Форум » Ваши Фанфы по НРК » Познать что-то важное. - Альтернатива, мелодрама, Пейринг: Катя/Андрей Автор: SV-вагончик » Ответить
Познать что-то важное. - Альтернатива, мелодрама, Пейринг: Катя/Андрей Автор: SV-вагончик
SV-вагончик: ПОНЯТЬ ЧТО-ТО ВАЖНОЕ Рейтинг: не знаю Пейринг: Катя/Андрей Жанр: альтернатива, мелодрама Герои: Все те же Сюжет: Вчера на DVD посмотрела серию с «Лиссабоном», и сильно прониклась, подумала, а если бы Катя поехала после ресторана с Андреем куда-нибудь, а самое главное не «сдала» его Совету Директоров, но он ведь тогда еще не знал, что «…любит»….. - Кать, Катя, послушай, прости меня, прости, я все делаю не так, - Андрей быстро схватил Катю за локоть, но она вырвалась. Заученным движением поправил очки. Он всегда когда нервничал и не находил слов поправлял очки. «Я ничего не понимаю… Что мне делать… Она уходит… Вот Ромка, он бы нашелся, что сказать, сделать… Почему, почему она так со мной поступает… » - Я совершено запутался, я не понимаю что делаю. Ну, Катя, пожалуйста…., - Жданов пытался, практически из последних сил убедить себя, нет Катерину, а вот в чем он пока и сам не знал… - Мне кажется, что мы можем все вернуть, все начать с начала, Катенька… Катерина горестно усмехнулась. «Что же вернуть ты собираешься? Ты же так алкоголиком со мной станешь, у тебя же без спиртного со мной, ну никак… Не бойся же, чего же ты так боишься… Да не нужна мне твоя фирма…И ты мне не нужен… Не могу я больше… Так - не могу…» - Кать, послушайте меня… - Нет. Катя посмотрела на Андрея, ей очень хотелось увидеть его глаза, надежно спрятанные за стеклами дорогих очков, и понять мотивы, не те, которые изложены в инструкции, настоящие, она чувствовала, что есть что-то еще, очень важное, именно из-за этого они и толкутся тут, на морозе перед входом в ресторан «Лиссабон». Очень хотелось, что бы это выдуманное что-то, все-таки было, и не только ее Катиной выдумкой. «А в глазах твоих пустота…Ты боишься… Господи как же ты боишься… Меня, себя, людей, которые вездесуще тебя окружают. Ты же погряз в этом общественном мнении, ты же уже не живешь, а так существуешь, тобой управляет ком условностей, правил, догм, с которыми и жить не возможно, и отказаться тяжело… Ну не смотри же ты так, пожалуйста, ведь я как глупая Снегурочка, сейчас таять начну, а ты врешь… О, как же изысканно ты умеешь притворяться… Просто талант… Если бы не знала какой ты …. Поверила бы, растаяла, превратилась в пар или растворилась… В тебе только в тебе…Ты мой единственный хмельной и сладкий грех… » «Последний мой аргумент, против которого ты не сможешь устоять… Я знаю… Я и сам не могу перед тобой устоять… Как полный идиот хочу…обнять, поцеловать, любить, тебя мою маленькую девочку, только мою… Ты ведь только моя, Кать, ведь правда? А Зорькин – это так, понарошку, чтобы меня позлить… А зачем ей меня злить…. » Андрей обнял худенькие, плечи, потянулся к Катиным губам, а она отвернулась, и как-то устало вырвалась. «Как от жабы какой-то от меня отворачиваешься… Я что неприятен тебе, Кать?». - Ты с ума сошел… - Да, я сошел с ума, Кать. Это правда. Я сошел с ума от тебя… Я сошел с ума от ревности…. Ты, что убить меня хочешь, Кать… - Нет, это ты сам, слышишь, ты сам себя убиваешь, а я так больше не могу, мне надоело, я не хочу тебя больше видеть, - Катя кричала, выплеснуть хотела, всю боль, обиду, усталость. «Я ухожу… Все… Я действительно не могу его больше видеть, слышать, чувствовать его прикосновения…. Не потому, что не хочу, а потому, что еще чуть-чуть и мне уже будет все равно врет он или нет, играет пьеску в постановке Малиновского или действительно что-то испытывает…Ко мне... Ну почему же я дура такая… - Зачем, ты врешь, Катя.. «Что…И это ты меня во лжи обвиняешь…Ах, ты…Правды захотел, только она тебе не понравится… » - Я не вру, я никогда не вру, меня не так воспитали, а если ты хочешь знать правду… Я скажу. Да, я люблю вас обоих, но только с одним я сплю при свете, а с другим в кромешной тьме и с бутылкой виски….Вот и вся разница….. «Вот теперь действительно все… Плакать нельзя, при нем… Дома… Я уже больше его не увижу…Начнется новая жизнь…Отчет, у меня на столе в каморке, а как приложение - инструкция… Там же заявление об уходе, все что могла я для него сделала, трудовую потом заберу, через девочек…» - Катя! Андрей догнал, схватил в охапку, почти насильно начал целовать, Катя сначала вырывалась, потом сдалась, ответила на поцелуй. «Все-таки дура, даже уйти не могу достойно… Ну почему когда он меня касается начинается это сумасшествие…Голова совершенно перестает работать… Ведь нельзя, он же врет… Это игра… А он притворщик…» «Никуда я тебя вот так не отпущу… Просто не могу я тебя отпустить… И дело тут не в Малиновском с его инструкцией… Я и сам не пойму в чем…Ты как наркотическая зависимость, нет хуже… Я обречен на тебя, как на казнь, вся моя жизнь теперь зависит от тебя, и только ли в Зималетто дело? Я не знаю… Помоги мне Катенька, ты же всегда мне помогаешь, мне кажется, что я что-то понять должен… Что-то очень важное… Вот ты поможешь мне и кончится эта зависимость, я избегу казни… Вот сейчас еще раз поцелую и в голове проясниться…». Казалось целовались вечность, истошно, жадно, согревая дыханием замершие губы, щеки, лбы. «Только поцелуями наши сердца что-то не отогреваются, Андрей Палыч, погрязли во лжи, а она как леденящий ветер в руках Снежной Королевы». Катя больше не вырывалась, было тяжело дышать, невозможно думать, глупо говорить. - Спасибо, Андрей Палыч… - Катя, прости меня, прости меня пожалуйста, я прошу не уходи, я не могу без тебя, мы должны быть вместе, сегодня, мне это очень нужно….Нет, не так, нам это очень нужно… Мы должны понять что-то очень важное, Кать, а по отдельности мы ничего не поймем, только вместе… Пожалуйста, Катя, поехали со мной, я прошу…. «Это в последний раз… Как же я хочу согласиться…Завтра я уезжаю с Юлианой, куда не знаю, да и не хочу знать, все равно куда, лишь бы подальше отсюда. А он остается… С липовым отчетом, президентским креслом, ревнивой невестой, вездесущим Малиновским, непреклонным Советом Директоров… Он остается сам, без меня… Ославить его перед всеми в некомпетентности и обличить во вранье я не смогла, хоть и обещала Кольке… Я его люблю, все еще люблю…Все что он хочет понять для меня уже не новость… Почему же мне так хочется чтобы он все-таки понял это что-то…. Ну что ж, даже если вы не поймете ничего, Андрей Палыч, я этого не узнаю… А вы не поймете, для вас женщины как детальки в конструкторе – взаимозаменяемы, эта подходит больще, эта меньше, ну и что тут такого! А Катя Пушкарева вообще не подходит, с ней общаться можно только если создать определенные условия… Виски, зажигалка с красоткой, выключенный свет, ну и конечно глаза закрыть поплотнее, чтобы даже на миг, не видеть чудовище…» - Я поеду с вами, Андрей Павлович… Вы только виски с собой возьмите побольше.. - Это еще зачем, Катя? - Да так, холодно очень, смотрите как замерзли, простудитесь еще, а у вас показ и Совет Директоров на носу. Хлопнете бутылочку коньячка и жизнь покажется прекрасной. Как в мультике про Шрека – принцесса Фиона только ночью превращается в тролиху, а в остальное время прекрасна как мечта. - Не хочу я пить, Катенька, я совсем другого хочу…. Ну, вы сами прекрасно знаете чего я хочу, поехали? Катя не говоря ни слова двинулась к машине президента компании Зималетто. «Даже смешно как-то. Он еще не знает, что свободен от меня, ему уже не нужно притворяться, целовать, приглашать на сеанс любви, наступая себе на горло. Отчет готов, заявление об уходе написано, доверенность на управление Никамодой выписана на имя Малиновского и заверена юристами. Только эта ночь, только один раз я его использую в своих целях, а завтра он будет сокрушаться, как тяжело было делать с ней «это», а необходимости уже не было….» Сигнализация пикнула, приглашая в автомобиль. Катя сама рванула дверь на себя, усаживаясь в