Форум » Ваши Фанфы по НРК » «Отдать все - 2», мелодрама Автор: Сплин Рейтинг PG-13 (ЗАКОНЧЕН) » Ответить
«Отдать все - 2», мелодрама Автор: Сплин Рейтинг PG-13 (ЗАКОНЧЕН)
Сплин: Название: «Отдать все - 2» Автор: Сплин Рейтинг: PG-13 Пейринг: Катя/Андрей, Роман/Катя Жанр: мелодрама Герои: все из НРК и новые персонажи. Уважаемые читатели, этот рассказ продолжает историю описанную в фанфике «Отдать все». Прошло полгода... Глава 1 - Все!- Роман для убедительности рубанул рукой воздух. – Поругались. Точно. - Что ж теперь будет? – еле слышно произнесла впечатлительная Шурочка. - Что, что? Развод и Зималетто пополам. – Роман повторил свой решительный жест. - Как это? – ахнула Танечка Пончева, прижимая руки к груди. - Как. Ему Зима, ей Лето, - Роман помолчал и добавил, - или наоборот. - Роман Дмитрич, - вскрикнула в сердцах Ольга Вячеславовна. – Ну что вы такое говорите? Вам бы все шутить. Девочек совсем напугали. Посмотрите на Шуру, - она показала рукой на испуганную побледневшую секретаршу. - А Танечке и вовсе волноваться нельзя, а то молоко не дай Бог пропадет. Таня Пончева, соглашаясь с Ольгой Вячеславовной, покивала головой, продолжая удерживать руками, сильно бьющееся и кажется готовое выскочить из груди сердце. Она пришла сегодня навестить подруг, рассказать, как растет ее маленький сынишка, а тут такое! - Расслабились, - изрекла молчавшая до сих пор Маша. Все дружно повернули к ней головы. - Расслабились, говорю,- повторила Тропинкина. – А за ними глаз, да глаз нужен. Все, - решительно произнесла Мария. – Назначаем сбор 911 для Ждановых! Встречаемся через пять минут. *** Работать Андрей не мог. Вот не мог и все. Уговаривал себя, уговаривал, что надо успокоиться, сосредоточиться на делах и что? Время к полудню, а он только и делает, что перекладывает бумаги с одной стороны стола на другую. «Ну, сколько можно себя мучить?» - Андрей резко отодвинул документы, встал и принялся измерять ширину собственного кабинета решительными шагами. – «Малиновский еще этот». – Президент с ненавистью посмотрел на закрытую дверь. – «Что это у тебя, Андрюша, вид такой будто ты стаканчик цикуты натощак выпил», – передразнил он друга. – «Юморист хренов. И так тошно дальше некуда, так еще!..» - он опять окинул свирепым взглядом ни в чем неповинную дверь. Они с Катей сегодня поругались. Вот именно не поссорились, а поругались. Наорали друг на друга, слов обидных наговорили. «Ну, вот что я такого предложил? Из-за чего нужно было так злиться?» - Андрей «приземлился» в красном кресле. – «А действительно из-за чего?» - мозг лихорадочно искал ответ на заданный вопрос. – « Из-за какой-то дурацкой фирмы. Я и название-то ее толком не запомнил. Вот кретин, и чего я разорался? Нет, ну Катя тоже неправа. Как она там меня назвала? «Авантюрист. Потенциальный уголовник». Надо же. «Прокуратура по мне плачет». Ну, это, уж совсем ни в какие ворота…», – почувствовав прилив праведного гнева, Андрей вскочил и опять забегал по кабинету. *** «Процентная ставка, процентная ставка… Да пропади она пропадом эта процентная ставка. Я же с Андреем сегодня поругалась. Уже скоро обед, а он так ни разу и не зашел, и не позвонил. Обиделся». – Катя поднялась, подошла к зеркалу и завела невеселый разговор со своим отражением. - «Вот из-за чего весь этот сыр-бор? Зачем ему понадобилась эта фирма? Почему нельзя прислушаться к мнению жены, спрашивается? Ну, не знаю я, почему она мне не нравится. Название у нее какое-то неприятное. Забыла какое. И хозяйка эта! Вся из себя такая подозрительная. «Андрей Палыч, вы такой замечательный… Мне всегда хотелось быть вашим партнером». Сю-Сю-Сю». – Катерина шмыгнула носом. – «Ты что, его ревнуешь, что ли?» - спросила она свое отражение. – «Да. Я его ревную...», – призналась сама себе, и глаза в зеркале стали совсем виноватыми. Вице-президент глубоко вздохнула и вернулась за свой рабочий стол. – «Нет, ну Андрей тоже неправ. Как он меня назвал? «Перестраховщик, скопидомка». Надо же», - возмутилась Катерина и, повернувшись к экрану монитора, начала стучать по клавишам так, как будто собралась их наказать за что-то. *** Заседание Женсовета было в полном разгаре. Подозрения о пробежавшей между Ждановыми «черной кошке», подтвержденные «специальным агентом» Малиновским, были еще раз детально обсуждены и, в результате, был вынесен единогласный вердикт - мирить! Сейчас решался вопрос как? - Нет, дамочки. Если мы их будем сводить вместе, они догадаются и тогда нам мало не покажется и от Жданова попадет под горячую руку, да и Катерина в долгу не останется. - Ну, а что ты предлагаешь, Маш? Ведь добровольно они друг к другу не пойдут. Маша на секунду задумалась, и вдруг, глаза ее загорелись, и широкая улыбка осветила лицо. - Молодец, Амурчик, - обняла она растерянную подругу. – Это то, что нужно. Мы должны сделать так, чтобы они сами побежали друг к другу. – Маша обвела притихших женсоветчиц победным взглядом. – Понимаете? Нужно только сказать Жданову, что Катя страдает, а Катюхе рассказать, как Андрей Палыч переживает. – Тропинкина, улыбаясь, ждала реакции подруг. - Ну, Машка, молодец! – наконец ответила за всех Ольга Вячеславовна. - Здорово. Правильно, – понеслось со всех сторон. - Тихо, тихо, - Маша подняла руки, пытаясь успокоить не в меру разволновавшихся подруг. – Сейчас главное решить, кто пойдет к Жданову и Кате. - Может, к Жданову опять пошлем Роман Дмитрича? – предложила Шурочка. - Нет, Шуруп. Для такого дела он не годится. - Правильно, Маш, - подхватила Ольга Вячеславовна. – Он только все испортит. - Так. Ладно. Жданова я беру на себя. А вот кого к Кате пошлем?.. – Маша задумалась, потом внимательно посмотрела на Светлану. Та все поняла и закивала головой. – Правильно, Маш, Зорькина! - Светик, у вас с Николаем Антонычем душевные отношения, так что договариваться с ним будешь ты. Действовать начнем по моей команде. - Подвела итог совещания личный секретарь президента Мария Тропинкина. – Все, дамочки, по местам. Веселая стайка неугомонных женщин покинула, наконец, свою «штаб-квартиру» и разлетелась по коридорам Зималетто. Глава 1. Продолжение. - Андрей Палыч, - обратилась Маша к президенту. – Подпишите, пожалуйста. Андрей повернулся, отошел от окна и, водрузив на место очки, протянул руку за принесенными бумагами. Пока Жданов сосредоточился на письмах, Маша, пыталась справиться с волнением. Уж очень хорошо ей было известно, что означает глубокая складка на президентской переносице и колючий взгляд, брошенный в ее сторону, когда она решилась его потревожить. Одно неверное движение и… - Андрей Палыч, а Катя она случайно не заболела? - осторожно поинтересовалась Маша, забирая подписанные бумаги. - Что? – вскинул голову президент. - Извините, Андрей Палыч, - «растерялась» Мария и поспешила ретироваться из кабинета. - Стойте, Маша, - остановил ее резкий окрик. – Почему вы задали мне вопрос о Кате? Что случилось? Внутренне возликовав, Маша продолжила изображать смущение. - Просто, Катя… она позвонила, попросила у меня таблетку от головной боли … Я принесла,.. а она какая-то грустная… и глаза у нее красные, вот я и подумала... Извините, Андрей Павлович. - Маша тихонько выскользнула за дверь. *** В это же время в другом кабинете разыгрывалась очень похожая мизансцена, только с другими действующими лицами. - Кать, а что это с твоим Ждановым сегодня