил, что и без сопливых сынков, он защитит тебя от всяких уродов, из которых самым никчемным являюсь я. Нет, скорее всего нужно поведать ей, о том как Черный считает, что я мизинца твоего не стою, а еще лучше, чтобы я валил от тебя потихоньку, пока все жизненно необходимые органы на месте. Я конечно сказал, что это не его собачье дело…» - Рома, ты вообще слушаешь, что я говорю? - Конечно, слушаю, я просто бумаги просматриваю. - Ну если ты такой занятый Юлий Цезарь, тогда звонишь зачем? - Давай я тебя на встречу отвезу, хоть недолго побудем вместе… - Так, Малиновский, секс в машине, мне пожалуйста не предлагай, я разрешаю меня подвезти, если ты будешь вести себя как очень примерный пионер-ленинец. - Я бы поклялся, но не помню, что пионЭры, должны говорить в подобных случаях. Ехать на встречу с Черным она не хотела, внутренний голос вопил как сумасшедший, что этот человек ничего хорошего ей не поведает. Скорее всего робкий Иван Васильевич будет ее убеждать в том, что Малиновский ничтожество, а самый лучший из мужчин – он, господин Черный. «Малиновский, конечно, не Байрон, он другой…, но мне нравится, к сожалению даже очень. Хочется подольше продлить наши отношения, в том, что быстро ему надоем, я даже не сомневаюсь, поэтому первая должна уйти, у меня же клятва: больше никто и никогда меня не бросит. А я его люблю, по-настоящему, со всеми его жуткими недостатками. Если бы ты знал, Ромка, как я не хочу от тебя уходить… А может быть, и жили складно? Нет…Складно бы не жили, для меня физическая измена – это предательство, а не изменять мне, ты не сможешь, даже если когда-нибудь меня полюбишь. Из всех мужчин, не склонных к моногамии, у тебя первый номер…». Юлиана услышала голос Романа, улыбнулась, встала, взяла в руки папочку, дабы продемонстрировать свою занятость, и углубилась в чтение. А Малиновский спрашивал у Эльвиры, где делась Катя, и как скоро придет, а потом он внезапно вспомнил о грандиозной распродаже в бутике «Камильфо», на, что ему ответили, что ее не отпустят, а Роман заявил, что замолвит словечко. «Рома, ты в своем репертуаре. А как же клятва пионера-ленинца?» Он влетел в кабинет, схватил ее в охапку и потащил к столу, на который тут же ее усадил. Юлиана обняла его за шею, а Роман сказал: - А теперь и ножками надо обнять дядечку Рому. И если вам не трудно за талию, ну или то место, где она должна находиться. - Ром, я в узкой юбке, поэтому обнять ножками не получиться! - А мы ее немножко поднимем, - проникновенно сказал Роман, и незамедлительно выполнил свое обещание. Он наклонил голову и поцеловал Юлиану. Поцелуй казался долгим, а губы жадными и требовательными. Она почувствовала, как его пальцы погружаются в ее волосы и мягко поглаживают затылок, и язык давно проник ей в рот. Отставать от него она не хотела, поэтому пальчики быстро нащупали ремень, и попытались его расстегнуть. Руки Романа пробрались под юбку, нащупали трусики, и он удовлетворенно хмыкнул: - Класс, чулки! - А как можно с тобой ходить в колготках? И тут в дверь постучали, и практически одновременно со стуком, в кабинет вошла Эльвира. Она не умела говорить слова: «Можно войти?». Ей очень хотелось увидеть физиономии, резко отпрянувших друг от друга, и судорожно поправляющих волосы и одежду, начальницы и ее любовника. «Вот бы сфотографировать их, и Кате показать, а то ведь не верит, говорит, что я чушь несу, и наша Юлианочка не может с этим… А по моему он ничего… Надо будет при случае отбить… Думаю, что это будет не трудно». Когда Эльвира вышла, они расхохотались. - Быстро ты на стул плюхнулся! - А как я перед ней должен был стоять, спиной что ли? - Совсем у тебя крыша поехала, Рома. А говорят, что у мужчин после 30, наступает снижение сексуальной активности. - Ну это смотря с какими женщинами, - сказал Роман и ехидно посмотрел на Юлиану. – Во-первых я не один тут распаленный, а во-вторых в этом нет ничего смешного, твой авторитет начальницы со скоростью метеорита уже бухнулся на землю. - Я переживу как-нибудь. – Юлиана окинула Романа лукавым взглядом. – Слушай, ты, когда целуешься, здорово языком работаешь. Сразу чувствуется профессионал. - Я стараюсь, - и театрально закатил глаза. Юлиана подошла к нему со спины, обняла, уткнулась носом в шею. - Ром, нам для разнообразия поработать надо. А мне на встречу, я уже и так опаздываю. А то знаешь какой у меня компаньон? Очень принципиальный, если я буду плохо работать, он вообще у меня весь бизнес заберет, и желания заставит исполнять. - В смысле новые? - Ну да, старые три, я уже для этого монстра выполнила! К счастью я придумала, как мне перехитрить его, и добиться сокращения его долевого участия в прибыли моей фирмы! - Интересно, и что же ты сделаешь? - Я раздену его, а потом съем….Ну если не съем, то оближу и понадкусываю…. Малиновский прыснул, а потом сказал: - Нравится мне развлекательная программа на вечер, сам себя бояться начинаю! --------------------------------------------------------------- Иван Васильевич был бесконечно лаконичен, то есть вообще ничего не говорил. Когда Юлиана решилась нарушить молчание, он удержал ее и быстро заговорил: - Я знаю, про покушения на Вас. Вся работа по проверке подозреваемых уже проделана, все Ваши конкуренты чисты, никто из них Вас пугать не собирался. Тут что-то другое…. Но я выясню, не сомневайтесь, Юлиана Викторовна… - Спасибо, Иван Васильевич, но это совершенно не к чему, я сама разберусь, точнее мне помогают в этом разобраться, - смущенно заговорила Юлиана. - Вот по поводу этого помощника, я и пригласил Вас на разговор. Мои люди сейчас подробно изучают все по фирме «Крокус»…., - начал начальник охраны - Вам, то простите это зачем, эта фирма кинула меня, а не Вас, - перебила его Юлиана. Черный усмехнулся и сказал: - Считайте это моей собственной инициативой! И личной помощью Вам! - Я не люблю ходить в должниках, - гордо выпрямив спину заметила Юлиана. - И тем не менее ходите, причем у того же самого человека, который Вас обокрал, ну или почти того, - мрачно заметил Черный. - Я не понимаю…, -опешила Юлиана. - Роман Дмитрич Малиновский являлся одним из учредителей фирмы «Крокус», которая кинула Вас со всеми потрохами. Кроме того, он вне штата работал у них и получал откат за клиентов, которых приводил. - Это ничего не значит! Он мог просто не знать о готовящейся афере! – крикнула Юлиана. - А как вы объясните круглую сумму на счете, открытом на его имя в одном из Кипрских банков, - продолжал Черный. - Но…откуда у Вас такая информация, она же конфиденциальна…Это бред какой-то! – прошептала Юлиана. - Ну, неужели Вы будете оспаривать мои разведывательные способности. Для меня нет закрытых дверей. Впрочем, вот бумаги, почитайте, Ваше право верить или нет. Черный встал. И глядя на Юлиану сверху тихо сказал: - Вы только скажите, и я этому придурку оторву… - Оставьте меня, пожалуйста. Мне не нужна Ваша помощь. И не смейте вмешиваться в мою личную жизнь, - ледяным голосом отчеканила Юлиана. Когда Роман приехал за ней, она сидела на лавочке в парке неподалеку ресторана. Он посигналил, и она села в машину. Малиновский полез с поцелуями, и начал задирать юбку. - Рома, у меня дела пошли! – сказала Юлиана отстранясь от него. - Не понял…, - недоуменно уставился на нее Роман. - Весело! А говоришь, что знаешь о жизни все, я месячные имею в виду. - Я понял, что ты имеешь в виду. Но еще час назад все было