салон, Андрей просто не успел поухаживать за ней. Молча включил радио, решительность познать «что-то» странным образом начала улетучиваться. «Господи ну почему у нее вид такой как будто ее на заклание ведут… Когда она такая, я совсем не знаю как подступиться к ней, и хочу ли я к ней подступаться, этого я тоже не знаю…» - Ваши предложения, Катенька…Куда мы едем? - К вам домой, Андрей Палыч, вы же поговорить хотели, что-то понять, а квартира самое подходящее место для общения. Глава 2 Ехать к себе домой Андрей не хотел, туда могла нагрянуть Кира с проверкой, да и неловко было перед консъержкой за Катин внешний вид, к нему обычно дамы другого типа ходили. «Совершенно другие…Не такие как она… До жути между собой похожие…Девушки с журналов, клонированные в одной из модных лабораторий Москвы, вмонтированные в показы, шоу, глянцевые журналы, сериалы… Кира наверняка сейчас позвонит, а если отключить телефон, то обязательно примчится выяснять отношения… А разговаривать с ней при Кате никак нельзя…». «Зачем я к нему еду… Кому и что я пытаюсь доказать… Возомнила себе, что он заколдованный принц, а я его расколдую…Нечего там расколдовывать… Он комфортно чувствует себя в своем мире, а меня воспринимает как недоразумение ходячее…» Ехали молча, слушали орущее радио, а оно как назло голосом Димы Билана усиливало и без того повисшую в салоне неловкость: «Прости мне мою печаль, позволь мне немного слез, ты скажешь, что между нами все было не всерьез….». Говорить не хотелось, собственно, и находится вместе в одном замкнутом пространстве тоже не хотелось. Иллюзия нечеловеческой зависимости, которую они испытали касаясь друг друга, странным образом улетучилась, и все во Вселенной вновь стало на свои места: Катя и Андрей люди с разных планет, совершенно чужие друг другу. Зазвучала знакомая мелодия телефона. - Кира, как всегда не вовремя… - Ну почему же, я бы сказала у вашей невесты нюх. Она чувствует, когда вы на охоту выходите. Возьмите трубку, Андрей Палыч, успокойте ее, объясните, что ваше отсутствие обусловлено производственной необходимостью, вы, так сказать, закрываете своим телом самые проблемные участки в работе компании Зималетто… - Ну хватит, Катя, я прошу вас, не начинайте этот спектакль снова, я за сегодняшний вечер от вас уже столько гадостей наслушался… Вам, что доставляет удовольствие мучить меня… - Да возьмите же вы наконец трубку, - Катя сжалась в кресле, почувствовала дикое отвращение к самой себе, она всегда так себя чувствовала, когда звонила Кира. «Вот уж, действительно, не родись красивой… Всего у вас Кира Юрьевна в избытке: красота, ум, деньги, положение в обществе, а ведь несчастны - унижаетесь, шпионите, а он вам даже еще не муж…» - Да, Кира... Нет… Встреча не состоялась… Мы с Катей просидели весь вечер в ресторане, а он позвонил, что не может прийти. Я везу Катерину Валерьевну домой. Нет, она не могла на такси, - Жданов уже орал, - Потому что она ценный работник, может быть единственный, который действительно работает в компании… Все, Кира, я устал, нет… я еду к себе… Хорошо, позвони утром… Пока… Я тебя тоже… Жданов кинул трубку на заднее сидение. - Она, кажется, действительно вас очень любит, Андрей Палыч…А вы мучаете ее…себя.. Катя вздохнула и тихонечко себе под нос прошептала: «… и меня». - Знаете, Катя, я терпеть не могу фразу «я очень тебя люблю», а знаете почему? Потому что нельзя любить «очень». Ну никак нельзя! Или любить или не любить, какое там «очень»! - Бывает «очень», Андрей Палыч, просто вы к сожалению этого чувства, кажется еще не испытали… «Чтобы ты сейчас не говорил и не делал это не важно. Я хочу, чтобы сейчас, в последний раз, ты сыграл роль безумно влюбленного, это нужно не тебе, ты еще больше запутаешься в своих эмоциях, чувствах, мыслях, это нужно мне, потому что не смотря ни на что – я очень благодарна тебе за то, что ты был в моей жизни». Андрей тяжело вздохнул, до квартиры оставалось каких-то несколько минут езды, а он уже наговорил кучу глупостей, которые неумолимо отдаляли его от Кати. Теперь в душу закрался страх, что она не поднимется с ним в квартиру или опять будет мучить его странными, обидными высказываниями, тайный подтекст которых он не понимал. «Она так говорит, как будто знает об инструкции Малиновского. Нет, если бы она знала, она бы сразу…Что сразу? Сказала мне? Или умерла? Или убила нас с Ромкой? Или папу своего натравила, вот кто уж точно убил, и между прочим правильно сделал… Она бы мстить начала? Рассказала на Совете Директоров об Никамоде и фальшивых отчетах? Нет, Катя не такая, она же любит меня, она так не сделает… Любит? За последние 2 недели ни одного проявления любви с ее стороны не было… » - Катенька, пожалуйста, мне очень многое нужно вам сказать, для этого, я должен …. смотреть на вас…чувствовать, что вы понимаете, о чем я говорю….А сейчас я должен смотреть на дорогу… давайте прекратим этот бессмысленный спор… Тем более, что мы уже приехали…,- Андрей остановил машину, заглушил мотор. - Знаете, Андрей Палыч, мне кажется, что нам лучше поговорить завтра, я не настроена… не могу больше видеть…вас…, говорить с вами…, вы тоже устали… поздно уже… Меня не надо везти домой я сейчас выйду и такси поймаю. Андрей наклонился, закрыл глаза и на ощупь начал искать губы, затем ладонями притянул к себе ее лицо и поцеловал все поочередно. Щеки, губы, волосы, глаза. И опять поцеловал, и потом еще раз, а потом уже не мог остановиться. «Вот так, Катенька, ты моя, моя, моя, я захватил и поработил тебя, я твой единственный хозяин и слуга, и каждое мое движение приближает меня к познанию неуловимого чего-то, а потом будет победа, над собой и над всем миром. Только я, только она, только сейчас, сейчас и здесь, потому что нет сил сопротивляться этому пламени которое жжет изнутри, и хочется, ой как хочется, поделится, с ней, только с ней». Над этим феноменом, называемым «поцелуи в машине с Катей», Андрей задумывался уже не раз. Он был убежден, что вот так до одури и кругов в глазах, целоваться в машине не прилично и так делают только озабоченные подростки или невменяемые взрослые. В том, что так не делают настоящие мачо, к которым Андрей себя причислял, он был уверен на сто процентов. Но было так хорошо целоваться с ней в тесноте и темноте автомобильного салона, пытаясь приспособится, чтобы рычаг не задевал никаких важных и нужных органов, и это было очень сложно, почти невозможно. Но все закончилось. В рядом стоящей на парковочной площадке черной Toyota Prado сработала сигнализация. Катя отвернулась к окну и начала нащупывать ручку, чтобы открыть машину. - Кать, пожалуйста, я очень хочу….с тобой…поговорить… Поднимись со мной в квартиру… - Идемте, Андрей Палыч. Глава 3 В лифте опять молчали. «Как же быстро мы теряем эту ниточку которая нас связывает. Да ничего нас не связывает кроме наставлений Малиновского. Тогда почему? Ну ладно я влюбленная дурочка, а он почему так быстро загорается, когда целует… Конечно темперамент его известен на все Зималетто, но на Уродов, как Милко говорит, он не распространяется..». «Что же ты делаешь со мной, Катенька, тушуюсь, робею, теряюсь, просто как забитый ботаник, которому вдруг улыбнулось счастье в виде расположения однокурсницы. Упс! Вот и приехали, где же ключи эти чертовы запропастились…» Андрей долго искал ключи от квартиры, не мог попасть в замочную скважину. Когда наконец вошли в прихожую, не включая свет, Жданов попытался помочь Кате снять пальто, она отказалась, поплотней притянув воротник к горлу. «Вот теперь я точно не знаю что делать! Может спросить у нее, что я, идиот, делаю не так..» - Кать, - спросил Жданов у самых ее губ. – Что я делаю не так? Или случилось что-то? У тебя что-то случилось?