происходит? – В дверь как всегда без стука и как всегда стремительно «влетел» ее друг и по совместительству финансовый директор Зималетто, Николай Зорькин. - В каком смысле? – напряглась Катя. – Здравствуй, Коль. - А?.. Да, привет. – Колька устроился на краешке ее стола. - Ну, твой муженек сидит у себя в кабинете мрачнее тучи и громы-молнии на всех мечет. - Кричит? - Да нет, наоборот молчит. Только смотрит так… - Зорькин поежился. – Кать, вы что, поругались? - Коль, а Андрей он как,.. он, что расстроился? – проигнорировала Катя вопрос друга. Зорькин развел руки и недоуменно покачал головой. - Машка сказала, - начал он загибать пальцы, - что он просил по телефону его ни с кем не соединять - раз, в кабинет никого не впускать - два. Я в банк ездил, мне с ним обсудить кое-что нужно было срочно, так он так на меня посмотрел, что я забыл, зачем пришел. Что у вас случилось-то? - Коль, ты извини, я сейчас очень занята, - засуетилась Катя, бестолково перекладывая с места на место какие-то бумаги, карандаши и прочие канцелярские принадлежности. - Ты иди к себе. Я потом зайду, - Катя махнула рукой. – Ну, потом… - Ладно. Как скажешь, – вздохнул Зорькин. - Заходи. «Ну, что?» - впились в него глазами томящиеся в коридоре Светлана и Ольга Вячеславовна. Зорькин улыбнулся и показал им большой палец. *** Поморгав в след исчезнувшей секретарше, Андрей попытался осознать, что она сейчас сказала. «Катя… голова болит… глаза красные. Плакала или…», – Жданов растерянно огляделся по сторонам. - «Не дай Бог, правда заболела. А я тут сижу. Вот дурак», – и в туже секунду он вскочил и чуть не бегом бросился из кабинета. – «Катя, Катенька я сейчас, я к тебе. Ты только подожди немного. Пусть я кто угодно, Кать. Я и сам про себя Кать знаешь, как скажу - болван я, кретин». «Андрей, расстроенный. Милый мой. Что же это я сижу. Он там переживает, а я,… да и пусть я перестраховщик, я и сама про себя знаешь, как думаю, Андрюш. Осел я упрямый или как там, если она – ослиха? Ну, неважно… Я сейчас, я к тебе». Они смотрели друг на друга не в силах сделать ни шага, не в силах произнести ни слова. Смотрели так, как будто не виделись сто лет. «Мне без тебя было так плохо. Где ты был? Я чуть не умерла от одиночества. Прости меня. Я так люблю тебя, Андрей». «Любимая моя, хорошая. Без тебя я не могу жить. Я чуть не окаменел без тебя. Прости. Я больше никогда тебя не обижу. Я так сильно тебя люблю». - Катенька - Андрей Два быстрых шага навстречу и крепкие, кажется, что и не разорвешь, объятья. Как хорошо, когда все хорошо. А хорошо все только тогда, когда самый дорогой человек вот так рядом, близко, когда можно прикоснуться, погладить, поцеловать, посмотреть с любовью в глаза и увидеть в них ответное чувство. *** Женсовет подводил итоги проведенной «операции». Дружно всхлипывая, дамочки все пытали и пытали Шурочку, добиваясь от нее подробностей примирения Андрея и Кати. А Шурочка, сама постоянно прикладывала салфетку к воспаленным глазам и рассказывала – А потом Жданов как обнял Катьку, как прижал к себе. А я ушла. Неудобно же подглядывать. Вот. - Хорошо то как, правда, девочки? – обратилась ко всем Света. - Нужно Татьяне позвонить, а то она дома переживает. «Девочки» еще посидели, повздыхали, повспоминали свою молодость и умиротворенные, довольные воцарившим в стенах любимой фирмы согласием и покоем, разбрелись по рабочим местам. Глава 2 Почему-то не сиделось. Все-таки эта ссора Ждановых выбила его из колеи. Он встал, походил по кабинету, подошел к двери и машинально закрыл ее на ключ. Потом вернулся к окну, раздвинул жалюзи и прижался разгоряченным лбом к прохладному стеклу, всматриваясь в раскинувшийся до горизонта город. Осень. Поздняя осень. Листьев на деревьях совсем нет, облетели. Крыши домов, асфальт, небо и мелкий дождь - все вокруг серое. «И на душе у тебя такой же серый дождь». - Роман криво усмехнулся, отстранился от окна и огляделся по сторонам. – Что ж происходит, а? – обратился он к самому себе. - «Ведь если так дальше пойдет, то ты Малиновский скоро стихи начнешь писать. Ну, так что с тобой, Роман Дмитрич, сам сознаешься или пытать будем?» Он думал, что уже привык к этой тянущей боли в груди, научился справляться. А оказалось, что достаточно одного движения, маленького «камешка» и все рухнуло и понеслось стремительной лавиной сметающей все барьеры, возведенные им, чтобы окончательно не потеряться и сохранить хотя бы видимость спокойствия. «Я люблю ее!» – «выкрикнул» он решительно и тут же оглянулся, словно опасаясь, что кто-то может услышать его тайные мысли. – «Я люблю ее», - повторил обреченно. «Когда же это случилось? Как?» - Роман достал из кармана пачку сигарет, прикурил и выдохнул облако дыма. Он тщетно пытался вспомнить тот момент, ту точку, когда вся его жизнь рухнула, пошла наперекосяк, перевернулась с ног на голову. «Да какая теперь разница когда и как». - Пальцы мелко дрожали, сизый дым лихорадочно выкуриваемой сигареты резал глаза, а запущенный механизм воспоминаний услужливо открывал одну за другой страницы недавнего прошлого. Вот они с Андреем лежат в одной постели в номере питерской гостиницы. Обоих угораздило где-то подхватить грипп и Катерина, в целях экономии времени и сил, «перевела» его из одноместного номера в их со Ждановым семейный и, уложив рядом с супругом в большую двуспальную кровать, кормит на пару с Андреем лекарствами и поит какими-то отвратительными микстурами. В один из таких моментов, когда они, возлежа на подушках, принимали из ее рук стрихниноподобную жидкость, раздается стук в дверь и появляется, вызванный Катериной для помощи в делах, Зорькин… У них, у обоих высоченная температура, оба от этой температуры плохо соображают, но комичность ситуации и выражение лица «друга, Коленьки», заставляет их смеяться до слез. Он тогда был уверен, что умрет, но не от гриппа, а от ее близости, от необходимости терпеть ее прикосновения, ощущать на себе ее заботу. Эту «командировку» он не забудет никогда. Как он только пережил эти дни? Роман грустно улыбнулся воспоминанию, а перед мысленным взором вставало уже другое. Они втроем допоздна засиделись в офисе, пытаясь с ходу решить какую-то возникшую проблему. Увлекшись с Андреем обсуждением - не заметили, как Катя заснула. Как же он хотел оказаться на месте Андрея, когда тот, взяв жену на руки и, ласково прошептав: - «Пойдем, котеночек спать», - понес ее к лифту. Ему же тогда в качестве «трофея» досталась только туфелька, соскользнувшая с Катиной ножки. Как бережно он прижимал к груди эту изящную деталь женского туалета, как чуть не поцеловал ее - эту туфельку, и только страх, выдать себя и свои чувства, остановил тогда поток его безумной нежности. Вспомнил он и свадьбу Кати и Андрея. Вспомнил, как задохнулся от восторга, увидев ее в свадебном наряде, сказочно прекрасную, немного смущенную всеобщим вниманием и бесконечно счастливую. Вспомнил, как не мог заставить себя отвести взгляд от ее сияющих глаз. Вспомнил сумасшедшего от радости Андрея, кружащего на руках невесту, целующего и обнимающего жену. Вспомнил, как с букетом цветов и казалось навечно застрявшими в пересохшем вдруг горле словами, шел он на негнущихся ватных ногах, поздравить молодоженов и думал только о том, что бы никто не заметил его состояния. Вспомнил их с Катей единственный серьезный разговор накануне свадьбы. Вспомнил