нормально…. Кстати для меня это не имеет никакого значения. «А для меня имеет, и это у меня сейчас самая большая мечта, чтобы все действительно пошло, к сожалению это не так, сегодня уже седьмой день задержки…» - Боюсь буду чувствовать себя дискомфортно…, - сказала Юлиана. - Юль, ну что за комплексы какие-то детские, - развел руками Роман. - Нет у меня никаких комплексов. Это просто вопрос гигиены. – сухо парировала Юлиана. - Ну ладно, как знаешь. А мы сегодня на этот «Слет Юных Василис» идем? - Ты имеешь в виду прием? Я не знаю как ты, а я иду. Приглашение от Кронина получила. Это он главный идейный устроитель, - ответила Юлиана. - Странные у вас с Кириллом отношения, - сосредоточенно глядя на дорогу, сказал Роман. - А, что тут странного, не к чему не обязывающее приглашение…Я с ним в прекрасных отношениях, - горько усмехнулась Юлиана, и добавила. – Кстати с его женой тоже.. - Поражаюсь твоей выдержке. Я никогда с замужними женщинами не связывался. Зачем это нужно? Вокруг много свободных, - заметил Малиновский. - Я очень рада, что ты такой великий моралист, именно поэтому сегодня на прием я пойду одна. Как только они подъехали к ее офису, Юлиана сухо попрощалась и вышла из машины. «Что же тебе сказал, такое этот козел? Про нашу с ним встречу? А какой ему изюм? Юленька, зачем же ты так себя ведешь? Мне же кроме тебя никто не нужен! И чего я так на тебе зациклился? Я тебя наверно люблю, а ты как ежик, честное слово, – чуть, что не по-твоему – колючки выпускаешь! Только я не буду, твоим мальчиком на побегушках, в конце - концов, город большой, а в нем много женщин. Они не ты…, но это ничего, пора просыпаться Малиновский, вставайте граф – вас ждут великие дела, и жизнь привычная…., глупая…. и бесполезная…». Глава 17 Андрей Жданов выполнил свое обещание. За последние две недели не было ни одной минуты, в течение которой Катя бы ни думала о нем. Забыть о нем было просто не возможно, Жданов все время мелькал у нее перед глазами. Каждое утро Андрей подъезжал к подъезду дома Пушкаревых, и ждал пока выйдет Она. При ее появлении, он открывал перед ней дверку машины, и приглашал присесть. Но по правилам Катиной игры, она проходила мимо Жданова, кивала светское «здравствуйте», и демонстративно шла на остановку. Андрей не отставал, подъезжал к остановке, а потом ехал за троллейбусом или маршруткой, смотря на чем Катя добиралась на работу. Если она садилась у окна, то на каждом светофоре он строил ей печальные глаза, причем такие, что однажды, сидящая рядом с ней женщина заметила: «Девушка, вы, наверное, этому молодому человеку в машине, кого-то напоминаете. Может покойную жену?» Эскорт на работу был не единственным номером этого циркового представления под названием «Разжалобить Катерину Пушкареву». Следующим моментом были банальные цветы, очень много цветов. А если точнее, каждое утро в офис Юлианы Виноградовой доставляли 25 роз. Но последней проверкой Катиного терпения было то, что Жданов заручился поддержкой у Елены Санны и Валерия Сергеича. Как-то во время вечернего провожания Катерины домой, папа вышел из подъезда, и потребовал у Андрея объяснений. - Вы поймите меня правильно, Андрей Павлович, соседи вопросы задают, а Катерина говорит, что Вы ее так на работу обратно зовете. Или какая-то другая причина есть? -Нет, именно так, я без Кати как без рук, прошу ее вернуться обратно, а она никак не хочет, - развел руками Андрей. -Но моя дочь фальшивые отчеты составлять не будет! – пригрозил Валерий Сергеич. -В этом нет необходимости. В «Зималетто» всем известна история с «Никамодой», так что нечего скрывать, даже долги. Жданов даже ужинал пару раз у Пушкаревых, хотя Катя демонстративно отсутствовала на этих показушно печальных раутах. Она глубоко игнорировала Андрея: не смотрела, не слушала и не разговаривала. А родителям говорила, что не может бросить Юлиану, у которой проблемы с бизнесом, поэтому и подавать надежду бывшему начальнику не собирается. -Катенька, но ведь просто общаться, ты с ним можешь? Из вежливости, - недоумевая от странного поведения дочери, спрашивала Елена Санна. -Если я перестану его игнорировать, то подам ему надежду, что вернусь в «Зималетто», а я этого делать не хочу, - настаивала на своем Катя. Такие ответы, как ни странно, удовлетворяли родителей. «Они считают меня такой особенной и незаменимой, что такое пристальное внимание бывшего начальника, расценивают, как очередное доказательство моей неповторимости», - думала Катя, рассматривая очередные шедевры флористики, затопившие все жизненное пространство офиса Юлианы Виноградовой. Первым эту бесконечную игру в молчанку не выдержал Андрей. После очередного провожания маршрутки до дома Кати, он догнал ее в подъезде. -Катя, сколько можно упрямиться ? Я не могу больше так! Я люблю тебя, хочу тебя, с ума схожу по тебе, а ты - ну, просто непробиваемая крепость какая-то! – закричал Андрей. -Опять, только «я, я, и еще раз я». Только своими желаниями и чувствами живете, Андрей Палыч, а у меня вы хоть раз спросили? Люблю ли я Вас? Хочу ли я Вас? Нужны Вы мне или нет? – заорала в ответ Катя. -Господи, это же видно невооруженным глазом, что ты как минимум, ко мне неравнодушна! Вот сейчас, я к тебе еще даже не прикасался, а ты уже вся дрожишь! – уже почти спокойным тоном сказал Андрей. -А мне просто холодно! Понимаете? Не всегда женщины только от одного Вашего распрекрасного вида падают в обморок! – не унималась Катя. «Крепись, крепись, Пушкарева. Андрей мужчина обидчивый, и ты прекрасно знаешь его болевые точки, только и он твои, тоже прекрасно знает». - Кать, ну проблему с обогревом я могу решить запросто. Ты только дай мне шанс…, - взмолился Андрей. – Моя вторая фамилия – Делонги, и я лучший обогреватель в мире. Катя рассмеялась, а Жданов устало и очень ласково на нее посмотрел: -Я так люблю, когда ты улыбаешься… Андрей протянул руку и осторожно убрал с Катиного лица прядь волос, а потом наклонил голову и коснулся губами ее щеки. Тело моментально отреагировало на его прикосновение. Оно льнуло и тянулось к нему, как северное растение к солнцу. Когда Катя ощутила губы Андрея на своей щеке, она просто не смогла удержаться, обняла его за талию и притянула к себе. Сразу же почувствовала, как его мышцы напряглись и затвердели под ее ладонями, а жар, исходящий от кожи, обжег ее даже через слои одежды. Совершенно инстинктивно она потерлась о его бедра, и тут же ощутила эрекцию. От этого она почувствовала себя очень желанной, и поэтому почти счастливой, а от нежного тисканья Жданова ее груди и спины, внизу живота возник горячий пульсирующий ком. Андрей уже не мог остановиться. Его губы шумно ласкали мочку Катиного уха, и ей казалось, что она вот-вот оглохнет от его хриплого дыхания. Его руки расстегнули пальто, жакет, и гладили грудь через блузку, осторожно большими пальцами касаясь сосков. Катерина тихонечко застонала, и Андрей воодушевленный ее согласием, двинулся ниже к животу и бедрам. «Что с нами будет, Андрей? Ты же не любишь меня! Наши отношения могут строится только на физиологии. Ты хочешь меня… Пока… Потом я тебе надоем, и что тогда? Что будет со мной! Как все девочки, я мечтала о настоящей, единственной, неповторимой любви, мне даже казалось, что именно ты, можешь ее дать… А разве ты можешь? Что ты вообще, можешь мне дать, кроме хорошего, добротного секса ?» Катя так ясно почувствовала всю