… Ты меня больше совсем не хочешь?.. - Нет, - слезы градом катились по щекам Катерины. – Я ничего не хочу… - Кать, я про другое спрашиваю, не чего, а кого, в смысле …меня… Как плохо, что у женщин нет органа, сигнализирующего «Я хочу или не хочу»! – хрипло прошептал Жданов. Катя удивленно вскинула на Андрея заплаканные глаза. «В каком смысле…? Чего сигнализирует…? Где…?» «Хорошо что в прихожей темно, шучу как полный болван, если бы Малиновский меня услышал, вот порадовался бы, что я без его инструкций скоро вообще говорить разучусь». - Я не понимаю, что с тобой происходит. Ты хочешь меня… обидеть или мстишь мне за что-то? – помолчав спросил Андрей растеряно. - Я не хочу вас…тебя… обижать, и мстить я не хочу… Я прошу вас, не приставайте ко мне… Я не могу с вами больше видеться..., - Последние слова Катя прокричала Жданову в лицо, и тут же, устыдившись того, что орет, замолчала и даже перестала плакать. У его был такой вид, что сразу стало жалко себя и его, больно, и непонятно, как им дальше жить. Андрей же продолжал ее добивать: - Ты меня больше не любишь? - Я же сказала вам…тебе, что люблю….Я тебя люблю, Андрей… - А почему тогда ты меня отталкиваешь? - Потому что я тебе не подхожу, а еще у тебя невеста есть, а у меня жених, и я устала очень, и у вас показ на носу, и Совет Директоров… Катя сбивчиво перечисляла причины, очень боясь упустить, а главное не сказать главную… - Ну это я уже слышал, - глухо заявил Андрей Жданов, президент компании Зималетто. Ладонью взял Катю за затылок, притянул к себе и поцеловал в губы. Она сопротивлялась, вырывалась, даже головой замотала, все норовила отстранится от него. Но он не дал себя отстранить. Он целовал ее сильно и нежно, сдавшись под таким напором, она стала ему растеряно отвечать, потому что не было в ее правильной жизни ничего лучше, чем поцелуи Андрея Жданова. Он длинно и сильно задышал, обнял ее крепко-крепко, заставил прижаться к своему сильному и длинному телу, так чтобы она почувствовала его желание, всего его живого, дышащего, страждущего только ее, свою Катеньку. - Кать, у меня чувство такое, что ты родилась, чтобы принадлежать только мне… Этот твой Зорькин, он же нелепый, смешной… Ты же не можешь быть с ним, ну не может Это…быть лучше чем я, - Андрей оторвался от Катиных губ, но плечи продолжал крепко сжимать. - На счет принадлежать… Самонадеянно…Как впрочем и на счет способностей Коли, знаете, Андрей Палыч, у него очень много скрытых талантов… - Ах так! А вот так он делает, Катенька? Андрей перевел дыхание, очень серьезно посмотрел на Катю, и снова стал целовать. «Я не буду сопротивляться ему, я буду стоять столбом, бесстрастным и равнодушным. Ну зачем он так целует…Почему, собственно, я должна держаться и сопротивляться…» Горячий темный огонь медленно разливался по Катиному телу, ударил в спину, ноги и сердце, которое заколотилось сильней и отчетливей, и кажется выше чем ему положено быть, а огонь подкатил к горлу и перерос во вздох ли всхлип: «Андрей….». Катя обнимала и гладила его, стащила пальто вместе с пиджаком, прижалась к груди, чувствовала бешенные толчки сердца, а его руки… Снимают пальто, жакет и расстегивают блузку. Андрей положил руку ей на грудь, почувствовал тяжесть и тепло, такое вожделенное и желанное. «Как странно, с каждым разом я хочу ее все сильней и сильней, прямо зависимость какая-то в которую втянулся, а если нам вдруг придется расстаться – жизнь ведь непонятная штука, действительно, не могу же я ее вечно в каморке держать». «Ну что же ты делаешь со мной… Зачем… Как я могу заниматься с тобой любовью, словно ничего не случилось, как будто нет инструкции и всего этого грязного вранья?!» Как?! - Что – как, Катенька? – пробормотал Жданов и открыл глаза. – Что ты говоришь? - Ничего, - выдавила она. Губы плохо слушались, и во рту стало сухо. – Нам нельзя, понимаете? - Я понимаю, что ты мне нужна, - сказал Андрей. – Больше всего на свете. Только ты одна и больше никто! А сейчас мы пойдем в постель, хватит уже, Катенька! Он наклонился и поцеловал ее грудь с левой стороны, где билось сердце, и кажется, он глазами видел как оно бьется. Катя замерла, затаила дыхание, откинулась немного назад, чтобы ему было удобнее целовать, ее пальцы сошлись у него на затылке, и она изо всех сил прижала к себе его темноволосую голову. Она больше не могла сопротивляться, и вообще все это сопротивление вдруг показалось ей какой-то глупой комедией. А Андрей стиснул так, что у нее что-то пискнуло внутри, и стал целовать куда придется, и расстегивать на ней одежду и белье, это все очень сильно мешало, словно она была спрятана в кокон, разрушишь оболочку, а внутри – прекрасная бабочка. Он хотел ее сейчас, немедленно, прямо здесь, в прихожей, но все-таки заставил себя подхватить ее на руки и отнести в спальню. Положил, на шелковое покрывало, включил ночник. Затем быстро расшвырял ее одежду по сторонам, и она выступила к нему из нее, совершенная, розовая, округлая, гладенькая и тоненькая, такая, о которой он мог только мечтать. - Кать, какая же ты красавица, - пробормотал Жданов с сожалением, - Катя… Он мял ее тискал и трогал. «Поразительно, я уже забыл и поэтому сильно соскучился по тому какая ты сильная и страстная, как ты загораешься от каждого моего прикосновения, и горишь ярко долго, и догораешь всегда раньше меня, и загораешься снова. - Я больше не выпущу тебя из постели, - пробормотал Андрей, и губы скривились в усмешке. – Никогда. Тут твое место. Я буду заниматься с тобой любовью всю оставшуюся жизнь. Всю, поняла? - А на работу мы не пойдем? – вдруг спросила Катя, и он не понял, о чем она спросила. «На какую работу? … Нет ничего, нет никакой работы, и мира за зашторенными окнами тоже нет, нет вообще ничего, кроме нас двоих, а я только что наконец добрался до тебя, только что понял как ты мне нужна, а ты говоришь что-то загадочное! Я не хочу разгадывать загадки, Катенька, я хочу получить тебя прямо сейчас и отделаться от того скверного, что есть между нами, что я сам придумал, а отделаться я могу только с тобой, только вдвоем, ты же знаешь, твой шеф, один не может, я без тебя не справлюсь... » Андрей еще некоторое время смотрел на нее сверху, как она лежит, вытянувшись и крепко зажмурившись, такая красивая и такая необходимая ему, а потом сорвал с себя одежду, лег рядом, замер, потому что прикосновение кожи к коже было острым и обжигающим, и нужно было успокоится немного. - Не надо, Андрей..Палыч, свет включать…в кромешной тьме вам было бы намного проще… - Кать, ты что не понимаешь, что когда вот так говоришь, делаешь мне больно… - Прости… я не хотела, я …, - Катя потянулась к Андрею и обняла его за плечи. Потом они больше не разговаривали, только двигались и дышали и жили друг в друге, и на эти несколько минут, а может столетий, остались во Вселенной совсем одни. А может, это была и не Вселенная, а нечто другое, потому что вокруг что-то со свистом летело, неслось и падало, осыпалось тысячей брызг, и они оба знали, что так не бывает и то, что это случилось с ними, - волшебный подарок, который дается не всем, а только избранным, таким как они, оказавшимся на большой шелковой кровати в самом центре Вселенной. Когда времени совсем не осталось, он понял, что у нее закрыты глаза, зажмурены очень крепко, а в ресницах блестят слезы, и тогда Андрей попросил: - Катя, открой глаза. Наверно она не слышала его, а он всмотрелся в ее лицо, искаженное гримасой страдания, и попросил еще раз: - Пожалуйста, Катенька, открой глаза. «Кать, мне нужно видеть твою душу, прочитать в ней правду, о том как ты меня любишь, а потом заниматься любовью с твоей душой, а не только с телом» Катерина распахнула глаза, поймала взглядом его взгляд и больше уже не отпускала. Первый раз в жизни Андрей Жданов, успешный бизнесмен и любимец женщин, понял, что душа есть точно, он видит ее прямо перед собой. - Я больше никогда тебя не отпущу, Катенька, - нежно прошептал Андрей. И он ее больше не отпустил. А Вселенная, все-таки непрочная штука, – она разбилась на тысячи мелких осколков и искорок, и на ее месте возник рай, его собственный Ждановский, именно такой каким он его себе представлял.