свое вымученное: - «Мне нет прощения?», - и Катин взгляд, в котором отразилась такая буря эмоций, такое смешение чувств, что он невольно отшатнулся и разучился дышать. Вспомнил ее тихое: - «Я постараюсь забыть». Он тогда так и не понял, что она постарается забыть, свою обиду или его идиотский поступок и проклятую инструкцию. Роман бросил окурок сигареты в пепельницу, тут же прикурил вторую и… «вернулся» в ТОТ день. Вспомнил серый больничный коридор, одиноко сидящего Андрея. «Неужели, именно тогда все и произошло?» - Он никак не мог взять в толк, как можно было полюбить до сего момента совершенно безразличного тебе человека, полюбить, даже не видя его, только потому, что впервые в жизни осознал, что все, о чем читал когда-то в книгах и чему, в сущности, никогда не верил, все это может быть на самом деле. Что вот рядом с тобой сидит убитый горем, в одну ночь поседевший друг, а где-то там, находится лишившаяся разума хрупкая девочка, которая так верила в любовь, что не смогла смириться и пережить ее потерю. «Да, именно тогда». - Роман опустился на стул, затушил ненужную уже сигарету и уткнулся лбом в сцепленные руки. Наверное, это была странная любовь. Ведь умиряя от нежности, сгорая от неутоленного желания, он никогда не ревновал ее, не завидовал Жданову, не мечтал, что она когда-нибудь будет его. Нет. Он любил ее именно такой, влюбленной и бесконечно преданной и верной Андрею. Она для него была Женщиной, Идеалом и он сам, даже не подозревая того, назначил себя хранителем ее счастья, хранителем их с Андреем любви. Именно поэтому, когда сегодня Шурочка, сбиваясь и путаясь, стала рассказывать ему о подозрениях женсовета, он не минуты не задумываясь, помчался выяснять из «первых рук», что же случилось. Роман еще долго сидел в тишине, обдумывая то, что с ним произошло, переживая мучительные и в тоже время сладостные воспоминания, размышляя о том, как жить дальше и, в какой-то момент почувствовал, что на душе становится светлее, что из нее уходят серость и уныние. Он посмотрел на дверь, встал, отпер ее, потом вернулся к столу, взял в руки пачку документов, и перед тем как погрузиться в работу, улыбнулся и уже спокойно подумал. - «Ну, с кем не бывает. Помирятся». Глава 3 - Андрюш? - У. - Я даже пошевелиться не могу, а ты? -Угу. - Что угу? - Не могу. Они лежали, тесно прижавшись, друг к другу. Катя устроила голову на груди мужа и сейчас как самую прекрасную на свете музыку слушала гулкие удары его сердца. Здесь в доме, где прошло ее детство, в ее маленькой комнатке где, еще совсем недавно, она могла только мечтать о несбыточном счастье, это самое счастье лежало сейчас рядом с ней, обнимало ее и легонечко поглаживало теплыми ладонями по спине и плечам. После их свадьбы родители Кати остались жить в загородном доме Андрея. Молодые Ждановы приезжали к ним на выходные дни, а по будням жили в съемной квартире недалеко от Зималетто. Вчера Андрей сказал: - «Никуда не поедем. Мириться будем». И они под предлогом неотложных дел, не поехали за город, а обосновались в родительской квартире и теперь терзали старый Катин диванчик, давно отвыкший от столь жестокого с ним обращения и от этого жалобно попискивающий и намекающий на то, что он вот прямо сейчас не выдержит и развалится. - Кать, - Андрей наклонил голову, пытаясь заглянуть ей в лицо. - Что? - Давай всегда ругаться по пятницам. - Почему по пятницам? - Ну, тогда все выходные мириться можно будет, - и он мечтательно закатил глаза. - Андрей! - возмутилась Катя, а сама потянулась и коснулась поцелуем его губ. Муж незамедлительно вернул ей поцелуй обратно, и… они продолжили мириться… Мирились между прочим уже вторые сутки. Ох! и как мирились! После очередного акта примирения, Андрей все-таки решил выяснить, из-за чего же они так поцапались? Когда жена в пылу откровения покаялась ему в своей неосознанной ревности, он захохотал так, что диванчик не выдержал и отдал Богу душу, в результате чего президент компании Зималетто оказался на полу. Катя опрометчиво пытавшаяся задержать падение мужа, оказалась там же, но правда в более комфортных условиях, то есть на Андрее сверху и в его объятьях. Это обоюдное низвержение грозило перевести веселье Жданова в истерику. Он уже просто стонал от хохота. Катя сначала даже хотела обидеться на него за это, но обижаться, лежа на обнаженном мужчине к тому же тоже слегка не одетой, было как-то глупо и она, заглядевшись в его смеющиеся, с росинками слез в уголках, глаза, не выдержала и, ткнувшись головой ему в шею, включилась в игру «кто кого перехохочет». - Вот тоже проблема нарисовалась, Кать. - Это ты про диван, Андрюш? Они пытались починить сломанную мебель. Вернее пытался Андрей, а Катя суетилась вокруг и заглядывала ему под руку. - Кать, ну не мешай, – с мягкой улыбкой посмотрел на жену Андрей. – Не совсем про диван. Тебе ведь съемная квартира не нравится? – спросил он, продолжив попытки поставить сломанную диванную ножку на место, - и, опередив ее с ответом, добавил. – Мне она тоже не нравиться, Кать. Чужая. Делаем вывод – нужно покупать свою. Так? - Так, - согласилась Катя. - Правильно. А что на это скажут твои родители? - Андрей уселся рядом с женой на паласе. - Они нам предлагали жить в этой квартире? Предлагали. А мы отказались? Отказались. - Ну, мы же объяснили, что нам нужно жить поближе к работе, - попыталась робко оправдаться Катерина. - Объяснить, то объяснили, но вот поверили ли они? – Андрей взмахнул руками. – Вот вопрос. И что мы им скажем, когда они узнают, что мы хотим купить новую квартиру? - Андрюш, а тебе квартира родителей не нравится? Не престижная она? Да? - Кать, ну что ты такое говоришь, а? – обиделся Андрей. – Просто здесь тоже все не свое. Не чужое, но и не свое, понимаешь? – Он по взгляду Кати понял, что она не совсем с ним согласна и поспешил объяснить. – Ведь мы с тобой не пошли в спальню родителей? Так? Вынуждены были тесниться на твоем диване. И, вот - Андрей развел руками, показывая на разбросанные по всей комнате инструменты – к чему это привело, - с улыбкой закончил он. - А давай купим новый диван? – предложила Катя. - Еще, лучше, Катюш, было бы купить новую мебель и сделать ремонт. Но это квартира твоих родителей, Кать, и мы без их согласия ничего делать не можем, и не будем, - решительно заявил он. – Вот тебе и проблема. Они помолчали, сидя рядышком на полу и грустно рассматривая окривевший диванчик. - Кать, – жалобно протянул Андрей, – я есть хочу. - А диван кто ремонтировать будет? - Катерина повернулась к мужу и, обняв его за шею, потерлась носом об его нос. - Кать, я тебе твердо обещаю, я все починю. Я знаешь, какой мастер? Я все умею. Только у меня сил нет от голода. Умираю, есть хочу. - Жданов сложил руки на груди и скорчил скорбную рожицу. - Иди руки мой, мастер, - Катерина чмокнула его в лоб и убежала на кухню. Глава 3. Продолжение. Это страшное слово - свекровь. Андрей давно спал. А ей не спалось и она, прижав к своей груди его отяжелевшую руку, лежала, рассматривая причудливые тени на потолке, и думала. «Зачем она приезжает? О чем хочет говорить с Андреем? Неужели все еще надеется нас разлучить?» - инстинктивно сжала руками большую теплую ладонь мужа. – «Проблемы, проблемы. Ты, конечно, понимала, что семейная жизнь это непросто, что со свадьбы все только начинается, ты думала о том, как строить новые