абсурдность ситуации, что резко отпрянула от Андрея. -Что опять, Катя? Тебе не кажется, что ты ведешь себя несколько неадекватно? – взвыл Жданов. -Это не любовь, Андрей, это сумасшедшее влечение! Ты наиграешься со мной вдоволь, а я потом просто умру! Я не игрушка! Я живой человек, и ты должен со мной считаться, с моими чувствами! – горячо закричала Катя. -Какое к черту влечение? Какие игры? Ты еще только собираешься, а я уже умираю… без тебя…Скажи, Катенька, что я должен сделать, чтобы ты мне поверила? Все эти цветы банальные, и провожания – на уровне 2 класса, и задушевные разговоры с Валерием Сергеевичем… Я понимаю, что все это по меньшей мере глупо! Да, я не умею красиво ухаживать за женщиной! Я никогда этого не делал! В этом смысла никакого не было! Я - тупой, не понимаю, что тебя может пронять, у меня уже иссякла фантазия…, - заорал Андрей, а потом резко осекся, и устало прислонился головой к косяку подъездной двери. -Я не знаю… Я правда не знаю… Я бы сказала, чтобы тебя и себя не мучить… Но я не знаю… - как в бреду прошептала Катя и двинулась к лифту. Около лифта, она обернулась и увидела, что Андрей сидит на корточках, подметая полами дорогого пальто подъездный пол, и обхватив себя за голову раскачивается из стороны в сторону. В этот момент, Катя почувствовала такое раскаяние, что захотелось броситься к нему, обнять, утешить, но она сдержалась. Покачнулась и зашла в открывшийся лифт. Со вчерашнего вечера он не приходил. И розы не посылал. Утром, когда Катя вышла из подъезда, и не увидела знакомой машины, внутри все похолодело. «Вот и добилась своего, радуйся, ты же так этого хотела». Целый день он ждала, что он приедет, поэтому старалась не отлучаться с рабочего места. Даже хотела отказать Юлиане, попросившей ее съездить на встречу с заказчиками, но увидев совершенно «мертвое» лицо своей начальницы, вернувшейся из ресторана, не решилась. На вопрос о состоянии здоровья, Юлиана ответила, что все хорошо, просто она устала, и на приеме, который она собирается посетить сегодня вечером, наверняка ее жизнь заметно наладится. После встречи с клиентами, ехать домой не хотелось, в глубине души теплилась надежда, что вот она приедет в офис, а он там ее ждет. Поэтому придумав документ, над которым жизненно необходимо поработать в семь часов вечера, Катя взяла такси и приехала в агентство. Никого в офисе уже не было. Катя включила компьютер и начала изучать расчеты по новому проекту. И как материализация (прим. Вагончика: это любимое словечко сегодня на форуме) ее мучительных дневных мечтаний, раздались шаги, сначала на лестнице, а затем и в прихожей. «Благо первый этаж, долго подниматься не будет. А то я уже больше не могу. Я так устала тебя ждать, Андрей!». Она встала из-за стола и кинулась к двери. И тут погас свет, а дверь распахнулась, впустив полоску света с лестницы. -Катя, что тут происходит, почему ты в потемках сидишь? – недоуменно спросил Жданов. И прямо с порога даже не здороваясь, воодушевлено заговорил. – Я придумал, Кать, что мне нужно сделать, чтобы все исправить, и ты мне поверила. Мы начнем все сначала. Как будто только, что познакомились. Девушка как Вас зовут? Меня зовут..., - начал Андрей. Договорить он не успел, за его спиной мелькнула черная тень, которая чем-то тяжелым ударила Жданова по голове. Катя закричала. Андрей обмяк и рухнул на пол. А тень быстро подскочила к Катерине, больно зажала ей рот и сунула в лицо сильно пахнущую тряпку. Перед глазами поплыли желтые круги, голова наотрез отказывалась держаться на хрупкой шее, ноги стали ватными, и Катя провалилась в темноту. Черная тень метнулась из офиса, и через время свет загорелся вновь. Оттащив Жданова, а затем и Катю от двери, человек в черном, перерезал шнуры стационарных телефонов, выудил из кармана Жданова мобильный, и срезал с шеи мобильник Кати. И напоследок, блуждающая тень закурила сигарету, затянулась несколько раз, и бросила ее на столе в кабинете Юлианы. -А сейчас детки начинается настоящий праздник – с бенгальскими огнями, - брезгливо глядя на распростертые тела в прихожей тела, заметила тень. Мужчина вышел из офиса, и закрыл за собой входную бронированную дверь. Ключи и телефоны он выбросил у подъезда, злорадно подумав, что у шпаны сегодня удачный день. Он набрал номер, и мысленно усмехнулся, когда только после четвертого гудка, ему ответили. «Вот интеллигент хренов, типа, паузу выдерживает…» -Отчитываюсь. Все в норме, мужик приехал, я его по голове тихонечко навернул. Да, тут в офисе какая-то девчонка оказалась, она орать начала, я ее эфиром усыпил. Ну, что поделаешь, красота требует жертв. Ручки с окон я убрал, чтобы им не мешали, а то очнутся, вылазить надумают. Фейерверк готов, еще не горит, но зато как красиво тлеет. Поздравляю, брат, через час твоя баба будет совершенно свободна, думаю, от ее теперь уже бывшего, гламурный прыща останутся только рожки да ножки.
Ангел: Приветик SV-вагончик! Прода просто класс! И ждать пришлось не долго... Повезло мне! Надеюсь с Катей и Андреем будет всё в порядке...
SV-вагончик: Ангелочек, про Катю с Андреем будет позже, а пока про задержку! Глава 18 Роману не понравилось, как они с Юлианой распрощались после ресторана. Он подозревал, что во всем виноват Черный, и скорее всего, он ей что-то наговорил, может даже тайну его страшную раскрыл, про связь с «Крокусом». «Я вообще не понимаю, почему ей раньше ничего не сказал. Да, я владел 10% акций этой фирмы. И клиентов им подсовывал, за что получал процент. И они утверждают, что на мое имя где-то открыли счет, куда положили денежный эквивалент моих 10%. Но про, то, что они всех дружно кинуть собирались, я понятия не имел. Да мало ли, где у меня оффшор, при этом, про планируемые аферы меня никто не оповещает. А деньги эти кипрские, я даже снять не могу, потому что за состоянием моих денежных поступлений налоговая следит, как только неоприходованная сумма появится, с меня ее сдернут, для оплаты долгов перед кредиторами, я же единственный оставшийся в России акционер «Крокуса». На работу ехать не хотелось, хотелось подумать, разобраться, что в конце - концов с ним происходит. С такими намерениями, Малиновский вышел из машины и двинул в парк. Погода очень способствовала размышлениям: солнце ярко светило, даже начало прогревать, озябший в модном пальто организм, привыкший к помещениям и автомобилям. По небу плыли пушистые белые облака, ветра не было, птички пели, а в воздухе пахло весной. Роман присел на лавочку и погрузился в свои невеселые думы. Еще утром все было хорошо. Роману вообще с Юлианой было хорошо и интересно, а с другими – не очень. И общались они полночи, а потом еще утром. А потом немножко поспали, а когда зазвенел будильник, он предложил пойти в душ вместе, но она сказала, что хроническое опоздание на роботу плохо сказывается на ее авторитете руководителя. А Роман спросил: -А может давай поженимся, и я на правах мужа буду руководить твоей фирмой, а ты у меня будешь почетным акционером? – и уткнулся носом в ее шею. После этой фразы Юлиана отстранилась и как-то странно посмотрела на него, а Малиновский пробормотал: -Юль, это шутка такая! Согласен, неудачная. Ты, что, как я Жданова одного брошу? Только после того, как передам его в надежные руки. Лучше Катенькины. Так, что пока даже не умоляй меня занять важный пост у тебя в конторе! – пафосно проговорил Роман и чмокнул