Ответов - 26, стр:
1 2 3 All
SV-вагончик: Ангелочек, про Катю с Андреем будет позже, а пока про задержку! Глава 18 Роману не понравилось, как они с Юлианой распрощались после ресторана. Он подозревал, что во всем виноват Черный, и скорее всего, он ей что-то наговорил, может даже тайну его страшную раскрыл, про связь с «Крокусом». «Я вообще не понимаю, почему ей раньше ничего не сказал. Да, я владел 10% акций этой фирмы. И клиентов им подсовывал, за что получал процент. И они утверждают, что на мое имя где-то открыли счет, куда положили денежный эквивалент моих 10%. Но про, то, что они всех дружно кинуть собирались, я понятия не имел. Да мало ли, где у меня оффшор, при этом, про планируемые аферы меня никто не оповещает. А деньги эти кипрские, я даже снять не могу, потому что за состоянием моих денежных поступлений налоговая следит, как только неоприходованная сумма появится, с меня ее сдернут, для оплаты долгов перед кредиторами, я же единственный оставшийся в России акционер «Крокуса». На работу ехать не хотелось, хотелось подумать, разобраться, что в конце - концов с ним происходит. С такими намерениями, Малиновский вышел из машины и двинул в парк. Погода очень способствовала размышлениям: солнце ярко светило, даже начало прогревать, озябший в модном пальто организм, привыкший к помещениям и автомобилям. По небу плыли пушистые белые облака, ветра не было, птички пели, а в воздухе пахло весной. Роман присел на лавочку и погрузился в свои невеселые думы. Еще утром все было хорошо. Роману вообще с Юлианой было хорошо и интересно, а с другими – не очень. И общались они полночи, а потом еще утром. А потом немножко поспали, а когда зазвенел будильник, он предложил пойти в душ вместе, но она сказала, что хроническое опоздание на роботу плохо сказывается на ее авторитете руководителя. А Роман спросил: -А может давай поженимся, и я на правах мужа буду руководить твоей фирмой, а ты у меня будешь почетным акционером? – и уткнулся носом в ее шею. После этой фразы Юлиана отстранилась и как-то странно посмотрела на него, а Малиновский пробормотал: -Юль, это шутка такая! Согласен, неудачная. Ты, что, как я Жданова одного брошу? Только после того, как передам его в надежные руки. Лучше Катенькины. Так, что пока даже не умоляй меня занять важный пост у тебя в конторе! – пафосно проговорил Роман и чмокнул Юлиану в нос. И продолжил: -Ну если не хочешь со мной в душ, тогда согласно морскому закону, ты готовишь завтрак! – высказался он, откинул одеяло и во всей своей первозданной красоте засеменил в душ. -Ром, если ты забыл, где-то 2 часа назад, очень раним утром, после очередного твоего предложения поговорить по душам, я уже принимала душ, - вслед ему отозвалась Юлиана. А Ромка обернулся, выдал лучшую из своих улыбок, и сказал: -Согласись, разговор получился конструктивным, и стороны пришли ко взаимному согласию. -Малиновский, от скромности ты не умрешь! Только от переутомления на своей любимой работе, и это не маркетинг в «Зималетто»! – смеясь выкрикнула Юлиана, и кинула него подушку. Когда он вышел из ванной, она стояла на кухне и готовила завтрак. У нее каким-то непостижимым образом получалось делать сразу несколько дел. Взбивать пюре, резать ветчину на омлет, варить кофе и собираться на работу. Она стояла к нему спиной в каком-то невообразимом комплекте белья красного цвета, который почему-то называла цветом гнилой вишни. Роман невольно залюбовался стройными ножками и аппетитной попкой, едва скрытой стрингами невероятной красоты. А подумал почему-то про ее грудь: «Мне казалось, что мне не нравятся женщины с маленькой грудью. А у тебя изумительная! Небольшая, но тугая, крепкая, вздернутая какая-то, нееет… вздернутым может быть только нос, а ты… вся вздернутая… Женщина – бросающая вызов!» И еще подумал, что почему-то всегда ее хочет, даже когда не видит. Вот как только подумает о ней, и все симптомы на лицо, в смысле в другом месте, конечно, а на лице при этом появляется дегенеративно-мечтательное выражение – прямо как у Жданова при виде Кати. Роман подошел, обнял Юлиану за талию, и крепко прижал к себе, чтобы она почувствовала, как он ее хочет. Девушка вздрогнула, и сказала: -Рома, мы на работу опоздаем. Честное слово, я твоей потенции поражаюсь. -Пользуйся пока я живой, ну, в смысле, как мужчина. А то потом на старости лет будешь за мной бегать и умолять, а я уже все – не жилец. Он почувствовал как она напряглась, и подумал, что сегодня все утро мелет чушь собачью: про женитьбу, про совместную старость. Они никогда не касались этой темы, жили только сиюминутными прекрасными мгновениями. «Мы когда - нибудь обязательно об этом подумаем, и поговорим, и все у нас будет хорошо, когда ты будешь к этому готова, и я буду готов..» Роман провел ладонью по внутренней стороне ее бедра, и добравшись до тонкой ткани трусиков, принялся ласкать ее через тонкую шелковистую ткань, легко касаясь пальцами. -У меня мозги плавятся, когда я к тебе прикасаюсь, - пробормотал Малиновский, и свободной рукой скинул полотенце со своих бедер. -А у меня омлет сгорит и кофе сбежит…, - со свистом выдыхая воздух простонала Юлиана, когда его пальцы добрались до чувствительного бугорка. -Ничего мы позавтракаем в кафе внизу, - промурлыкал Роман. Юлиана повернулась в его объятиях, и прильнула губами к его губам, коснулась зубами его зубов, ощущая своим языком его требовательный язык. Просунув руку между ними, она сжала пальцами напрягшуюся плоть Романа и теперь уже застонал он. -Что ты делаешь? -Хочу сделать тебе приятно, и посмотреть на тебя в этот момент. «Насладиться властью надо мной? Нет, милая, только я могу смотреть на тебя, когда доставляю удовольствие, а ты пока не можешь, между нами еще не все ясно, я еще не определился с твоим местом в моей жизни… Так, что придется подождать…» -Нееет, дорогая, так не будет! Он перехватил ее руки, поднял вверх, и прижал к кухонному шкафчику. Роман сделал это намеренно, он прекрасно знал, что Юлиана не терпит состояния беспомощности перед мужской силой и напором. -Рома, я так не хочу, отпусти… Но он Юлиану не слушал, медленно раздвинул коленкой ее ноги, и губами начал изучать ее тело. На работу они конечно бы опоздали, если бы не позвонил Жданов. Если бы позвонил кто-то другой, Роман бы со спокойной совестью этому абоненту не ответил, а своему подопечному, отказать не мог. - Да, Палыч, слушаю тебя. - Малиновский, какого черта ты не на работе? - А ты почему так рано, ты, что Катю до офиса сегодня не провожал? - Нет, потому что мы вчера разговаривали…. - Это как обычно был твой монолог? - Нет, Малиновский, это был диалог, причем даже с поцелуями! -Yes, yes, yes! Наконец-то! Это свершилось, и я могу умереть спокойно! Малиновский затанцевал, помчался в спальню, где одевалась Юлиана и завопил: - Юля, она с ним заговорила, они помирились! - Какая Юля, Малиновский! Кто там у тебя? – недоуменно спросил Жданов, и озаренный внезапной догадкой продолжил: - Виноградова? Она, что с ума сошла, связавшись с тобой? Вы оба, что, мозгами двинулись? - А можно я не буду перед тобой отчитываться, где мне быть и с кем ? - Извини, у меня вырвалось. Кстати, мы с Катей не помирились. Она предложила придумать что-то уникальное для вымаливания прощения, тогда может быть она до меня снизойдет. - Я сейчас еду, оригинальность – мое второе имя. У меня уже сейчас есть два, нет, три уникальных плана… - Господи, Малиновский, как ты мне надоел…Какие планы…Все, до встречи. Потом Роман отвез Юлиану в агентство, и они на прощание поцеловались, без всякого сексуального подтекста, но ему все равно показалось, что до вечера он не доживет, и поэтому нужно срочно пригласить ее на обед. И все бы у него, Романа Малиновского было хорошо, если бы не этот чертов Черный. - Молодой человек, извините пожалуйста, к Вам можно обратиться за помощью? Вопрос задал пожилой мужчина интеллигентного вида лет 65 –ти, держащий за руку хорошо одетую даму, примерно тех же лет, в руке которой был букет, сильно смахивающий на свадебный. -Да, конечно, пожалуйста, - приподнялся Малиновский. -Вы представляете, мы решили пожениться, прямо сейчас, и уже в загсе договорились, а свидетеля нет… Загс здесь совсем недалеко, в конце парка, если Вас не затруднит, не могли бы Вы нам помочь, разрешить эту проблему? - Стать Вашим свидетелем? - Только, если Вас не затруднит, и есть время, – просящим тоном обратилась красивая дама. - Не затруднит. До пятницы я совершено свободен, - улыбнувшись пожилой паре, сказал Малиновский. Пока они шли к загсу, будущие молодожены рассказали Роману свою историю. До сегодняшнего дня Малиновский не верил в знаки, посылаемые свыше. Нет, ну он конечно читал «Алхимика», но относился к этому произведению, как к сказке: «это может случится с кем угодно, только не со мной». А сейчас слушая их, Роман мысленно поблагодарил высшие силы за поданный ему знак, и клятвенно пообещал ему следовать. 