отношения, привыкать к новому образу жизни. Да, ты о многом думала. Но жизнь полна неожиданностей». – Катя повернула голову и посмотрела на спящего Андрея. Лицо его было таким спокойным, таким умиротворенным. А у нее как всегда при взгляде на мужа забилось быстрее сердце. Она поднесла к губам и поцеловала его безвольную руку. «Ты думала, что самое сложное будет построить отношения с Андреем, а с Андреем все оказалось как раз легко и просто», - Катя улыбнулась, вспомнив их вчерашнюю ссору. – «Да, уж, просто». И все-таки их отношения с мужем были удивительно сердечными. Ей с ним было тепло и уютно и ему с ней, она это чувствовало, было хорошо и спокойно. У них были во многом одинаковые привычки, схожие вкусы и интересы. Они легко подстраивались один под другого, делились друг с другом своими пристрастиями и, как-то так получалось, что увлечения одного становились увлечением другого. Чудно. Вот, например футбол. Ее никогда раньше не интересовала эта игра, хотя папа был заядлым болельщиком. А с Андреем… Он однажды купил новый телевизор и вознамерился установить его на кухне. На ее вопрос «зачем?», как-то виновато потоптался у двери и сообщил, что начинается мировой футбольный чемпионат, ему хочется посмотреть, но, чтобы ее не беспокоить, он решил… Вспомнила, как взяла тогда его за руку, привела в комнату, усадила на диван и сказала: – Смотри себе на здоровье. – Кать, так он только завтра начнется, - опешил он. - Ну, а ты заранее местечко займи, устройся поудобнее, – пошутила она, а Андрей вместо того, чтобы ответить на шутку, вдруг вскочил, прижал ее к себе и тихо прошептал: - Катька моя родная. Теперь они с Андреем с удовольствием смотрят футбол вместе. – «А он?» - Она рассказала ему, как любила сидеть на подоконнике, смотреть в ночное небо и мечтать. С тех пор это стало их традицией – постоять, перед сном обнявшись у окошка и помечтать в темноте о будущем. «Андрей, мой Андрей», – вглядывалась она в лицо спящего мужа. – «Самый дорогой, самый близкий мне человек. Мне очень, очень хорошо с тобой», - опять коснулась губами его руки. Да им хорошо вместе. Им хорошо, но вокруг столько людей, столько новых впечатлений. За всю ее жизнь, у нее не было столько знакомств, как за эти полгода. Встречи, разговоры, общения, взаимоотношения, которые далеко не всегда можно назвать хорошими… Как со всем этим справиться? «А еще родители его и мои, Кира, Колька, женсовет, Милко, Малиновский, модели…», - она глубоко вздохнула. – «Вот как скажите, например, реагировать на всех этих женщин, что крутятся вокруг Андрея? Как это оказывается трудно, быть женой красивого мужчины. Эти нахалки так и норовят его утащить. Как же я хорошо сейчас понимаю Киру», – воспоминания о бывшей невесте Андрея, «подернули дымкой горечи» ее мысли. – «Но я никогда не буду вести себя так, как вела себя Кира. Ревновать, следить – это неправильно. Неправильно?» - спросила она саму себя. - «А кто вчера приревновал его к этой бизнес-леди? Нет, это больше не повториться никогда. Ведь я верю ему, а он мне и мы любим друг друга». Перед глазами вставали незабываемые воспоминания. Андрей, израненный, с побелевшим от боли лицом в квартире Малиновского. Как она тогда испугалась, услышав его крик. А как он обнимал ее, как целовал разбитыми губами. А потом была их первая ночь. Первая, потому, что они все тогда начали с нуля, с чистого листа. «Андрей, я ведь думала, что опять сойду с ума, когда буквально на следующий день, ты сделал мне предложение и объявил о нашей скорой свадьбе моим родителям. Папа тогда, что-то пытался возразить, говорил, что тебе нужно вернуть доверие отца, наладить дела на фирме…, а ты сказал, что теперь в твоей жизни главное всегда будет на главном месте, а главное для тебя - это я. А потом была наша свадьба и возвращение в Зималетто. Я покинула компанию, как обманутая любовница-секретарша, а вернулась, как вице-президент и жена Андрея Жданова». - Она ласкала взглядом любимое лицо. – «Спасибо тебе, мой хороший. Сколько же ты пережил, сколько преодолел ради меня, ради нашей любви». – Коснулась губами седой прядки в волосах. – «Спасибо тебе за все». – Не удержалась и легким поцелуем потревожила его губы. Андрей улыбнулся во сне, обнял и крепко прижал ее к себе, и она, пригревшись в его объятьях, наконец, заснула, напоследок успев подумать о том, что свекровь – это все-таки очень страшное слово. Глава 3. Продолжение. Как быстро летит время «Катя, Катенька, наверное, мне стоило родиться только для того, чтобы встретить тебя. Я с ума схожу от счастья, что ты рядом со мной. Моя Катя, какая же ты удивительная: скромная и дерзкая, робкая и решительная, нежная и страстная. Нет другой такой на свете». – Андрей восхищенно наблюдал за женой, которая еще минуту назад сидела в кресле, поджав под себя ноги и нахохлившись, как птичка. Сидела и о чем-то думала, глядя на мир широко распахнутыми, удивленными как у ребенка глазами, а теперь носится по квартире с воинственными индейскими криками, заражая его своим безудержным весельем. «Чудо мое, воробушек мой московский», – улыбался он, глядя на увлеченную сборами на прогулку и подпрыгивающую от нетерпения, Катерину. Сегодня с утра природа как будто вспомнила, что день может быть не только пасмурным, и что иногда для разнообразия над Москвой может светить солнце. Небо за окном очистилось от туч и удивляло своей полузабытой синевой. Выпавший ночью несерьезный снег почти растаял, кое-где уже подсох асфальт, а на газонах образовывались островки летних воспоминаний из зеленой травы. - Катюш, пойдем гулять, а? – предложил Андрей и Катя, обрадовавшись, вскочила с кресла и, соревнуясь по скорости с кометой Галлея, начала носиться по квартире. - Ой, Андрей, а я только что хотела тебе то же самое предложить, - успела сообщить ему жена, пролетая из комнаты в ванную. Их желания как всегда совпали. Впрочем, последнее их уже не удивляло. Пора узнавания, что у них во многом одинаковые вкусы, привычки, взгляды уже прошла, как и удивление по этому поводу. *** Начали они прогулку от Замоскворечья. Прошлись по Ордынке, свернули в Черниговский переулок, постояли, удивляясь здешнему ощущению застывшего где-то в средних веках времени, и тут он не удержался, обнял ее и поцеловал. Катя вздрогнула от неожиданности, а потом замерла в его объятьях и как-то судорожно вздохнув, прижалась крепче и сама потянулась к нему губами. А его уже «штормило» так, что земля качалась и уходила из-под ног. «Ты псих, Жданов!» – успел подумать он, - «Да оторвись ты от нее!» - приказал сам себе и впился в ее губы так, как будто через минуту начнется конец света и это их последний поцелуй. Заставил их оторваться друг от друга какой-то одинокий прохожий. Услышав гулкий стук его шагов, Катя отпрянула и, как всегда покраснев от смущения, прошептала: - Андрей прекрати хулиганить. Он улыбнулся в ответ и кивнул головой: - Хорошо, не буду, - а сам так смотрел на ее губы, что Катя, догадавшись о его намерениях, дернула его за рукав и, сделав страшное лицо, пригрозила: - Не смей, слышишь? Он слышал, но сделать с собой ничего не мог. Потому, что давно уже понял, что быть с ней, обнимать ее, целовать – самое главное в его жизни. Потому, что перестал удивляться, тому, что теряет голову и сходит с ума от одного ее прикосновения, что почти привык, что рядом с ней его собственн ...