Юлиану в нос. И продолжил: -Ну если не хочешь со мной в душ, тогда согласно морскому закону, ты готовишь завтрак! – высказался он, откинул одеяло и во всей своей первозданной красоте засеменил в душ. -Ром, если ты забыл, где-то 2 часа назад, очень раним утром, после очередного твоего предложения поговорить по душам, я уже принимала душ, - вслед ему отозвалась Юлиана. А Ромка обернулся, выдал лучшую из своих улыбок, и сказал: -Согласись, разговор получился конструктивным, и стороны пришли ко взаимному согласию. -Малиновский, от скромности ты не умрешь! Только от переутомления на своей любимой работе, и это не маркетинг в «Зималетто»! – смеясь выкрикнула Юлиана, и кинула него подушку. Когда он вышел из ванной, она стояла на кухне и готовила завтрак. У нее каким-то непостижимым образом получалось делать сразу несколько дел. Взбивать пюре, резать ветчину на омлет, варить кофе и собираться на работу. Она стояла к нему спиной в каком-то невообразимом комплекте белья красного цвета, который почему-то называла цветом гнилой вишни. Роман невольно залюбовался стройными ножками и аппетитной попкой, едва скрытой стрингами невероятной красоты. А подумал почему-то про ее грудь: «Мне казалось, что мне не нравятся женщины с маленькой грудью. А у тебя изумительная! Небольшая, но тугая, крепкая, вздернутая какая-то, нееет… вздернутым может быть только нос, а ты… вся вздернутая… Женщина – бросающая вызов!» И еще подумал, что почему-то всегда ее хочет, даже когда не видит. Вот как только подумает о ней, и все симптомы на лицо, в смысле в другом месте, конечно, а на лице при этом появляется дегенеративно-мечтательное выражение – прямо как у Жданова при виде Кати. Роман подошел, обнял Юлиану за талию, и крепко прижал к себе, чтобы она почувствовала, как он ее хочет. Девушка вздрогнула, и сказала: -Рома, мы на работу опоздаем. Честное слово, я твоей потенции поражаюсь. -Пользуйся пока я живой, ну, в смысле, как мужчина. А то потом на старости лет будешь за мной бегать и умолять, а я уже все – не жилец. Он почувствовал как она напряглась, и подумал, что сегодня все утро мелет чушь собачью: про женитьбу, про совместную старость. Они никогда не касались этой темы, жили только сиюминутными прекрасными мгновениями. «Мы когда - нибудь обязательно об этом подумаем, и поговорим, и все у нас будет хорошо, когда ты будешь к этому готова, и я буду готов..» Роман провел ладонью по внутренней стороне ее бедра, и добравшись до тонкой ткани трусиков, принялся ласкать ее через тонкую шелковистую ткань, легко касаясь пальцами. -У меня мозги плавятся, когда я к тебе прикасаюсь, - пробормотал Малиновский, и свободной рукой скинул полотенце со своих бедер. -А у меня омлет сгорит и кофе сбежит…, - со свистом выдыхая воздух простонала Юлиана, когда его пальцы добрались до чувствительного бугорка. -Ничего мы позавтракаем в кафе внизу, - промурлыкал Роман. Юлиана повернулась в его объятиях, и прильнула губами к его губам, коснулась зубами его зубов, ощущая своим языком его требовательный язык. Просунув руку между ними, она сжала пальцами напрягшуюся плоть Романа и теперь уже застонал он. -Что ты делаешь? -Хочу сделать тебе приятно, и посмотреть на тебя в этот момент. «Насладиться властью надо мной? Нет, милая, только я могу смотреть на тебя, когда доставляю удовольствие, а ты пока не можешь, между нами еще не все ясно, я еще не определился с твоим местом в моей жизни… Так, что придется подождать…» -Нееет, дорогая, так не будет! Он перехватил ее руки, поднял вверх, и прижал к кухонному шкафчику. Роман сделал это намеренно, он прекрасно знал, что Юлиана не терпит состояния беспомощности перед мужской силой и напором. -Рома, я так не хочу, отпусти… Но он Юлиану не слушал, медленно раздвинул коленкой ее ноги, и губами начал изучать ее тело. На работу они конечно бы опоздали, если бы не позвонил Жданов. Если бы позвонил кто-то другой, Роман бы со спокойной совестью этому абоненту не ответил, а своему подопечному, отказать не мог. - Да, Палыч, слушаю тебя. - Малиновский, какого черта ты не на работе? - А ты почему так рано, ты, что Катю до офиса сегодня не провожал? - Нет, потому что мы вчера разговаривали…. - Это как обычно был твой монолог? - Нет, Малиновский, это был диалог, причем даже с поцелуями! -Yes, yes, yes! Наконец-то! Это свершилось, и я могу умереть спокойно! Малиновский затанцевал, помчался в спальню, где одевалась Юлиана и завопил: - Юля, она с ним заговорила, они помирились! - Какая Юля, Малиновский! Кто там у тебя? – недоуменно спросил Жданов, и озаренный внезапной догадкой продолжил: - Виноградова? Она, что с ума сошла, связавшись с тобой? Вы оба, что, мозгами двинулись? - А можно я не буду перед тобой отчитываться, где мне быть и с кем ? - Извини, у меня вырвалось. Кстати, мы с Катей не помирились. Она предложила придумать что-то уникальное для вымаливания прощения, тогда может быть она до меня снизойдет. - Я сейчас еду, оригинальность – мое второе имя. У меня уже сейчас есть два, нет, три уникальных плана… - Господи, Малиновский, как ты мне надоел…Какие планы…Все, до встречи. Потом Роман отвез Юлиану в агентство, и они на прощание поцеловались, без всякого сексуального подтекста, но ему все равно показалось, что до вечера он не доживет, и поэтому нужно срочно пригласить ее на обед. И все бы у него, Романа Малиновского было хорошо, если бы не этот чертов Черный. - Молодой человек, извините пожалуйста, к Вам можно обратиться за помощью? Вопрос задал пожилой мужчина интеллигентного вида лет 65 –ти, держащий за руку хорошо одетую даму, примерно тех же лет, в руке которой был букет, сильно смахивающий на свадебный. -Да, конечно, пожалуйста, - приподнялся Малиновский. -Вы представляете, мы решили пожениться, прямо сейчас, и уже в загсе договорились, а свидетеля нет… Загс здесь совсем недалеко, в конце парка, если Вас не затруднит, не могли бы Вы нам помочь, разрешить эту проблему? - Стать Вашим свидетелем? - Только, если Вас не затруднит, и есть время, – просящим тоном обратилась красивая дама. - Не затруднит. До пятницы я совершено свободен, - улыбнувшись пожилой паре, сказал Малиновский. Пока они шли к загсу, будущие молодожены рассказали Роману свою историю. До сегодняшнего дня Малиновский не верил в знаки, посылаемые свыше. Нет, ну он конечно читал «Алхимика», но относился к этому произведению, как к сказке: «это может случится с кем угодно, только не со мной». А сейчас слушая их, Роман мысленно поблагодарил высшие силы за поданный ему знак, и клятвенно пообещал ему следовать. 