30 лет назад они оба были военными переводчиками, и служили в Эфиопии, помогая дружественному народу Африки, построить коммунистический строй. «У нас был роман», - сказала женщина, а мужчина поправил ее: «Не роман, а любовь, просто мы были настолько эгоистичны и слепы, что расценили это как обыкновенную связь, каких в нашей жизни будет великое множество. И так и было: связи, браки, разводы, воспитание своих и чужих детей. А теперь, я не никому нужен и жизнь прошла на задворках. А она тогда, 30 лет назад, уехала – вышла замуж за американца. А вчера приехала, только чтобы повидаться со мной, и теперь уж точно, я ее никуда не отпущу, - притянув женщину к себе сказал мужчина. После свадебной церемонии, они обменялись телефонами, а на прощание мужчина сказал: -Не бойтесь говорить правду самому себе, Роман, и тогда Вам легче будет сказать ее другому человеку. Я желаю Вам скорейшего разрешения неопределенности в любви. -А с чего Вы решили, что у меня есть какие-то неопределенности? - ошарашено спросил Малиновский. -Потому что, о неопределенности в бизнесе обычно размышляют в кафе, ресторане или на худой конец, в пустой квартире за компьютером, а в парке – только о любви. Я желаю Вам удачи, Роман! – сказал мужчина и заспешил к своей молодой жене. Малиновский улыбнулся, и помчался к своей машине. Стало очень легко, как будто груз тяжелый упал с плеч, и хотелось бежать, и смеяться, и делать глупости. «Юль, я не хочу ждать тебя 30 лет, я все скажу тебе сегодня. И пусть ты пока меня не любишь, так как я тебя люблю, это не страшно – я тебя научу. Прямо с сегодняшнего вечера и начнем, ты приедешь с этого идиотского приема, а у тебя в квартире я: с ужином, любовью и разговорами. Надо кольцо купить… А в свадебное путешествие мы поедем в твой любимый Париж…Там обязательно на Монмартр сходим, и сувениров накупим, и картинки какие – нибудь… Зачем? А может они через 30 лет будут стоить целое состояние. И в ресторане в Эйфелевой башне посидим, это банально до жути, но мы что, хуже Мопассана, сделаем вид, что нам тоже эта башня не нравится. Конечно, с родителями моими пообщаемся, и с сестрой, хотя ты кажется с ними знакома, когда-то они на показ в «Зималетто» приезжали. Кстати, родители скоро в Москву переезжать собираются, отец в отставку подать решил, говорит, что на Родину тянет, и дипломатия до чертиков надоела. А мама тебя обязательно в Луарские замки потащит. У нее вообще пунктик на эпохе Возрождения, но на этих сооружениях в особенности». Накупив продуктов, Малиновский завалился к Юлиане домой. Всплыли воспоминания, о утренних сборах на работу. Его телефон пискнул, оповестив о пришедшем сообщении. SMS-ка оказалась от Юлианы, она писала: «Я жду тебя у себя в офисе в 20.00, подъедь пожалуйста». - Нет, милая, это я за тобой на этот прием приеду, еще до 20.00. Вот только приготовлю чего-нибудь, и сразу за тобой. Роман извлек из под мойки мусорное ведро, и присел перед ним на корточки, чтобы почистить овощи. Его внимание привлекла узкая использованная медицинская упаковка, похожая на лейкопластырь. «Юль, ты порезалась что ли? Чего-то я не помню». Руки потянулись к бумажке, а глаза прочитали – «Тест на определение беременности». В использованную упаковку была засунута какая-то тоненькая палочка с двумя черточками. «Это по всей видимости результат этого теста. А кто знает, как его прочитать?» Не разбирая дороги, бросив дверь настежь, Роман бросился в ближайшую аптеку. Милая девушка за прилавком поинтересовалась, чем она может ему помочь: -Вы, что-нибудь, в тестах на определение беременности понимаете? -В каком смысле? -Ну вот, - Роман протянул ей узенькую полосочку, - кажется, это результат, по нему можете сказать, беременный человек или нет? – почти кричал Малиновский. -А это Ваш тест? – недоуменно поинтересовалась девушка. -Если бы мой, то у меня появился бы шанс стать богатым человеком. Говорят есть какой-то фонд, где первому мужчине, родившему ребенка заплатят сколько – то там миллионов долларов. Ну, так я беременный? – очень эмоционально интересовался Малиновский. -Тест 100% - ой гарантии не дает. Но по результату, да – беременны – жеманно выговаривая слова заявила провизор. Роман перегнулся через прилавок, и крепко поцеловал ее в щеку. -Вы так мне помогли! Я все-таки буду миллионером! Потому что теперь она от меня никуда не денется! Все…, попалась! – заорал счастливый Малиновский, и на прощание изобразил, недоумевающей провизорше, любимый жест Кати Пушкаревой. ------------------------------------------------------ Малиновский никогда так быстро не ездил, и как говорится в поговорке – пару раз насмешил…, работников ГАИ, на достаточно крупную сумму, но ему сегодня даже им денег было не жалко. Он сразу им сказал: «Мужики, вам сколько денег надо? Все отдам, у меня праздник – я отцом стану», на что работники милиции переглянулись, и сержант скорбно заметил: «Понимаем, от такой радости, действительно, крышу рвет конкретно…». «Юленька, только бы ты не уехала с этого Слета Юных Василис с кем-нибудь. А то, ты у меня такая…Можешь отчебучить…У тебя только бизнес этот идиотский на уме. А моему ребенку нужен режим. Нечего его мамочке шляться по ночам. А вообще лучше рядом с папочкой лежать в тепленькой постельке. Стоп! Постелька…А если ей нельзя этого сейчас? Что-то я вспоминаю, мама про кого-то говорила, что при угрозе чего-то там…Вот!…срыва беременности, мужиков надо отправлять с глаз долой, чтобы с глупостями не приставали…». Роман опоздал буквально на минуту. В 100 метрах от себя он увидел Юлиану, садящуюся в машину. Он прекрасно знал, кто хозяин этой машины, так как несколько раз встречался с этим человеком в неформальной обстановке, поэтому сейчас почувствовал дикий укол ревности. «Почему ты к нему в машину села? Что за мания общаться с бывшими любовниками. И почему мой ребенок, должен терпеть эти твои выходки? Вот приедешь ты домой, с прогулки, я скажу все, что думаю по этому поводу!» -------------------------------------------------------------------- Его Прекрасная Фея была с ним рядом, она сидела на заднем сидении, и задумчиво смотрела в окно. «Ты расстроена, девочка моя, наверняка из-за него. Ты еще не знаешь, что больше он тебя не побеспокоит. А я тебя никуда не отпущу, все, теперь ты будешь только моя». -По-моему, ты меня куда-то не туда везешь! – сказала Юлиана. - Туда, не переживай, я хотел сократить маршрут, - сказал мужчина и остановил машину. – Извини, я потревожу тебя, у меня кажется телефон куда-то запропастился, может где-то на заднем сидении. Знаешь, бросил и не заметил. -Я вообще сегодня вечером свой где-то потеряла. Я его всегда теряю. Это у меня уже хроническое заболевание. А дальше все происходило как в замедленной съемке. Открылась дверь, мужчина сел в салон, а потом зачем-то схватил ее за голову, зажал рот, и сунул в лицо тряпку со странным запахом. Юлиана даже не успела удивиться, со всех сторон ее объяла темнота.
Ангел: Приветик SV-вагончик SV-вагончик пишет: Не разбирая дороги, бросив дверь настежь, Роман бросился в ближайшую аптеку. Милая девушка за прилавком поинтересовалась, чем она может ему помочь: -Вы, что-нибудь, в тестах на определение беременности понимаете? -В каком смысле? -Ну вот, - Роман протянул ей узенькую полосочку, - кажется, это результат, по нему можете сказать, беременный человек или нет? – почти кричал Малиновский. -А это Ваш тест? – недоуменно поинтересовалась девушка. -Если бы мой, то у меня появился бы шанс стать богатым человеком. Говорят есть какой-то фонд, где первому мужчине, родившему ребенка заплатят сколько – то там миллионов долларов. Ну, так я беременный? – очень эмоционально интересовался Малиновский. -Тест 100% - ой гарантии не дает. Но по результату, да – беременны – жеманно выговаривая слова заявила провизор. Роман перегнулся через прилавок, и крепко поцеловал ее в щеку. -Вы так мне помогли! Я все-таки буду миллионером! Потому что теперь она от меня никуда не денется! Все…, попалась! – заорал счастливый Малиновский А за это отделное СПАСИБО!! Если мужчина такова склада характера как Малиновский так реагирует, значит действительно любит. Осталось убедить в этом Юлиану. А вот под конец страшновато как-то.......