Сплин: ... ое тело ему не подчиняется и сообщает о своих желаниях раньше, чем он это самое желание успевает осознать. Все-таки они сумели выбраться из заблудившегося во времени переулка и, оставив позади небезызвестную Пятницкую, дошли до Москворецкого моста. Долго стояли, обнявшись на середине, и любовались панорамой излучины Москва-реки, открывавшей город от высотки у Яузских ворот справа, через ансамбль Красной площади и Кремля, до величественного Храма Христа Спасителя слева. Сначала любовались, а потом опять целовались, вернее он, обнимая ее сзади и закрывая собой от ветра, все пытался губами отодвинуть непослушную прядь волос и поцеловать в нежную шейку. Катя прижимала к себе его голову и тихонечко смеялась, а потом повернулась к нему, ласковым касанием пальцев остановила его желание, взяла за руку и повела за собой. Не торопясь, они пошли по Варварке, через Славянскую площадь, Солянку, дальше вверх к Церкви «Святого Владимира». Когда же, наконец, оставив позади шумную Маросейку и, попетляв по Кривоколенному и Архангельскому переулкам, вышли на бульварное кольцо, Катерина взмолилась. - Андрей, если мы сейчас же не присядем и не отдохнем, я упаду. Они засиделись в уютном кафе за полночь, сначала просто болтали и утоляли голод, потом, когда ноги перестали гудеть, Андрей пригласил жену танцевать, и они кружились в танце, позабыв о времени. Глядя в ее сияющие глаза, он уже не понимал, где он, как он, что с ним. Женщина, которую он держал в своих объятьях, непостижимым образом увлекала его за собой в небо, дарила радость от ощущения полета, и не было на свете ничего прекраснее этого чувства. То, что Катя, его Катя рождена с крыльями, что она не ходит как все по земле, а парит над ней в невидимом полете, он понял. Пусть не сразу и еще не до конца, но понял. Понял то, что другие, может быть, не поймут никогда. Да и Бог с ними с другими, пусть не понимают, главное, что она с ним рядом, что она его любит и его сердце изнывает от нежности и любви к ней. И только одно омрачало его безоблачное счастье. Он страшно, до сердечной судороги, до помутнения рассудка боялся ее потерять. Что было причиной такого страха, он и сам не понимал. Может быть пережитые ими страдания, может безграничная, безмерная его любовь к ней. Только он ничего поделать с этим страхом не мог. Он боялся всего. Боялся, когда она одна управляла машиной, боялся, когда одна поздно возвращалась домой, боялся отпускать ее в командировку, боялся уезжать сам. А больше всего боялся, что кто-то обидит ее, а его не окажется в этот момент рядом, чтобы защитить, принять «огонь на себя». *** В такси Катя уснула, и Андрей, нежно обнимая ее, и тихонечко касаясь губами пульсирующей жилки у виска, думал о матери. Ее вчерашний звонок не давал ему покоя. Что-то в ее голосе, словах было странным необычным, и теперь он мучился, путаясь в догадках, о чем же она хочет поговорить и что ему ожидать от этого разговора? – «И все равно я не позволю никому, даже собственным родителям обижать Катю. Она моя жена и с этим все должны считаться». Он посмотрел на безмятежное, во сне совсем юное ее лицо и подумал о том, как быстро летит время, когда ты счастлив, когда рядом любимая, самая нежная, самая добрая, самая желанная женщина на свете. Как же быстро оно летит.
Ангел: Сплин СПАСБО!! За нежность и любовь твоих героев, спасибо за чудо. Жду проды!!
Cплин: Глава 4 «А жизнь-то, кажется, налаживается? А, Роман Дмитрич?» За окном автомобиля мелькали струящиеся огнями витрины роскошных магазинов, ослепляли яркими вывесками рестораны и модные клубы. Машина, повинуясь уверенному движению натренированных рук, легко «бежала» по мокрому асфальту. Роман любил ночную езду. Его сейчас даже нудный дождь не раздражал. Дороги в это время суток были свободны, и он наслаждался скоростью и автомобилем. «Точно налаживается», - кивнул уверенно. – «Во-первых, Ждановы помирились». – Он улыбнулся, сначала вспомнив «умершего», с глазами полными «вселенской тоски», Андрея в президентском кабинете, а потом его же и Катерину в немой сцене «мы одни во всем мире и в холле Зималетто». «А во-вторых, Оля вернулась, и я еду к ней. И это замечательно!» Оля Савинова была его давнишней подругой. Можно сказать его первой женщиной. Они познакомились, когда Роману было семнадцать лет. - Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном… Где твой черный пистолет? На Большом Каретном, – вспомнил он песню Высоцкого Автомобиль свернул в один из старых дворов на Самотеке и остановился. Оля была на семь лет старше его, и они встретились, когда она переживала жестокую трагедию. Ее бросил муж, потому, что у нее не могло быть детей, как-то подзабыв, что за два года до этого буквально заставил ее сделать аборт, который и решил ее женскую судьбу. Она сама говорила, что Роман тогда спас ее, а он был влюблен и даже однажды рискнул сделать ей предложение. Оля в ответ засмеялась, но не над ним и необидно, она смеялась и говорила, что если бы он сделал ей предложение пять лет назад, до ее нелепого замужества, она была бы сейчас счастлива. Но поскольку пять лет назад он был еще в младенческом возрасте – вопрос отпадает. Значительно позже Роман понял, что Оля страдала тогда не только от предательства мужа, и не только от совершенной непоправимой ошибки, она мучилась от любви к человеку, который не заслуживал, чтобы его любили. С тех пор прошло много лет. Оля профессиональный журналист. Они давно не виделись, но Роман знал, от общих знакомых, что по роду своей деятельности она много мотается по свету, что живет одна, навсегда закрыв для себя тему брака и семьи. Несколько месяцев назад он нашел ее, позвонил, и напросился в гости. Увидев тогда Романа впервые за долгое время, Оля удивленно покачала головой, потом молча провела его на кухню, молча усадила за стол. Выложила из холодильника нехитрую закуску, достала бутылку водки и налила в стаканы. Они, продолжая молчать, выпили, и она спросила: - Ну, мальчик, рассказывай, что у тебя стряслось? Что тогда на него нашло, толи это полузабытое «мальчик», с которым она обращалась к нему в молодости, подействовало, толи еще почему, но он закурил и заговорил. Что-то менялось в нем. Вернее не что-то, а все. Он сам менялся. Медленно, но верно менялся весь образ его жизни. Сначала «пострадала» его страсть к перемене мест ночлега. Проснувшись в очередной раз, утром, в постели очередной милочки, он обвел взглядом дорого и стильно обставленную, незнакомую комнату, остановился на разметавшейся во сне шикарной блондинке, почему-то представил себя со стороны и вдруг почувствовав, как все внутри «связывается узлом», как тошнота подступает к горлу, вскочил и помчался искать более подходящее место для своего состояния. Долго потом не мог прейти в себя унять дрожь и справиться с предательской слабостью. Ему было плохо. Так плохо, что он уже и не помнил, когда еще с ним было такое. Списав все на некачественную еду и спиртное, скомкано попрощался с ничего не понимающей со сна хозяйкой квартиры и бегом выбежал на улицу. Казалось, что если он еще на мгновение задержится, то обязательно задохнется. Через несколько дней, ситуация повторилось. Он опять задержался в гостях у «аппетитной цыпочки», а утром воображение нарисовало ему картину, из которой получалось, что он лежит, в чем мама родила в куче отбросов в помойном баке. Картинка была настолько живой и осязаемой, что он опять почувствовал приступ дурноты и потом чуть не умер в ванной. Повторения урока было достаточно, для того чтобы навсегда расхотеть оставаться у кого-то ночевать. Роман уговаривал себя, что это не страшно, что романтическое свидание необязательно продолжать до утра, для этого достаточно и вечера. На какое-то время помогло. А потом, он стал замечать, что как только начинает свой привычный «птичий» разговор с очередной «жертвой», так опять видит себя как будто со стороны и понимает, насколько отвратителен сам и притворно-приторна его собеседница. Это было уже серьезно, и Роман запаниковал. Со своей бедой идти было не к кому. Ну не Жданову, же рассказывать, что его жена так прочно вошла в его жизнь и помыслы, что все, что казалось ему еще недавно важным и нужным, сейчас кажется мелким и гадким. Вот тогда он и вспомнил об Ольге. Они разговаривали всю ночь. Вернее выслушав молча его исповедь, Оля, наверное, чтобы успокоить его, начала рассказывать о своей недавней поездке в Африку. Роман слушал сначала напряженно, выкуривая одну сигарету за другой, а потом увлекся ее рассказом, бросил сигареты и даже начал посмеиваться над ее забавными шутками. Уже под утро, когда Ольга укладывала его спать на диване в гостиной, она ласково погладила его по волосам и сказала: - Спи, мальчик. Все пройдет. Потому что, в этом мире все проходит. Уж поверь мне.