30 лет назад они оба были военными переводчиками, и служили в Эфиопии, помогая дружественному народу Африки, построить коммунистический строй. «У нас был роман», - сказала женщина, а мужчина поправил ее: «Не роман, а любовь, просто мы были настолько эгоистичны и слепы, что расценили это как обыкновенную связь, каких в нашей жизни будет великое множество. И так и было: связи, браки, разводы, воспитание своих и чужих детей. А теперь, я не никому нужен и жизнь прошла на задворках. А она тогда, 30 лет назад, уехала – вышла замуж за американца. А вчера приехала, только чтобы повидаться со мной, и теперь уж точно, я ее никуда не отпущу, - притянув женщину к себе сказал мужчина. После свадебной церемонии, они обменялись телефонами, а на прощание мужчина сказал: -Не бойтесь говорить правду самому себе, Роман, и тогда Вам легче будет сказать ее другому человеку. Я желаю Вам скорейшего разрешения неопределенности в любви. -А с чего Вы решили, что у меня есть какие-то неопределенности? - ошарашено спросил Малиновский. -Потому что, о неопределенности в бизнесе обычно размышляют в кафе, ресторане или на худой конец, в пустой квартире за компьютером, а в парке – только о любви. Я желаю Вам удачи, Роман! – сказал мужчина и заспешил к своей молодой жене. Малиновский улыбнулся, и помчался к своей машине. Стало очень легко, как будто груз тяжелый упал с плеч, и хотелось бежать, и смеяться, и делать глупости. «Юль, я не хочу ждать тебя 30 лет, я все скажу тебе сегодня. И пусть ты пока меня не любишь, так как я тебя люблю, это не страшно – я тебя научу. Прямо с сегодняшнего вечера и начнем, ты приедешь с этого идиотского приема, а у тебя в квартире я: с ужином, любовью и разговорами. Надо кольцо купить… А в свадебное путешествие мы поедем в твой любимый Париж…Там обязательно на Монмартр сходим, и сувениров накупим, и картинки какие – нибудь… Зачем? А может они через 30 лет будут стоить целое состояние. И в ресторане в Эйфелевой башне посидим, это банально до жути, но мы что, хуже Мопассана, сделаем вид, что нам тоже эта башня не нравится. Конечно, с родителями моими пообщаемся, и с сестрой, хотя ты кажется с ними знакома, когда-то они на показ в «Зималетто» приезжали. Кстати, родители скоро в Москву переезжать собираются, отец в отставку подать решил, говорит, что на Родину тянет, и дипломатия до чертиков надоела. А мама тебя обязательно в Луарские замки потащит. У нее вообще пунктик на эпохе Возрождения, но на этих сооружениях в особенности». Накупив продуктов, Малиновский завалился к Юлиане домой. Всплыли воспоминания, о утренних сборах на работу. Его телефон пискнул, оповестив о пришедшем сообщении. SMS-ка оказалась от Юлианы, она писала: «Я жду тебя у себя в офисе в 20.00, подъедь пожалуйста». - Нет, милая, это я за тобой на этот прием приеду, еще до 20.00. Вот только приготовлю чего-нибудь, и сразу за тобой. Роман извлек из под мойки мусорное ведро, и присел перед ним на корточки, чтобы почистить овощи. Его внимание привлекла узкая использованная медицинская упаковка, похожая на лейкопластырь. «Юль, ты порезалась что ли? Чего-то я не помню». Руки потянулись к бумажке, а глаза прочитали – «Тест на определение беременности». В использованную упаковку была засунута какая-то тоненькая палочка с двумя черточками. «Это по всей видимости результат этого теста. А кто знает, как его прочитать?» Не разбирая дороги, бросив дверь настежь, Роман бросился в ближайшую аптеку. Милая девушка за прилавком поинтересовалась, чем она может ему помочь: -Вы, что-нибудь, в тестах на определение беременности понимаете? -В каком смысле? -Ну вот, - Роман протянул ей узенькую полосочку, - кажется, это результат, по нему можете сказать, беременный человек или нет? – почти кричал Малиновский. -А это Ваш тест? – недоуменно поинтересовалась девушка. -Если бы мой, то у меня появился бы шанс стать богатым человеком. Говорят есть какой-то фонд, где первому мужчине, родившему ребенка заплатят сколько – то там миллионов долларов. Ну, так я беременный? – очень эмоционально интересовался Малиновский. -Тест 100% - ой гарантии не дает. Но по результату, да – беременны – жеманно выговаривая слова заявила провизор. Роман перегнулся через прилавок, и крепко поцеловал ее в щеку. -Вы так мне помогли! Я все-таки буду миллионером! Потому что теперь она от меня никуда не денется! Все…, попалась! – заорал счастливый Малиновский, и на прощание изобразил, недоумевающей провизорше, любимый жест Кати Пушкаревой. ------------------------------------------------------ Малиновский никогда так быстро не ездил, и как говорится в поговорке – пару раз насмешил…, работников ГАИ, на достаточно крупную сумму, но ему сегодня даже им денег было не жалко. Он сразу им сказал: «Мужики, вам сколько денег надо? Все отдам, у меня праздник – я отцом стану», на что работники милиции переглянулись, и сержант скорбно заметил: «Понимаем, от такой радости, действительно, крышу рвет конкретно…». «Юленька, только бы ты не уехала с этого Слета Юных Василис с кем-нибудь. А то, ты у меня такая…Можешь отчебучить…У тебя только бизнес этот идиотский на уме. А моему ребенку нужен режим. Нечего его мамочке шляться по ночам. А вообще лучше рядом с папочкой лежать в тепленькой постельке. Стоп! Постелька…А если ей нельзя этого сейчас? Что-то я вспоминаю, мама про кого-то говорила, что при угрозе чего-то там…Вот!…срыва беременности, мужиков надо отправлять с глаз долой, чтобы с глупостями не приставали…». Роман опоздал буквально на минуту. В 100 метрах от себя он увидел Юлиану, садящуюся в машину. Он прекрасно знал, кто хозяин этой машины, так как несколько раз встречался с этим человеком в неформальной обстановке, поэтому сейчас почувствовал дикий укол ревности. «Почему ты к нему в машину села? Что за мания общаться с бывшими любовниками. И почему мой ребенок, должен терпеть эти твои выходки? Вот приедешь ты домой, с прогулки, я скажу все, что думаю по этому поводу!» -------------------------------------------------------------------- Его Прекрасная Фея была с ним рядом, она сидела на заднем сидении, и задумчиво смотрела в окно. «Ты расстроена, девочка моя, наверняка из-за него. Ты еще не знаешь, что больше он тебя не побеспокоит. А я тебя никуда не отпущу, все, теперь ты будешь только моя». -По-моему, ты меня куда-то не туда везешь! – сказала Юлиана. - Туда, не переживай, я хотел сократить маршрут, - сказал мужчина и остановил машину. – Извини, я потревожу тебя, у меня кажется телефон куда-то запропастился, может где-то на заднем сидении. Знаешь, бросил и не заметил. -Я вообще сегодня вечером свой где-то потеряла. Я его всегда теряю. Это у меня уже хроническое заболевание. А дальше все происходило как в замедленной съемке. Открылась дверь, мужчина сел в салон, а потом зачем-то схватил ее за голову, зажал рот, и сунул в лицо тряпку со странным запахом. Юлиана даже не успела удивиться, со всех сторон ее объяла темнота.
Ангел: Приветик SV-вагончик SV-вагончик пишет: Не разбирая дороги, бросив дверь настежь, Роман бросился в ближайшую аптеку. Милая девушка за прилавком поинтересовалась, чем она может ему помочь: -Вы, что-нибудь, в тестах на определение беременности понимаете? -В каком смысле? -Ну вот, - Роман протянул ей узенькую полосочку, - кажется, это результат, по нему можете сказать, беременный человек или нет? – почти кричал Малиновский. -А это Ваш тест? – недоуменно поинтересовалась девушка. -Если бы мой, то у меня появился бы шанс стать богатым человеком. Говорят есть какой-то фонд, где первому мужчине, родившему ребенка заплатят сколько – то там миллионов долларов. Ну, так я беременный? – очень эмоционально интересовался Малиновский. -Тест 100% - ой гарантии не дает. Но по результату, да – беременны – жеманно выговаривая слова заявила провизор. Роман перегнулся через прилавок, и крепко поцеловал ее в щеку. -Вы так мне помогли! Я все-таки буду миллионером! Потому что теперь она от меня никуда не денется! Все…, попалась! – заорал счастливый Малиновский А за это отделное СПАСИБО!! Если мужчина такова склада характера как Малиновский так реагирует, значит действительно любит. Осталось убедить в этом Юлиану. А вот под конец страшновато как-то.......