SV-вагончик: Ангелочек, ну скажем так я своего Малиновского очень приукрашиваю, он у меня не НРК тип. Глава 19 Это был запах жженой пластмассы. Да, именно так пахло, когда мальчишки в школе подпаливали линейку и бросали в женский туалет. «Только сейчас запах густой и тяжелый, как будто одновременно подпалили много линеек. И кожа, и волосы им пропитались, и горло болит, и дышать тяжело, почти невозможно. Может из-за этого я не могу открыть глаза?» - подумала Катя, и с усилием их разлепила. Двигать глазами было больно, а правый – видел мутно-туманную картинку. В голове мелькнуло: «Линзу потеряла. А с левым тоже, что-то не то, колется и веко царапает». Катя оторвала голову от пола, приподнялась на локте, и с усилием перевалившись на бок, потихоньку села. Прихожую офиса застилал густой, едкий, зловонный дым. Дверь в кабинет Юлианы, сильно трещала под напором огня, выбивающегося из под наличников и порога. Катя как загипнотизированная смотрела на эту дверь, и боялась пошевелится. «Сейчас она упадет, и проход к входной двери будет закрыт. Я должна туда попасть до того» - подумала Катя. Она скосила глаза в бок, и увидела Андрея, неподвижно лежащего рядом с ней. Застонала, прошептала «нет», а затем протянув к нему руки, обняла за голову, и заплакала, от переполняющей ее нежности и запоздалого раскаяния, увидев на его затылке кровь. - Андрей, вставай! Пожалуйста, Андрюшенька, дорогой мой, любимый, только не умирай! – впадая в отчаяние, закричала Катя. Она судорожно прижала его голову к своей груди, и раскачиваясь взад-вперед, тихонько заскулила. Дверь громко треснула, а Катерина, бережно положив Андрея на пол, шатаясь и держась за мебель, двинулась ко входу. Навалилась, убедилась, что заперто. «Я в таком густом дыме, и с одной линзой, ключи не найду». От осознания собственной беспомощности, Катя сильно разозлилась, до бешенства. Стала колотить кулачками по крепкой поверхности, и орать «помогите, мы горим», а потом сползла на пол и зарыдала, по – детски, со всхлипываниями и подвываниями. «Как же жалко себя, и жизнь мою недожитую жалко, и свадьбу, с этим Ждановым несносным, которая не состоится, и детей моих, которых я не рожу, и маму с папой, что они без меня будут делать, и….». - Нет! Так не будет! Ты не можешь умереть, Жданов! Не имеешь права, ты должен нас спасти! Слышишь! – сквозь рыдания кричала Катя. Она подползла к Андрею и начала его трясти, бить по щекам, а потом целовать, и умолять. - Пожалуйста! Тебе придется вытащить меня отсюда! Ты же хочешь, чтобы я тебя простила! Я прощу, Андрюша! Клянусь. Слышишь?! Ты только спаси нас! Я верю всему, что ты мне говорил: что любишь, жить не можешь, с ума сходишь, если я не с тобой! Вставай же! Пожалуйста, умоляю тебя, вставай! Кате показалось, что Андрей немного пошевелился, а ресницы дрогнули. - Андрюшенька, любимый, вставай! Ты сейчас нас спасешь, и мы поедем к тебе! И ляжем в постель. Тебе же хочется со мной лечь в постель? Мне тоже очень хочется…, я просто боялась, что ты опять врешь… И мы будем заниматься любовью, и замуж я за тебя выйду, ты же хотел этого, правда? И детей тебе рожу… Ты кого первым хочешь, мальчика или девочку? У нас будут красивые дети, похожие на тебя… - кричала Катя, - Помоги мне сейчас, Андрей, пожалуйста, не дай нам умереть! Если ты сейчас не встанешь, мы сгорим! Ты этого добиваешься? Назло мне, да? Не дай нам умереть! – истерично кричала Катя. Прошло еще несколько бесконечных секунд, и Катя почувствовала, как безвольно обмякшее в ее руках тело, начинает обретать собственную жизнь. Андрей открыл мутные глаза. Зрение долго не фокусировалось, несколько секунд, а потом перед глазами прояснилось, и больше не темнело. - Что – то не так, Катюш? – пробормотал Жданов, и попытался встать. -Слава Богу! – выдохнула Катя. - Вставай! Помоги нам выбраться отсюда! Сильно качаясь из стороны в сторону, Андрей встал. Его движения были невероятно замедленными, а в глазах застыло пугающе-бессмысленное выражение. «Займемся аутотренингом. Мне нельзя отключаться, я себе этого просто не могу позволить! Сейчас к двери… А если нет буду бить окно… Мне нельзя умирать, я Катеньку спасти должен! И что она там мне обещала – замуж, детей?». Он стянул с себя пальто и пиджак, и закатал рукава рубашки. - Сейчас я соберусь, - облизывая пересохшие губы сказал Жданов, - только обещай, что все, выполнишь? - О чем, ты? - Ну, любовь перед камином, и замуж, и детей! – пробираясь к окну пробормотал Андрей. Не увидев ручек на белом пластике, он схватил офисный стул с металлическими ножками, и стал бить по стеклу. - Хорошее стекло, немецкое…. Не фига, не бьется! Дверь в кабинет Юлианы надрывно затрещала и рухнула. И множество огненных ручейков расползлись по офисной прихожей. Катя, задыхаясь от гари и кашляя, подбежала к Андрею и вцепилась в руку. - Быстрее, пожалуйста! - Уже, Катюш! Хорошее немецкое стекло не было рассчитано на богатырскую силу российских добрых молодцев, и поэтому в нем начали появляться небольшие отверстия, из которых Андрей делал большие, выбивая стекло плечами и руками, обернутыми в свой пиджак. «Знал бы Армани, на что только его пиджаки годны!» - думал Андрей. Он не чувствовал боли от стекла впивающегося в руки, он видел только Катины глаза, обращенные к нему, полные ужаса, надежды и любви. «Вот и представился мне случай, замолить грехи перед тобой, Катенька, ничего не скажешь, очень оригинальный вариант. А может это Малиновский нас поджег? Не смешно, Жданов…». - Кать, одевай пальто, и дай мне мое. Когда будем вылазить, лучше в верхней одежде быть, так меньше порежемся о стекло… Уже на подоконнике он взял ее на руки как ребенка, и сказал: - Держись за мою шею крепче, хоть и первый этаж , но высокий, сейчас будем прыгать! Они прыгнули и упали. Катя побила коленки и порвала юбку, а Андрей брюки. Потом они сидели в клумбе: он на земле, а она у него на коленях. Он гладил ее по голове и мурлыкал какую-то успокаивающую песенку. Над ними было бесконечно высокое звездное небо, и хотелось, чтобы никто не мешал, а хрупкое равновесие, которое они, наконец, достигли, длилось вечно. Душевные сотрудники правоохранительных органов решили, видимо, их доконать. Вопросам не было конца и края, а вот с вразумительными ответами ситуация была крайне сложная. Катя и Андрей туманно переглядывались, и толком ничего не могли рассказать. Когда их наконец отпустили, они не сговариваясь, и не глядя друг на друга, медленно как два очень уставших от жизни человека, двинулись к машине Жданова. Первой заговорила Катерина: - Тебе надо в больницу. Ты весь порезанный, и затылок у тебя в крови. - Мне надо домой, а ты окажешь мне первую помощь, - мрачно заметил Андрей. - Я не умею оказывать первую помощь, и к тебе домой не поеду, - резко сказала Катя. Ее странный тон жутко его обидел. «Какого черта, Катенька? Что опять ты удумала? Меня конечно по голове ударили, но амнезией я все-таки не страдаю, и прекрасно помню как ты убивалась над моим бездыханным телом, и слова всякие говорила… Хорошие слова… Вот теперь я точно не умру, пока их вновь не услышу…». - Кать, хватит мне нервы мотать, - раздраженно попросил Жданов. – Я немножко устал, спасая нас с тобой, мне нужно домой… Нам нужно домой… Очень в ванную хочется…Смотри какие мы чумазые, как с иллюстрации к сказке Андерсона: влюбленный трубочист и его подружка пастушка, вылезшие из дымохода… - Нужно домой? До свидания. Езжай, скатертью дорога. У меня только денег на такси нет… Ой, стоп, они мне не нужны… Мы же свои телефоны под подъездом нашли… Я сейчас папе позвоню, и он за мной приедет, - демонстративно выпалила Катя, и отвернулась. «Уж если реветь, то чтобы он не видел, хватит, сегодня уже нарыдалась на его груди» Андрей угрюмо на нее посмотрел, вытащил из кармана ключи, пикнул сигнализацией и пошел к машине. «Он что, действительно, уезжать собрался? Андрей, ты чего…У меня же вырвалось… Ты что обиделся? А как же меня уговаривать? Вот сейчас точно разревусь». Подойдя к автомобилю Жданов широко распахнул дверь, обернулся к Катерине и сказал: - Кать, последнее предупреждение, садись по хорошему… - Я уже папе звоню, спасибо, как-нибудь без Вас обойдусь, Андрей Палыч! – со слезами в голосе крикнула Катерина. Чертыхнувшись, Андрей быстро подошел к ней, схватил в охапку, и перебросил через плечо. «Как мешок с картошкой. Я, что ему вещь? Не мог красиво и нежно на руки взять? Что за средневековье?». Она конечно, сопротивлялась, и била его своими кулачками по порезанным