Ангел: Да бедный Ромка. Жалко его. Но я надеюсь и на его улице будет праздник))) СПАСИБО!!!Cплин
Cплин: Глава 5. - Девчонки, ну что по домам? – Ольга Вячеславовна подходила к ресепшену, на ходу застегивая пальто. - Сейчас, Ольга Вячеславна, - ответила за всех Шура, - и повернулась к подругам, увлеченным каким-то разговором. - А Катя-то, Катя что? – в это время заинтересованно спрашивала Светлана. - Ну, что. Она его так легонечко пальчиками по губам … - Амура повела рукой и кокетливо улыбнулась. - А Андрей Палыч? – встряла в разговор Шурочка. - Таак! – возмутилась Ольга Вячеславовна, сообразив о чем, вернее о ком, идет речь. - Девчонки, ну, сколько можно Катину личную жизнь обсуждать, а? - попыталась она пристыдить подруг. На нее тут же обрушился шквал разноголосья: - Ну, мы же только чуть-чуть…. Мы же за них переживаем…. Олечка Вячеславна, ну мы же…. - Вы же, - передразнила Уютова. – У них проблем выше крыши. Показ на носу, совет, Павел с Маргаритой приезжают, Кира возвращается, Александр спит и видит чем бы насолить, а еще вы, - она всплеснула руками, - в покое их никак не оставите. А ну шагом марш отсюда! – прикрикнула она на женсовет и решительно указала на раскрывшиеся двери лифта. *** - Ма, подожди, я сейчас тебе помогу, - Андрей принял у матери, устало опустившейся на стул, пальто, повесил его на вешалку, достал тапочки и присев на корточки у ее ног, стал помогать снимать сапоги. - Спасибо, Андрюш, - Маргарита глубоко вздохнула и погладила сына по лицу. Он прижался щекой к ее ладони. - Устала? Перелет был тяжелый? - В моем возрасте сынок, - Маргарита невесело улыбнулась, - уже все тяжело. Встала, опираясь на его плечо, и взглядом спросила куда идти дальше. - Проходи, мам, – Андрей открыл дверь и пропустил ее в комнату. - Ма, ты присаживайся, отдыхай. Я сейчас чай приготовлю… Или кофе? – Андрей остановился, ожидая ответа. - Нет, чай, если можно, – Маргарита расслабилась в уютном кресле. - Андрюш, может тебе помочь? Сын обернулся у двери, ласково улыбнулся и покачал головой. - Я сам. Отдыхай. «Ласковый, ухаживает, а по глазам видно – напряжен. Еще в аэропорту поняла – очень напряжен, собран как перед боем. Как же так получилось, сынок, что мы с тобой стали почти врагами? Почему не доверяешь ты нам больше, почему боишься, не хочешь встречаться?». – Она устало закрыла глаза. - «Это я во всем виновата». – В последнее время такие близкие слезы тут же подступили к глазам. Сдерживая, не ко времени захлестнувшие эмоции, Маргарита стала осматриваться, пытаясь понять, как живется ее сыну с молодой женой. Скромная, без каких-либо признаков роскоши, комната. «Ну откуда, у такой как Катя, представление о роскошной жизни», - подумала и тут же отогнала от себя ненужную мысль. Взгляд медленно заскользил по окружающей обстановке. Книги, много книг. Некоторые знакомые (из библиотеки Андрея). На диване собака большая, плюшевая. Смешная такая и почему-то с одним глазом. Вернее вместо второго глаза пришита пуговица. «Катина игрушка», - Маргарита невольно улыбнулась. - «Из детства, наверное». Взгляд переместился к письменному столу. «А вот это уже интересно!» - удивилась она. В комнате везде царил порядок, все было чисто и прибрано. Письменный же стол выделялся из общей картины, полным, то есть абсолютным беспорядком, царившим на нем. «Узнаю своего сына», - покачала головой Маргарита. Андрей ненавидел порядок в бумагах. Хаос, анархия – это была его стихия. Он всегда еще с детства просил ничего не трогать на его столе и вечно устраивал на нем ему одному понятный бедлам. Когда они стали жить вместе с Кирой, эта его привычка сразу послужила причиной их ссор. Киру любой беспорядок просто бесил, и она постоянно убирала все «на место». Андрей раздражался, расстраивался, пытался отстоять свое право на «самоопределение» но, «потерпел поражение в длительной холодной войне» и… смирился. – «А Павел-то, пожалуй, прав. Катя действительно умная и чуткая женщина», - подумала она о невестке с уважением. Андрей стоял и разглядывал темноту за окном. На столе зашумел, закипая, электрический чайник и этот звук напомнил ему, что «передышка» заканчивается и сейчас предстоит нелегкий разговор с матерью. «Мама, мама, неужели ты так и не поймешь, что вся моя жизнь в Кате, что ничего для меня нет страшнее разлуки с ней? За что, против кого ты борешься? Ведь мы же любим друг друга». Необходимость опять что-то объяснять, доказывать, проходить по второму, третьему кругу, то, что уже не один раз проходили, выводила его из себя. Зачем, кому нужны эти объяснения, если они не на миллиметр, не приближают их друг к другу, и приносят обоим только страдания. «Не хочу возвращаться в комнату, не хочу пить чай, не хочу разговаривать...» - Андрей взъерошил пятерней волосы. - Я к Кате хочу!- почти в слух произнес он заветное желание, позволив себе минутную слабость. Закрыл глаза и представил, что вот он сидит на кухне, а жена подходит и кладет ему сзади руки на плечи. Потом целует в шею над воротом рубашки, он наклоняет голову, и она опять целует и обнимает его. Пленительная картина разбудила в нем горячее желание и вмиг вытеснила из головы все «черные» мысли. «Ох, Жданов, Жданов», - подумал он, пытаясь справиться с разыгравшимся воображением. – «Не любишь ты решать семейные проблемы. А ведь жизнь тебя должна была кое-чему научить. Вспомни, сколько ты из-за своей нерешительности наделал глупостей, сколько из-за этого произошло несчастий? Это твои проблемы и ты должен, обязан их решить. Мама умная, добрая. Она, в конце концов, поймет тебя и примет Катю». Цветы. Розы красные, а в другой вазе пышный букет белых хризантем. «Какие красивые», - отметила Маргарита. – «Неужели, Андрей?» – опять удивилась она. –«Да он же никогда не помнил о них. Кира всегда жаловалась, что даже в праздники Андрей забывал подарить ей цветы. Да и меня не баловал. А здесь…». Она еще раз обвела взглядом комнату и вдруг поняла то, что не увидела, не поняла сразу. В этой комнате живут два очень близких, очень дружных, нежно друг о друге заботящихся человека. Горькая мысль пронзила сознание. - «Что же ты наделала, Маргарита? Ради чего ты столько лет заставляла сына жить по своим правилам, по своим меркам? Ради чего оттолкнула его, когда он, решив связать свою судьбу с любимым человеком, пошел против твоей воли?» Она не выдержала и расплакалась раздавленная чувством огромной вины перед сыном. – «Сколько же ты вытерпел, сынок? Как же я не замечала, не видела, что это только ради нас, ради нашего спокойствия и благополучия ты столько лет мучился? Боже, какой же слепой я была, слепой и жестокой по отношению к тебе». Маргарита закрыла лицо руками, пытаясь переосмыслить все, что так ясно и так болезненно поняла за эти последние месяцы. Ее охватило отчаяние, от мысли, что все потеряно и ничего не вернуть. Неужели ей не удастся найти дорогу к сердцу сына? Неужели Катя не захочет простить ее? «Господи, прошу тебя», - молилась она. – «Дай мне шанс все исправить. Я виновата, но я очень хочу все исправить. Прошу тебя, Господи!»