SV-вагончик: Ангелочек, ну скажем так я своего Малиновского очень приукрашиваю, он у меня не НРК тип. Глава 19 Это был запах жженой пластмассы. Да, именно так пахло, когда мальчишки в школе подпаливали линейку и бросали в женский туалет. «Только сейчас запах густой и тяжелый, как будто одновременно подпалили много линеек. И кожа, и волосы им пропитались, и горло болит, и дышать тяжело, почти невозможно. Может из-за этого я не могу открыть глаза?» - подумала Катя, и с усилием их разлепила. Двигать глазами было больно, а правый – видел мутно-туманную картинку. В голове мелькнуло: «Линзу потеряла. А с левым тоже, что-то не то, колется и веко царапает». Катя оторвала голову от пола, приподнялась на локте, и с усилием перевалившись на бок, потихоньку села. Прихожую офиса застилал густой, едкий, зловонный дым. Дверь в кабинет Юлианы, сильно трещала под напором огня, выбивающегося из под наличников и порога. Катя как загипнотизированная смотрела на эту дверь, и боялась пошевелится. «Сейчас она упадет, и проход к входной двери будет закрыт. Я должна туда попасть до того» - подумала Катя. Она скосила глаза в бок, и увидела Андрея, неподвижно лежащего рядом с ней. Застонала, прошептала «нет», а затем протянув к нему руки, обняла за голову, и заплакала, от переполняющей ее нежности и запоздалого раскаяния, увидев на его затылке кровь. - Андрей, вставай! Пожалуйста, Андрюшенька, дорогой мой, любимый, только не умирай! – впадая в отчаяние, закричала Катя. Она судорожно прижала его голову к своей груди, и раскачиваясь взад-вперед, тихонько заскулила. Дверь громко треснула, а Катерина, бережно положив Андрея на пол, шатаясь и держась за мебель, двинулась ко входу. Навалилась, убедилась, что заперто. «Я в таком густом дыме, и с одной линзой, ключи не найду». От осознания собственной беспомощности, Катя сильно разозлилась, до бешенства. Стала колотить кулачками по крепкой поверхности, и орать «помогите, мы горим», а потом сползла на пол и зарыдала, по – детски, со всхлипываниями и подвываниями. «Как же жалко себя, и жизнь мою недожитую жалко, и свадьбу, с этим Ждановым несносным, которая не состоится, и детей моих, которых я не рожу, и маму с папой, что они без меня будут делать, и….». - Нет! Так не будет! Ты не можешь умереть, Жданов! Не имеешь права, ты должен нас спасти! Слышишь! – сквозь рыдания кричала Катя. Она подползла к Андрею и начала его трясти, бить по щекам, а потом целовать, и умолять. - Пожалуйста! Тебе придется вытащить меня отсюда! Ты же хочешь, чтобы я тебя простила! Я прощу, Андрюша! Клянусь. Слышишь?! Ты только спаси нас! Я верю всему, что ты мне говорил: что любишь, жить не можешь, с ума сходишь, если я не с тобой! Вставай же! Пожалуйста, умоляю тебя, вставай! Кате показалось, что Андрей немного пошевелился, а ресницы дрогнули. - Андрюшенька, любимый, вставай! Ты сейчас нас спасешь, и мы поедем к тебе! И ляжем в постель. Тебе же хочется со мной лечь в постель? Мне тоже очень хочется…, я просто боялась, что ты опять врешь… И мы будем заниматься любовью, и замуж я за тебя выйду, ты же хотел этого, правда? И детей тебе рожу… Ты кого первым хочешь, мальчика или девочку? У нас будут красивые дети, похожие на тебя… - кричала Катя, - Помоги мне сейчас, Андрей, пожалуйста, не дай нам умереть! Если ты сейчас не встанешь, мы сгорим! Ты этого добиваешься? Назло мне, да? Не дай нам умереть! – истерично кричала Катя. Прошло еще несколько бесконечных секунд, и Катя почувствовала, как безвольно обмякшее в ее руках тело, начинает обретать собственную жизнь. Андрей открыл мутные глаза. Зрение долго не фокусировалось, несколько секунд, а потом перед глазами прояснилось, и больше не темнело. - Что – то не так, Катюш? – пробормотал Жданов, и попытался встать. -Слава Богу! – выдохнула Катя. - Вставай! Помоги нам выбраться отсюда! Сильно качаясь из стороны в сторону, Андрей встал. Его движения были невероятно замедленными, а в глазах застыло пугающе-бессмысленное выражение. «Займемся аутотренингом. Мне нельзя отключаться, я себе этого просто не могу позволить! Сейчас к двери… А если нет буду бить окно… Мне нельзя умирать, я Катеньку спасти должен! И что она там мне обещала – замуж, детей?». Он стянул с себя пальто и пиджак, и закатал рукава рубашки. - Сейчас я соберусь, - облизывая пересохшие губы сказал Жданов, - только обещай, что все, выполнишь? - О чем, ты? - Ну, любовь перед камином, и замуж, и детей! – пробираясь к окну пробормотал Андрей. Не увидев ручек на белом пластике, он схватил офисный стул с металлическими ножками, и стал бить по стеклу. - Хорошее стекло, немецкое…. Не фига, не бьется! Дверь в кабинет Юлианы надрывно затрещала и рухнула. И множество огненных ручейков расползлись по офисной прихожей. Катя, задыхаясь от гари и кашляя, подбежала к Андрею и вцепилась в руку. - Быстрее, пожалуйста! - Уже, Катюш! Хорошее немецкое стекло не было рассчитано на богатырскую силу российских добрых молодцев, и поэтому в нем начали появляться небольшие отверстия, из которых Андрей делал большие, выбивая стекло плечами и руками, обернутыми в свой пиджак. «Знал бы Армани, на что только его пиджаки годны!» - думал Андрей. Он не чувствовал боли от стекла впивающегося в руки, он видел только Катины глаза, обращенные к нему, полные ужаса, надежды и любви. «Вот и представился мне случай, замолить грехи перед тобой, Катенька, ничего не скажешь, очень оригинальный вариант. А может это Малиновский нас поджег? Не смешно, Жданов…». - Кать, одевай пальто, и дай мне мое. Когда будем вылазить, лучше в верхней одежде быть, так меньше порежемся о стекло… Уже на подоконнике он взял ее на руки как ребенка, и сказал: - Держись за мою шею крепче, хоть и первый этаж , но высокий, сейчас будем прыгать! Они прыгнули и упали. Катя побила коленки и порвала юбку, а Андрей брюки. Потом они сидели в клумбе: он на земле, а она у него на коленях. Он гладил ее по голове и мурлыкал какую-то успокаивающую песенку. Над ними было бесконечно высокое звездное небо, и хотелось, чтобы никто не мешал, а хрупкое равновесие, которое они, наконец, достигли, длилось вечно. Душевные сотрудники правоохранительных органов решили, видимо, их доконать. Вопросам не было конца и края, а вот с вразумительными ответами ситуация была крайне сложная. Катя и Андрей туманно переглядывались, и толком ничего не могли рассказать. Когда их наконец отпустили, они не сговариваясь, и не глядя друг на друга, медленно как два очень уставших от жизни человека, двинулись к машине Жданова. Первой заговорила Катерина: - Тебе надо в больницу. Ты весь порезанный, и затылок у тебя в крови. - Мне надо домой, а ты окажешь мне первую помощь, - мрачно заметил Андрей. - Я не умею оказывать первую помощь, и к тебе домой не поеду, - резко сказала Катя. Ее странный тон жутко его обидел. «Какого черта, Катенька? Что опять ты удумала? Меня конечно по голове ударили, но амнезией я все-таки не страдаю, и прекрасно помню как ты убивалась над моим бездыханным телом, и слова всякие говорила… Хорошие слова… Вот теперь я точно не умру, пока их вновь не услышу…». - Кать, хватит мне нервы мотать, - раздраженно попросил Жданов. – Я немножко устал, спасая нас с тобой, мне нужно домой… Нам нужно домой… Очень в ванную хочется…Смотри какие мы чумазые, как с иллюстрации к сказке Андерсона: влюбленный трубочист и его подружка пастушка, вылезшие из дымохода… - Нужно домой? До свидания. Езжай, скатертью дорога. У меня только денег на такси нет… Ой, стоп, они мне не нужны… Мы же свои телефоны под подъездом нашли… Я сейчас папе позвоню, и он за мной приедет, - демонстративно выпалила Катя, и отвернулась. «Уж если реветь, то чтобы он не видел, хватит, сегодня уже нарыдалась на его груди» Андрей угрюмо на нее посмотрел, вытащил из кармана ключи, пикнул сигнализацией и пошел к машине. «Он что, действительно, уезжать собрался? Андрей, ты чего…У меня же вырвалось… Ты что обиделся? А как же меня уговаривать? Вот сейчас точно разревусь». Подойдя к автомобилю Жданов широко распахнул дверь, обернулся к Катерине и сказал: - Кать, последнее предупреждение, садись по хорошему… - Я уже папе звоню, спасибо, как-нибудь без Вас обойдусь, Андрей Палыч! – со слезами в голосе крикнула Катерина. Чертыхнувшись, Андрей быстро подошел к ней, схватил в охапку, и перебросил через плечо. «Как мешок с картошкой. Я, что ему вещь? Не мог красиво и нежно на руки взять? Что за средневековье?». Она конечно, сопротивлялась, и била его своими кулачками по порезанным плечам, и кричала, что он недоделанный крокодил. Потом замолчала, и ойкнула, когда Андрей, некрасиво, ногами вперед, кинул Катю на сидение рядом с водителем, и с силой захлопнул дверь. Как только Жданов сел за руль, и включил зажигание, он заорал: - Какого черта! Идиотизм полнейший! Что тебе не так? Да, я виноват перед тобой, я тебя обманул, использовал, потом унизил! Но может я уже смыл свои грехи кровью? Или это не считается! Лучше бы я там сгорел, честное слово, чем от тебя такое отношение терпеть! - Какое отношение? Ты, совсем ничего не понимаешь? – закричала в ответ Катя, и слезы потекли по ее щекам, оставляя черные потеки на лице, выпачканном сажей. – У тебя может быть сотрясение мозга и порезы глубокие. Тебе нужна помощь специалиста. Если что-то серьезное, я никогда себе не прощу, что позволила себя уговорить к врачу не обращаться. Я очень переживаю за тебя! И сильно люблю! И хочу, чтобы у наших детей был здоровый отец, а не больной на голову, со скрытыми травмами! - Повтори, что ты сказала? – Андрей решил не слушать дальше эту истерическую болтовню, которая тем не менее была ему приятна, схватил Катю за лацканы пальто, притянул к себе, и поцеловал. Катя еще немножко, для приличия, посопротивлялась, а потом обняла его за шею, а другой рукой залезла под пальто, и начала судорожно вытаскивать из брюк рубашку. Ей очень хотелось погладить его, легонечко потискать кожу на спине и груди, поцеловать его порезы, чтобы ему было не так больно, и он осознал, что она о нем заботится. Поцелуи были глубокими, а его язык чувствовал привкус соли и костра. И мир раскололся на тысячу кусочков, и музыка какая-то зазвучала у него в голове. Андрей даже не понял, как его руки оказались у нее под блузкой, гладили грудь через атласную ткань, расстегивали застежку лифчика. Еще несколько секунд – и он ощутил ладонями ее теплую, упругую тяжесть. Наклонившись он нашел губами набухший сосок. А когда из груди Кати начали вырываться короткие, возбуждающие стоны, Жданов совершенно точно осознал, что еще чуть-чуть, и остановиться он не сможет. «Я понятия не имею, как мы это будем делать на переднем сидении автомобиля. Все не должно быть так. После всего, что я с тобой сделал, девочка моя, ты, как минимум, кровати заслуживаешь». - Кать, нам надо остановиться. Я не хочу тебя торопить, - оторвавшись от любимого тела, виновато сказал Андрей. - Почему? – испуганно спросила Катя. - Потому что ты заслуживаешь большего, чем …ну, вот здесь в машине. Катя с усилием вытащила свои ладошки из под его рубашки, стиснула их, закусила губу, чтобы опять не расплакаться, и прислонилась к окну. - Жданов, скажи пожалуйста, где ты этому научился? Портить все? Вот так в один миг взять, и испортить! – грустно сказала Катя, и прислонилась лбом к окну. - Кать, прости… А Елена Санна умеет оказывать первую медицинскую помощь? Порезы что-то саднят…Неприятно… – посмотрев на Катю, неловко попытался сгладить углы Андрей. - Умеет. Это ты так в гости набиваешься? – обиженно заявила Катя. - Вот и я говорю, что лучше пластырь и зеленку купим и… ко мне поедем. У меня опять же ванная есть, помыться можно, а то продымились все…, - виновато поглядывая на невозмутимую девушку у окна, выдал Жданов. - У меня тоже в квартире ванная есть. И раз ты у нас такой чистоплюй, решено, едем ко мне! – упрямо заявила Катя. - Как скажете, госпожа Чумазая Золушка, - улыбнувшись сказал Андрей, протянул руку, и погладил Катю по грязной щеке.