плечам, и кричала, что он недоделанный крокодил. Потом замолчала, и ойкнула, когда Андрей, некрасиво, ногами вперед, кинул Катю на сидение рядом с водителем, и с силой захлопнул дверь. Как только Жданов сел за руль, и включил зажигание, он заорал: - Какого черта! Идиотизм полнейший! Что тебе не так? Да, я виноват перед тобой, я тебя обманул, использовал, потом унизил! Но может я уже смыл свои грехи кровью? Или это не считается! Лучше бы я там сгорел, честное слово, чем от тебя такое отношение терпеть! - Какое отношение? Ты, совсем ничего не понимаешь? – закричала в ответ Катя, и слезы потекли по ее щекам, оставляя черные потеки на лице, выпачканном сажей. – У тебя может быть сотрясение мозга и порезы глубокие. Тебе нужна помощь специалиста. Если что-то серьезное, я никогда себе не прощу, что позволила себя уговорить к врачу не обращаться. Я очень переживаю за тебя! И сильно люблю! И хочу, чтобы у наших детей был здоровый отец, а не больной на голову, со скрытыми травмами! - Повтори, что ты сказала? – Андрей решил не слушать дальше эту истерическую болтовню, которая тем не менее была ему приятна, схватил Катю за лацканы пальто, притянул к себе, и поцеловал. Катя еще немножко, для приличия, посопротивлялась, а потом обняла его за шею, а другой рукой залезла под пальто, и начала судорожно вытаскивать из брюк рубашку. Ей очень хотелось погладить его, легонечко потискать кожу на спине и груди, поцеловать его порезы, чтобы ему было не так больно, и он осознал, что она о нем заботится. Поцелуи были глубокими, а его язык чувствовал привкус соли и костра. И мир раскололся на тысячу кусочков, и музыка какая-то зазвучала у него в голове. Андрей даже не понял, как его руки оказались у нее под блузкой, гладили грудь через атласную ткань, расстегивали застежку лифчика. Еще несколько секунд – и он ощутил ладонями ее теплую, упругую тяжесть. Наклонившись он нашел губами набухший сосок. А когда из груди Кати начали вырываться короткие, возбуждающие стоны, Жданов совершенно точно осознал, что еще чуть-чуть, и остановиться он не сможет. «Я понятия не имею, как мы это будем делать на переднем сидении автомобиля. Все не должно быть так. После всего, что я с тобой сделал, девочка моя, ты, как минимум, кровати заслуживаешь». - Кать, нам надо остановиться. Я не хочу тебя торопить, - оторвавшись от любимого тела, виновато сказал Андрей. - Почему? – испуганно спросила Катя. - Потому что ты заслуживаешь большего, чем …ну, вот здесь в машине. Катя с усилием вытащила свои ладошки из под его рубашки, стиснула их, закусила губу, чтобы опять не расплакаться, и прислонилась к окну. - Жданов, скажи пожалуйста, где ты этому научился? Портить все? Вот так в один миг взять, и испортить! – грустно сказала Катя, и прислонилась лбом к окну. - Кать, прости… А Елена Санна умеет оказывать первую медицинскую помощь? Порезы что-то саднят…Неприятно… – посмотрев на Катю, неловко попытался сгладить углы Андрей. - Умеет. Это ты так в гости набиваешься? – обиженно заявила Катя. - Вот и я говорю, что лучше пластырь и зеленку купим и… ко мне поедем. У меня опять же ванная есть, помыться можно, а то продымились все…, - виновато поглядывая на невозмутимую девушку у окна, выдал Жданов. - У меня тоже в квартире ванная есть. И раз ты у нас такой чистоплюй, решено, едем ко мне! – упрямо заявила Катя. - Как скажете, госпожа Чумазая Золушка, - улыбнувшись сказал Андрей, протянул руку, и погладил Катю по грязной щеке.
SV-вагончик: И еще кусочек Глава 20 Перед дверью в Катину квартиру Жданов струсил, и вошел в ступор. Он так и сказал Катерине: - Кать, я никуда не пойду…,не могу…,я боюсь. Ну как, я в таком виде, у Валерия Сергеевича буду просить твоей руки? Я же классический московский бомж, - разведя руками, и красноречиво на себя указывая, заметил Андрей. - Конечно, в пальто от Армани обычно только московские бомжи ходят, а вот питерские, например, предпочитают другие торговые марки, - хихикнув ответила Катя. И добавила: - А с рукой и сердцем, давай повременим немножко… Андрею показалось, что у него сердце остановилось: - Катенька, милая, ты же обещала… Как же так… Катя подошла к нему, обняла за шею, и улыбнувшись сказала: - Я не отказываюсь, Андрюш. Папа стремительной свадьбы не поймет. Сначала нужно объявить, что мы с тобой будем встречаться, потом выдержать бой по поводу свадьбы… - А жить вместе, мы все это время сможем? – целуя ее в шею, спросил Андрей. - Смешно… Боюсь, что даже в одной комнате без наблюдателей оставаться не сможем. Но если ты не согласен… – театрально закатывая глаза сказала Катя. - Я на все согласен. У нас ведь есть куча свободного рабочего времени… А Малиновский с Зорькиным нам помогут, - и поймав удивленный взгляд Кати, продолжил. – Не в этом смысле, дорогая, я сейчас про бизнес говорю! - А я уж было подумала, что без Малиновского, и в этом аспекте, вода не освятиться, - чмокнув Андрея в нос проговорила Катя, и выставила губы для поцелуя. Жданов никогда не отказывался от такого щедрого предложения, и поцеловал ее. Сначала легко, потом сильнее, потом глубоко, так что они оба начали задыхаться, но все равно оторваться друг от друга никак не могли. Он гладил ее плечи и руки, и крепко прижимал к себе, и опять полез под блузку, чтобы там все потискать…Катя как в тумане думала, что надо остановиться, потому что их могут увидеть… А потом в подъезде хлопнула дверь. Андрей чертыхнулся, отодвинулся от Катерины и сказал: «Звони!». Они зашли в квартиру, и натолкнулись на недоуменно-осуждающий взгляд Валерия Сергеевича, который быстро смягчился, после энергичного щебетания его дочери, красочно рассказывающей свою версию случившегося в офисе Юлианы. Андрей в очередной раз поразился, тому, какая же она у него разумница. Катя буквально за несколько минут сделала из него героя-освободителя, которому полагается воздвигнуть рукотворный памятник за спасение человечества, и подарить много-много всяких подарков, а не стоять столбом с угрюмой физиономией. Всего каких-то несколько минут, и в глазах у Пушкарева блестели благодарные слезы, и он сильно хлопал Андрея по плечам и жал руку, утверждая, что он его вечный должник. После этого высказывания Жданову сразу же захотелось попросить руки Прекрасной Принцессы, и набравшись наглости, забрать ее в свою холостяцкую квартиру, на временное досвадебное проживание. «У меня даже нет сил спокойно смотреть на тебя, Катенька, вот сейчас Елена Санна меня перекисью с зеленкой обработает, и сразу же домой, в холодный душ. Нет…Домой нельзя…Я тебя знаю, за ночь, ты и передумать можешь… И тогда прахом пойдут мои геройские потуги. Может мне у тебя под подъездом переночевать? Не поможет… Тогда надо как-то умудриться здесь на ночлег остаться. Я вполне могу на раскладушке в кухне… Только бы корректно Валерия Сергеевича уговорить». Валерий Сергеевич как будто мысли его прочитал: - Андрей Палыч, давайте сначала в душ, а потом мы Вас полечим, и снаружи, и так сказать, душевное состояние поправим. Елена, давай скорее на стол, и аптечку свою тащи, а я пока «горячее» для здоровья достану! - Да, я только на минутку зашел, Катю привез, и домой. А порезы - ерунда, до свадьбы заживет, правда, Катенька? – улыбаясь, и посматривая на Катю заявил Жданов. - И не выдумывайте, Андрей Палыч, сейчас все обработаем, а потом за стол…А если Вас невеста дома ждет, так позвоним и объясним ситуацию, - не унимался Валерий Сергеевич. - Никто меня дома не ждет. Свадьба расстроилась, а с Кирой, мы окончательно расстались, - оправдывался Андрей. – Но Вас я нисколько не хочу стеснять…. - Да, что Вы такое говорите, какое стеснение… Раз никто не ждет, то никуда Вы сегодня не поедите. У нас вон соседи в Египет по путевке укатили, ключи оставили, чтобы мы им цветы поливали. Так я после того, как поговорим, к ним пойду переночую, Катерина с Еленой в спальне лягут, а Вы в Катюшиной комнате, - радостно составил диспозицию Пушкарев. – И даже не возражайте, я слушать не хочу. «Вот если бы для поправки моего душевного здоровья на диванчик Катеньку положили, то вообще Вашему предложению Валерий Сергеевич не было бы цены. А пока будем довольствоваться малым…», - подумал Жданов, а поймав озорную улыбку Кати, обрадовался как ребенок: «Улыбается, почти многообещающе… Во всяком случае пока не передумала, и есть шанс, что до утра я еще буду в героях ходить. А вот утром, под видом того, что нам к следователю надо, мы заедем ко мне… Чтобы переодеться… Катенька, только для этого… А потом… Надо не забыть