Ангел: Марго всё поняла и это хорошо. Спасибо Cплин
Cплин: Глава 5. Продолжение. - Мам, чай… - Андрей запнулся на полуслове. – Мама! Мамочка! Что с тобой? – Он бросился к вздрагивающей от судорожных рыданий матери. - Мальчик мой, родной, единственный, - Маргарита порывисто обняла преклоненного сына. Отстранилась, попыталась что-то еще сказать, но слезы душили и не давали говорить. Она стала гладить сына по лицу, по плечам, целовать его, всматриваясь в его взволнованные глаза, как будто хотела взглядом и чуть подрагивающими ладонями рассказать ему о своей любви, о тоске по нему, муке разъединения с ним и о своем раскаянии. - Мама, - прошептал Андрей и крепко прижал ее к себе. – Успокойся, родная, все будет хорошо. Нетронутый чай давно остывал на кухне. Мать и сын сидели на диване, прислонившись друг к другу плечами, оба взволнованные от только что пережитых мгновений «возвращения», от ощущения того, что нет больше между ними преград и что, можно как когда-то раньше, доверительно и откровенно разговаривать друг с другом. - Ты знаешь, Андрюш, я так долго идеализировала Киру, что наверное наполовину ее выдумала. А какая она на самом деле уже и не понимала. – Маргарита печально вздохнула. – Эти несколько месяцев совместной жизни с ней будто открыли мне глаза и все расставили по своим местам, – горько добавила она. – Это я во все виновата, - Маргарита опять приложила платок к глазам. - Мама, - Андрей в очередной раз попытался успокоить ее. – Ты ни в чем не виновата, слышишь? – Он взял ладони матери в свои руки и поцеловал. - Послушай меня. Я действительно был влюблен в Киру, и я действительно сам, слышишь сам, хотел, чтобы мы с ней были вместе. Понимание того, что мы не подходим, друг другу, что мы слишком разные, пришло значительно позже. Мне нужно было тогда же расстаться с ней, но я не решился, смалодушничал. Боялся обидеть ее, не хотел расстраивать вас. И это моя вина, слышишь, моя, а не твоя. Так, что не вини себя во всех грехах. - Не винить, - воскликнула Маргарита. – А Катя?! - Мам, ну все же поправимо. Главное, что ты хочешь наладить отношения. А Катя, - Андрей улыбнулся, - Катя она очень добрая, мам. Она поймет. «А вдруг она не простит меня», - Маргарита теснее прижалась к сыну. – «Я бы не простила». Она вспомнила все встречи с Катей, после того, как Андрей объявил им, что любит ее и что собирается жениться. Короткая - в ресторане перед свадьбой, собственно на свадьбе и совсем мимолетная в аэропорту, куда Андрей с Катей приехали их проводить. Вот собственно и все. Вспомнила, как холодно встречала невестку, как окидывала ее пренебрежительным взглядом, как подчеркнуто официально разговаривала с ней. За все эти полгода она ни разу не приехала, не захотела встретиться с сыном и его женой, даже ни разу не позвонила. Как же глупо она себя вела. И вот теперь она вынуждена искать поддержки и понимания у женщины, которую сама так безжалостно и жестоко оттолкнула от себя. «Нет, она не простит. И что тогда? Что ее ждет? Короткие редкие встречи с сыном вечно занятым на работе и дома? Официальные, чопорно-холодные встречи с его женой и внуками? Внуками, которые будут к тебе обращаться на вы. Это будущее бездушное отношение к ней еще не родившихся внуков, вдруг так ужаснуло ее, что Маргарита вся помертвела внутри. Андрей, внимательно наблюдавший за ее состоянием, молча встал, подошел к стеллажу и что-то взял оттуда. Маргарита напряженно следила за ним. - Смотри, мам, - Андрей подал ей фотографию в красивой рамке. Маргарита всмотрелась. На фотографии были они с Павлом. «Когда же это?» - пыталась вспомнить она. – «Да, точно. На Альпийском курорте, два года назад. Они отмечали тридцатилетие совместной жизни. Это был замечательный, незабываемый праздник. Андрей тогда приехал к ним один, без Киры. Он был в прекрасном настроении, много шутил и постоянно заставлял их фотографироваться». Маргарита вопросительно взглянула на сына. - Мы с Катей, рассматривали фотографии в компьютере. Ей очень понравился этот снимок, и она распечатала его и поставила в комнате. - Катя? – удивилась Маргарита. - Знаешь, что она мне сказала, когда увидела эту фотографию? Она сказала: - «Андрей, вот бы и нам прожить с тобой столько лет вместе и также любить друг друга как твои мама и папа». Андрей, чуть наклонив голову к плечу и ласково улыбаясь, выразительно смотрел на ошеломленную мать. - Кать, это я … - Все хорошо, Кать. … - Нет, я серьезно. Все просто замечательно. … - Она спит. Мы завтра приедем к твоим. Ты рада? … - Боишься? Ненужно бояться, родная моя. Все будет хорошо. Вот увидишь. Немного помолчали. - Кать, я соскучился, и я тебя люблю, а ты? … - Нет, ты скажи, что тоже любишь. … - Нет, скажи, люблю. … - Хорошо. Опять пауза. - А что родители делают? … - А Валерий Сергеевич? … Что? Диван ремонтирует? Так я ж его… … - А, ну да, да… Тяжелый вздох. - Кать мне без тебя грустно… Кать скажи еще раз, что любишь.
Ангел: Cплин Как хорошо, только мало!! Хочу ещё!!!