SV-вагончик: И еще кусочек Глава 20 Перед дверью в Катину квартиру Жданов струсил, и вошел в ступор. Он так и сказал Катерине: - Кать, я никуда не пойду…,не могу…,я боюсь. Ну как, я в таком виде, у Валерия Сергеевича буду просить твоей руки? Я же классический московский бомж, - разведя руками, и красноречиво на себя указывая, заметил Андрей. - Конечно, в пальто от Армани обычно только московские бомжи ходят, а вот питерские, например, предпочитают другие торговые марки, - хихикнув ответила Катя. И добавила: - А с рукой и сердцем, давай повременим немножко… Андрею показалось, что у него сердце остановилось: - Катенька, милая, ты же обещала… Как же так… Катя подошла к нему, обняла за шею, и улыбнувшись сказала: - Я не отказываюсь, Андрюш. Папа стремительной свадьбы не поймет. Сначала нужно объявить, что мы с тобой будем встречаться, потом выдержать бой по поводу свадьбы… - А жить вместе, мы все это время сможем? – целуя ее в шею, спросил Андрей. - Смешно… Боюсь, что даже в одной комнате без наблюдателей оставаться не сможем. Но если ты не согласен… – театрально закатывая глаза сказала Катя. - Я на все согласен. У нас ведь есть куча свободного рабочего времени… А Малиновский с Зорькиным нам помогут, - и поймав удивленный взгляд Кати, продолжил. – Не в этом смысле, дорогая, я сейчас про бизнес говорю! - А я уж было подумала, что без Малиновского, и в этом аспекте, вода не освятиться, - чмокнув Андрея в нос проговорила Катя, и выставила губы для поцелуя. Жданов никогда не отказывался от такого щедрого предложения, и поцеловал ее. Сначала легко, потом сильнее, потом глубоко, так что они оба начали задыхаться, но все равно оторваться друг от друга никак не могли. Он гладил ее плечи и руки, и крепко прижимал к себе, и опять полез под блузку, чтобы там все потискать…Катя как в тумане думала, что надо остановиться, потому что их могут увидеть… А потом в подъезде хлопнула дверь. Андрей чертыхнулся, отодвинулся от Катерины и сказал: «Звони!». Они зашли в квартиру, и натолкнулись на недоуменно-осуждающий взгляд Валерия Сергеевича, который быстро смягчился, после энергичного щебетания его дочери, красочно рассказывающей свою версию случившегося в офисе Юлианы. Андрей в очередной раз поразился, тому, какая же она у него разумница. Катя буквально за несколько минут сделала из него героя-освободителя, которому полагается воздвигнуть рукотворный памятник за спасение человечества, и подарить много-много всяких подарков, а не стоять столбом с угрюмой физиономией. Всего каких-то несколько минут, и в глазах у Пушкарева блестели благодарные слезы, и он сильно хлопал Андрея по плечам и жал руку, утверждая, что он его вечный должник. После этого высказывания Жданову сразу же захотелось попросить руки Прекрасной Принцессы, и набравшись наглости, забрать ее в свою холостяцкую квартиру, на временное досвадебное проживание. «У меня даже нет сил спокойно смотреть на тебя, Катенька, вот сейчас Елена Санна меня перекисью с зеленкой обработает, и сразу же домой, в холодный душ. Нет…Домой нельзя…Я тебя знаю, за ночь, ты и передумать можешь… И тогда прахом пойдут мои геройские потуги. Может мне у тебя под подъездом переночевать? Не поможет… Тогда надо как-то умудриться здесь на ночлег остаться. Я вполне могу на раскладушке в кухне… Только бы корректно Валерия Сергеевича уговорить». Валерий Сергеевич как будто мысли его прочитал: - Андрей Палыч, давайте сначала в душ, а потом мы Вас полечим, и снаружи, и так сказать, душевное состояние поправим. Елена, давай скорее на стол, и аптечку свою тащи, а я пока «горячее» для здоровья достану! - Да, я только на минутку зашел, Катю привез, и домой. А порезы - ерунда, до свадьбы заживет, правда, Катенька? – улыбаясь, и посматривая на Катю заявил Жданов. - И не выдумывайте, Андрей Палыч, сейчас все обработаем, а потом за стол…А если Вас невеста дома ждет, так позвоним и объясним ситуацию, - не унимался Валерий Сергеевич. - Никто меня дома не ждет. Свадьба расстроилась, а с Кирой, мы окончательно расстались, - оправдывался Андрей. – Но Вас я нисколько не хочу стеснять…. - Да, что Вы такое говорите, какое стеснение… Раз никто не ждет, то никуда Вы сегодня не поедите. У нас вон соседи в Египет по путевке укатили, ключи оставили, чтобы мы им цветы поливали. Так я после того, как поговорим, к ним пойду переночую, Катерина с Еленой в спальне лягут, а Вы в Катюшиной комнате, - радостно составил диспозицию Пушкарев. – И даже не возражайте, я слушать не хочу. «Вот если бы для поправки моего душевного здоровья на диванчик Катеньку положили, то вообще Вашему предложению Валерий Сергеевич не было бы цены. А пока будем довольствоваться малым…», - подумал Жданов, а поймав озорную улыбку Кати, обрадовался как ребенок: «Улыбается, почти многообещающе… Во всяком случае пока не передумала, и есть шанс, что до утра я еще буду в героях ходить. А вот утром, под видом того, что нам к следователю надо, мы заедем ко мне… Чтобы переодеться… Катенька, только для этого… А потом… Надо не забыть все таки к следователю съездить…». Андрею все дружно помогли снять пальто и рубашку, разукрашенную коричневыми пятнами крови. Его душа ликовала, от одного взгляда на Катю. На ее лице отражался весь калейдоскоп, испытываемых чувств: от боли - при виде его ран, до смущения -при виде его голого торса. А когда еле слышно Жданов ей прошептал: «Ты сейчас на мне дырку глазами проешь», она вспыхнула, и вручила ему свой желтенький махровый халат, объяснив, что он большой - 50 размера, и ему в нем будет очень удобно, но если он предпочитает папину пижаму…. Папину пижаму Жданов не предпочитал, только подумал, что если она все время будет крутится рядом с ним, вытаскивая мелкое стекло из плечей, и дезинфицируя раны, то хоть в халате, хоть в пижаме, ему лучше сидеть, потому что в обратном случае основная причина его визита к Пушкаревым, будет очень красноречиво обозначена. После душа и оказания медицинской помощи, они пили наливку, рассказывали свою пожарную историю, ели какую-то вкуснятину, а Катя смотрела на Андрея обожающими глазами, отчего ему хотелось закричать: «Остановись мгновенье – ты прекрасно. Я домой приехал, где не был много-много лет, здесь меня любят и всегда ждут… Когда все разошлись по своим спальным местам, как и ожидалось, заснуть Жданов не смог. Спать совершенно не хотелось. Он был свежий, бодрый, чуть-чуть пьяный, и абсолютно счастливый. Его мечтательные картинки завтрашнего дня, вихрем неслись в голове, возбуждающе действуя на хозяина. Тихо скрипнула дверь, и в темноте он услышал легкий шорох и приглушенные шаги. - Андрей, ты спишь? – шепотом спросила Катя, и прикрыла дверь. - Пока, не получается, но я собираюсь, - также очень тихо ей ответил Жданов, и сел на диване. - Я хотела, спросить, тебе больше ничего не надо ?