все таки к следователю съездить…». Андрею все дружно помогли снять пальто и рубашку, разукрашенную коричневыми пятнами крови. Его душа ликовала, от одного взгляда на Катю. На ее лице отражался весь калейдоскоп, испытываемых чувств: от боли - при виде его ран, до смущения -при виде его голого торса. А когда еле слышно Жданов ей прошептал: «Ты сейчас на мне дырку глазами проешь», она вспыхнула, и вручила ему свой желтенький махровый халат, объяснив, что он большой - 50 размера, и ему в нем будет очень удобно, но если он предпочитает папину пижаму…. Папину пижаму Жданов не предпочитал, только подумал, что если она все время будет крутится рядом с ним, вытаскивая мелкое стекло из плечей, и дезинфицируя раны, то хоть в халате, хоть в пижаме, ему лучше сидеть, потому что в обратном случае основная причина его визита к Пушкаревым, будет очень красноречиво обозначена. После душа и оказания медицинской помощи, они пили наливку, рассказывали свою пожарную историю, ели какую-то вкуснятину, а Катя смотрела на Андрея обожающими глазами, отчего ему хотелось закричать: «Остановись мгновенье – ты прекрасно. Я домой приехал, где не был много-много лет, здесь меня любят и всегда ждут… Когда все разошлись по своим спальным местам, как и ожидалось, заснуть Жданов не смог. Спать совершенно не хотелось. Он был свежий, бодрый, чуть-чуть пьяный, и абсолютно счастливый. Его мечтательные картинки завтрашнего дня, вихрем неслись в голове, возбуждающе действуя на хозяина. Тихо скрипнула дверь, и в темноте он услышал легкий шорох и приглушенные шаги. - Андрей, ты спишь? – шепотом спросила Катя, и прикрыла дверь. - Пока, не получается, но я собираюсь, - также очень тихо ей ответил Жданов, и сел на диване. - Я хотела, спросить, тебе больше ничего не надо ?… Ну, в смысле, у тебя есть все, что тебе необходимо? – и понимая абсурдность своих вопросов, добавила. – …Для отдыха и сна? Картинки в голове поплыли с катастрофической скоростью… Моргнув несколько раз и выдохнув из разбушевавшегося организма весь ненужный воздух, Андрей громко прошептал: - Нет, не все. – Голос Жданова слегка дрогнул. – Мне еще нужна ты… Катя тут же подошла и прижалась к нему всем телом, а он понял, что ожидание близости для нее было таким же трудным как и для него. Он запустил руки под ее ночную рубашку и осторожно дотронулся до нежной кожи. - Кать, мама за стенкой… Я соскучился за тобой очень, меня только поцелуи сейчас не спасут, мне надо…, ну впрочем ты сама знаешь, что мне надо…., - сказал Андрей и отстранился от нее. Катерина взяла в ладошки его лицо, перенимая его излюбленную манеру целоваться, и повернув к себе, прошептала: - Побудь со мной, Андрей. Ты мне очень нужен. Она очень точно поняла его состояние, обхватила его теплое тело, и начала вслепую целовать. В ее движениях чувствовалась требовательная нетерпеливость, и от этого Жданов мгновенно возбудился настолько, что забыл обо всем на свете и вообще потерял способность соображать. Почему-то ему вспомнилась Кира: «Я знал ее тело так же хорошо, как и свое собственное, знал, где и как к ней нужно прикоснуться, чтобы доставить удовольствие. А с Катей - были всего три ночи. И, то, как только я к ней прикасался, абсолютно переставал соображать. Очень хочется быть на высоте, показать, как замечательно может быть…». Он снял с нее рубашку, осторожно уложив на диван, неторопливо кончиками пальцев начал водить по лицу, любуясь им в лунном свете, а потом наклонился, и потерся носом о ее носик. Она тихонько засмеялась и извернувшись под ним, мгновенно оказалась сверху. - Кто сказал, что командовать будешь ты? – шепотом спросила она. И потянулась к нему так, что ее соски коснулись его груди. Он засмеялся, потянул ее вверх, и прижался губами к ее груди, а потом сильно сжал руками ее бедра и сказал: - Как скажешь, дорогая… После этого они оба потеряли ощущение времени. Оттого что нельзя было шуметь, желание становилось еще сильнее и нестерпимее. Она искала требовательным ртом его язык, а он грубо ласкал ее ягодицы, и целовал так, как она хотела, пока у обоих не пресекалось дыхание. А потом она опустилась сверху на него, и задала свой ритм, который он охотно подхватил… Он не хотел так… Хотел, чтобы все было красиво, нежно, медленно в общем… мило. Мило не получилось, получилось слепяще безумно, даже жестко и больно, потому что она цеплялась за его порезанные плечи, и дергала волосы на затылке. Но почему-то даже так ему очень нравилась. «Бред какой-то я, мазохистом становлюсь что ли…», - мелькнуло в голове Андрея. А потом был пожар, уже второй за сегодняшнюю ночь. Только теперь горело все внутри. «Наверное душа и мозги плавятся. Кать, а чего ты всхлипываешь? Это от удовольствия или от боли?» - путано, из последних сил, рассуждал Жданов. И услышал ответ: - Андрей, пожалуйста, давай…быстрее… я не могу больше… это же дурдом како-то…, - сбивчиво шептала Катя. - Дурдом… С тобой всегда дурдом…, - прохрипел, не узнавая своего голоса. – Можешь, Катюш… Потерпи немножко… И он очень спешил, ему казалось, что это его последний шанс, быстрее закончить это безумие и сохранить хоть часть своих мозгов, которые плавились со скоростью света. Где-то очень далеко, за пеленой этой пожара, он услышал Катин вскрик, который немедленно заглушил губами, и тут же проглотил ее слова: «Я люблю тебя, Андрей». Вот теперь в голове у него заклинило. Он открыл глаза, и в последнюю секунду, перед тем, как его проглотил шквал огня, увидел ее широко распахнутые глазищи, в которых читалось все то, что так давно хотелось услышать. Шквал все-таки накрыл, и он умер…, чтобы через несколько минут, совершенно счастливым, воспарить из пепла, как птица Феникс. Когда утром Андрей открыл глаза, Кати рядом не было. Болело абсолютно все, и даже посещали мысли о походе к доктору. Он кое как сполз с девичьего диванчика, мысленно возблагодарив Бога за то, что Катюша его в таком состоянии не видит, ползком заправил и сложил его, натянул желтый халатик, и уже выпрямившись вышел из комнаты. Пушкаревы завтракали на кухне, и встретили его такими возгласами, как будто он был как минимум воин – победитель, какой-то очень важной для государства войны. Он увидел Катю, и мозги опять начали потихоньку тлеть. «Риск распахивания этого прекрасного халатика, в самом интересном месте крайне велик. Дааа… Соберись, Жданов, помни, что твоя желтая палатка, Валерию Сергеевичу не понравиться. А ведь Катенька старалась, оделась так, чтобы ненужных эмоций не вызывать, а я прямо как тинейджер, честное слово…». Катерина была облачена в строгий деловой костюм, который у нормального, а не сексуально озабоченного мужчины, не вызвал бы никаких эмоций. «К нормальным я уже давно не отношусь, когда дело касается тебя, Катенька, только к сексуальным маньякам. А может у меня созревание позднее? Или пик активности сместился? И, что интересно только на одну женщину…», - подумал Андрей, со всеми поздоровался, и подарив Катеньке и Елене Санне лучшую из своих улыбок, торжественно отправился в ванную. Вернувшись в комнату, он понял, что предложение руки и сердца откладывать нельзя. Потому что Елена Санна, пришедшая в Катенькину комнату сделать ему перевязку, неподвижно стоит, удивленно хлопает глазами, и рассматривает стоящие около дивана, на котором ночевал Жданов, забытые Катюшей тапочки. Проследив за ее взглядом, Андрей пробормотал: «Елена Санна, я сейчас Вам все объясню, давайте поговорим…», - и осторожно взяв ее под локоть повел на кухню. А потом в течение часа, он чувствовал себя таким рядовым Ждановым, что рядовее просто и быть не может. Он даже приготовился к губе, картошке, мытью унитазов зубной щеткой, и другим принудительным работам. Но это было не главное, это были даже не препятствия, так, мелочи жизни. Главное в своей жизни он наконец - то познал - свое единственное абсолютное счастье, которое сидело рядом с ним за столом, прижималось плечиком и держалось теплой маленькой ладошкой за его руку. Он посмотрел на Катю, поймал ее взгляд, и…захлебнулся радостью - ее огромные глазищи ласково блестели, и кричали: «Я очень счастлива, Андрей! Смотри…, мои мечты сбываются!».
Ангел: Приветик SV-вагончик! SV-вагончик пишет: ее огромные глазищи ласково блестели, и кричали: «Я очень счастлива, Андрей! Смотри…, мои мечты сбываются!». Этой фразой пожалуй все и сказано. УРА!!! Они помирились! А ещё им очень повезло, что их ни кто ночью не застукал.
Ангел: SV-вагончик сново исчезла. А я скучаю!! Где ты? АУ!!
полная версия страницы