Cплин: Глава 6. Вы никогда не были в компании Зималетто накануне показа? Нет? Хотите попасть в этот «Храм моды» и узнать, что там происходит? Ну, хорошо, уважаемые читатели, давайте отправимся туда вместе. По всем этажам мы ходить не будем, на производство тоже не пойдем. А вот на административный этаж заглянем. И так… - Сатрап, жАндарм, дУшитель свободы. – От волнения Милко заговорил почти без акцента и на каком-то старорежимном языке. Он выскочил из кабинета, бросив напоследок в лицо президенту эти революционные лозунги и затравленно оглядевшись по сторонам, вдруг без сил рухнул в ближайшее кресло. Маша Тропинкина, и так уже минут пятнадцать находящаяся в трансе от сотрясающей стены «беседы» президента компании с креативным директором, бестолково вытаращила глаза и как рыба, выброшенная на берег, начала хватать ртом воздух. Когда же она, так и не обретя дар речи, все-таки осмелилась подойти к полулежащему в кресле гению кройки и шитья и, участливо наклонившись над ним, попыталась определить его состояние, он вдруг открыл глаза и произнес. – Я умЕр. От неожиданности, Тропинкина сама чуть не умерла вслед за гениальным дизайнером. В это время, дверь президентского кабинета с шумом распахнулась, и на пороге показался его хозяин. Вид начальника не внушал ничего хорошего. Оглядев полыхающим огнем взглядом приемную и остановив его на «умершем» дизайнере, Жданов рявкнул, демонстрируя всю силу своих президентских легких. - Маша, чего вы стоите. Звоните Ольге Вячеславне. Пусть принесет ему капли и побольше! Милко приоткрыл один глаз и обессилено повторил. - Сатрап. - Ведро! – Закончил Жданов и захлопнул дверь. Ольгу Вячеславовну звать не пришлось. Привлеченная разгоревшимся скандалом, она сама уже спешила на помощь. - Милко, что случилось? Что с тобой? - ОлЕчка, - ожил Кутюрье, увидев свою помощницу. – Я этОго не пережИву. Ольга Вячеславовна, давно привыкшая к истерикам маэстро, накапала ему в стакан успокоительное, и разговорами и уговорами подняв его из кресла и подставив дружеское плечо, повела в мастерскую. - ОлЕчка, - обратился довольно громко Милко к ней с просьбой. – ПозОви-ка ко мне Катю. Из президентского кабинета послышались грохот и неясные бормотания, очень похожие на проклятья. Надо вам заметить, уважаемые читатели, что, за время прошедшее со дня возвращения Кати в Зималетто, ее отношения с Милко кардинально изменились. Что послужило причиной такого изменения – то ли, улучшившаяся, с помощью Андрея, внешность бывшей, как называл ее Милко, «серой мышки», то ли романтическая история любви Кати и Жданова, которая поразила великого художника, трудно сказать, но факт остается фактом, Милко и Катя, за прошедшие полгода очень подружились. Этому немало способствовал и отъезд Киры. Вряд ли Милко при ней решился бы на доверительные отношения с Катериной. А так, перестав раздражаться от ее внешнего вида, и несколько раз поговорив с ней «по душам», Милко, к своему удивлению, обнаружил, что Катя очень интересный собеседник, отзывчивый человек, а главное, главное - человек умеющий ценить талантливых людей и считаться с их тонкой нервной организацией. С тех пор Катя почти наравне с Ольгой Вячеславовной пользовалась его расположением и доверием, и он не раз находил у нее защиту от всяческих обид, наносимых ему «грубЫми, бесчувствЕнными людьми». Ему теперь доставляло огромное удовольствие самому заниматься имиджем Катерины, и он искренне радовался, наблюдая за тем, как постепенно, под его руководством, она превращается в красивую, уверенную в себе женщину. Катя, сидела у себя в кабинете и, откинувшись на спинку кресла и закрыв уставшие глаза, тихо улыбалась своим мыслям. «Наконец-то удалось всех успокоить. Милко уговорами и каплями и Андрюшу… Катя, почувствовала, что кровь прилила к щекам, вспомнив, как ей пришлось успокаивать мужа. Как он ее целовал, а уж что говорил! Ну, это… это, останется их тайной. Вообще-то успокаивать президента оказалось значительно легче и намного приятнее, чем капризного маэстро. Для этого ей почти ничего не пришлось говорить. Она просто прошла в его кабинет. Уселась в гостевое кресло и стала молча наблюдать, как президент бегает по кабинету, время от времени, кидая на дверь уничтожающие взгляды, шумно выдыхая воздух и, фыркая, как тюлень. Бегал он довольно долго - минут пять. Потом сел в кресло рядом с ней и, взяв ее ладони в свои руки, прижался к ним разгоряченным лицом. Наконец доверительно положил ей на плечо свою голову и Катя, обняв его за плечи, гладила его по волосам, шептала ему на ухо нежные слова, чувствуя, как расслабляются его напряженные мышцы, как выравнивается дыхание, перестают дрожать пальцы. Они довольно долго сидели, прижавшись, друг к другу, а потом Андрей попросил. - Кать, поцелуй меня… *** Кира, распаковывая чемодан, нервно ходила по квартире и раскладывала вещи на их привычные места. «Ничего, мы еще посмотрим, на чьей улице будет праздник. Я не собираюсь сдаваться без боя. Мы еще померимся силами, Катерина Валерьевна». – Она поморщилась, вспомнив имя ненавистной соперницы. Прошедшие полгода не принесли ей ожидаемого облегчения, а ежедневное общение с родителями Андрея, их внимание и забота, заставили ее еще сильнее почувствовать пережитое унижение. «Они в последнее время явно тяготились моим присутствием в их доме. Я чувствовала, что «пришлась не ко двору». Конечно, сыночек ведь всегда будет ближе, чем я?» - подумала Кира и почувствовала, как ее захватывает уже ставшее привычным чувство ненависти, чтобы справиться с ним, подошла к бару и, плеснув в стакан добрую порцию алкоголя - выпила. Завтра она возвращается в Зималетто. Она уже позвонила Андрею и договорилась с ним обо всем. Он говорил с ней ровно, без эмоций. Участливо спросил о здоровье. Был корректен, сух и вежлив. «Чужой, посторонний человек. Ты ужу забыл обо мне, о моем существовании. А как мне смириться с тем, что я все потеряла? Как?» - Она бросила вещь, которую держала в руках на кровать. Взяла телефон и решительно набрала номер. - Але, Лен, привет. Не узнала? Это я, Кира. - Привет, Кирюш. Как дела, как поездка? – спросила подружка –сплетница Лена Шестикова. Они немного поболтали о пустяках и Кира, наконец-то, решилась выяснить, то ради чего она и придумала весь этот разговор. - Слушай, Лен, у меня к тебе один вопрос. Только ты ничему не удивляйся. Хорошо? - Да, ладно, я давно уже ничему не удивляюсь, - засмеялась Шестикова. - Я хотела узнать, - Кира на секунду замолчала, - Как тут мой бывший живет? - В каком смысле? – переспросила Шестикова, хотя по голосу чувствовалось, что она все поняла. - Ну, - Кира замялась… - У него есть кто-нибудь? Ты же всегда в курсе этих дел. - А тебе зачем? – удивилась Шестикова. – Хотя это не мое дело. Хочу тебя обрадовать, или разочаровать, - она опять противно захихикала. – Нет у него никого, представляешь? Чист, как стеклышко. Я видела его с женой несколько раз на светских мероприятиях. Он от своей курочки ни на шаг не отходит. На девочек не смотрит, да ему и некогда, - продолжала посмеиваться Ленка. – Он от нее посторонних петухов отгоняет. - Да ты что? А она что повод дает? - Повод? А разве Андрюше Жданову когда-либо был нужен повод? – удивилась Шестикова. – Он же редкостный собственник. Они еще немного поговорили о пустяках, потом Кира скомкано попрощалась с главной московской сплетницей и положила трубку. «Что ж, Екатерина Валерьевна и Андрей Павлович. Значит любовь у вас до гроба? Преданность и верность? – На ее губах заиграла змеиная улыбка. – Что ж, поживем, увидим».
Ангел: Кира сейчас будет делать подлянки и гадости говорить. Спасибо!!!Cплин Жду проду!!!
полная версия страницы