… Ну, в смысле, у тебя есть все, что тебе необходимо? – и понимая абсурдность своих вопросов, добавила. – …Для отдыха и сна? Картинки в голове поплыли с катастрофической скоростью… Моргнув несколько раз и выдохнув из разбушевавшегося организма весь ненужный воздух, Андрей громко прошептал: - Нет, не все. – Голос Жданова слегка дрогнул. – Мне еще нужна ты… Катя тут же подошла и прижалась к нему всем телом, а он понял, что ожидание близости для нее было таким же трудным как и для него. Он запустил руки под ее ночную рубашку и осторожно дотронулся до нежной кожи. - Кать, мама за стенкой… Я соскучился за тобой очень, меня только поцелуи сейчас не спасут, мне надо…, ну впрочем ты сама знаешь, что мне надо…., - сказал Андрей и отстранился от нее. Катерина взяла в ладошки его лицо, перенимая его излюбленную манеру целоваться, и повернув к себе, прошептала: - Побудь со мной, Андрей. Ты мне очень нужен. Она очень точно поняла его состояние, обхватила его теплое тело, и начала вслепую целовать. В ее движениях чувствовалась требовательная нетерпеливость, и от этого Жданов мгновенно возбудился настолько, что забыл обо всем на свете и вообще потерял способность соображать. Почему-то ему вспомнилась Кира: «Я знал ее тело так же хорошо, как и свое собственное, знал, где и как к ней нужно прикоснуться, чтобы доставить удовольствие. А с Катей - были всего три ночи. И, то, как только я к ней прикасался, абсолютно переставал соображать. Очень хочется быть на высоте, показать, как замечательно может быть…». Он снял с нее рубашку, осторожно уложив на диван, неторопливо кончиками пальцев начал водить по лицу, любуясь им в лунном свете, а потом наклонился, и потерся носом о ее носик. Она тихонько засмеялась и извернувшись под ним, мгновенно оказалась сверху. - Кто сказал, что командовать будешь ты? – шепотом спросила она. И потянулась к нему так, что ее соски коснулись его груди. Он засмеялся, потянул ее вверх, и прижался губами к ее груди, а потом сильно сжал руками ее бедра и сказал: - Как скажешь, дорогая… После этого они оба потеряли ощущение времени. Оттого что нельзя было шуметь, желание становилось еще сильнее и нестерпимее. Она искала требовательным ртом его язык, а он грубо ласкал ее ягодицы, и целовал так, как она хотела, пока у обоих не пресекалось дыхание. А потом она опустилась сверху на него, и задала свой ритм, который он охотно подхватил… Он не хотел так… Хотел, чтобы все было красиво, нежно, медленно в общем… мило. Мило не получилось, получилось слепяще безумно, даже жестко и больно, потому что она цеплялась за его порезанные плечи, и дергала волосы на затылке. Но почему-то даже так ему очень нравилась. «Бред какой-то я, мазохистом становлюсь что ли…», - мелькнуло в голове Андрея. А потом был пожар, уже второй за сегодняшнюю ночь. Только теперь горело все внутри. «Наверное душа и мозги плавятся. Кать, а чего ты всхлипываешь? Это от удовольствия или от боли?» - путано, из последних сил, рассуждал Жданов. И услышал ответ: - Андрей, пожалуйста, давай…быстрее… я не могу больше… это же дурдом како-то…, - сбивчиво шептала Катя. - Дурдом… С тобой всегда дурдом…, - прохрипел, не узнавая своего голоса. – Можешь, Катюш… Потерпи немножко… И он очень спешил, ему казалось, что это его последний шанс, быстрее закончить это безумие и сохранить хоть часть своих мозгов, которые плавились со скоростью света. Где-то очень далеко, за пеленой этой пожара, он услышал Катин вскрик, который немедленно заглушил губами, и тут же проглотил ее слова: «Я люблю тебя, Андрей». Вот теперь в голове у него заклинило. Он открыл глаза, и в последнюю секунду, перед тем, как его проглотил шквал огня, увидел ее широко распахнутые глазищи, в которых читалось все то, что так давно хотелось услышать. Шквал все-таки накрыл, и он умер…, чтобы через несколько минут, совершенно счастливым, воспарить из пепла, как птица Феникс. Когда утром Андрей открыл глаза, Кати рядом не было. Болело абсолютно все, и даже посещали мысли о походе к доктору. Он кое как сполз с девичьего диванчика, мысленно возблагодарив Бога за то, что Катюша его в таком состоянии не видит, ползком заправил и сложил его, натянул желтый халатик, и уже выпрямившись вышел из комнаты. Пушкаревы завтракали на кухне, и встретили его такими возгласами, как будто он был как минимум воин – победитель, какой-то очень важной для государства войны. Он увидел Катю, и мозги опять начали потихоньку тлеть. «Риск распахивания этого прекрасного халатика, в самом интересном месте крайне велик. Дааа… Соберись, Жданов, помни, что твоя желтая палатка, Валерию Сергеевичу не понравиться. А ведь Катенька старалась, оделась так, чтобы ненужных эмоций не вызывать, а я прямо как тинейджер, честное слово…». Катерина была облачена в строгий деловой костюм, который у нормального, а не сексуально озабоченного мужчины, не вызвал бы никаких эмоций. «К нормальным я уже давно не отношусь, когда дело касается тебя, Катенька, только к сексуальным маньякам. А может у меня созревание позднее? Или пик активности сместился? И, что интересно только на одну женщину…», - подумал Андрей, со всеми поздоровался, и подарив Катеньке и Елене Санне лучшую из своих улыбок, торжественно отправился в ванную. Вернувшись в комнату, он понял, что предложение руки и сердца откладывать нельзя. Потому что Елена Санна, пришедшая в Катенькину комнату сделать ему перевязку, неподвижно стоит, удивленно хлопает глазами, и рассматривает стоящие около дивана, на котором ночевал Жданов, забытые Катюшей тапочки. Проследив за ее взглядом, Андрей пробормотал: «Елена Санна, я сейчас Вам все объясню, давайте поговорим…», - и осторожно взяв ее под локоть повел на кухню. А потом в течение часа, он чувствовал себя таким рядовым Ждановым, что рядовее просто и быть не может. Он даже приготовился к губе, картошке, мытью унитазов зубной щеткой, и другим принудительным работам. Но это было не главное, это были даже не препятствия, так, мелочи жизни. Главное в своей жизни он наконец - то познал - свое единственное абсолютное счастье, которое сидело рядом с ним за столом, прижималось плечиком и держалось теплой маленькой ладошкой за его руку. Он посмотрел на Катю, поймал ее взгляд, и…захлебнулся радостью - ее огромные глазищи ласково блестели, и кричали: «Я очень счастлива, Андрей! Смотри…, мои мечты сбываются!».
Ангел: Приветик SV-вагончик! SV-вагончик пишет: ее огромные глазищи ласково блестели, и кричали: «Я очень счастлива, Андрей! Смотри…, мои мечты сбываются!». Этой фразой пожалуй все и сказано. УРА!!! Они помирились! А ещё им очень повезло, что их ни кто ночью не застукал.
Ангел: SV-вагончик сново исчезла. А я скучаю!! Где ты? АУ!!
полная версия страницы