Форум » Ваши Фанфы по НРК » Монологи уставшей женщины, драма. Автор: Сплин (ЗАКОНЧЕН) » Ответить
Монологи уставшей женщины, драма. Автор: Сплин (ЗАКОНЧЕН)
Cплин: Название: «Монологи уставшей женщины» Автор: Сплин Рейтинг: RG-13 (R?) Пейринг: Андрей/Катя Жанр: драма Герои: Кира Воропаева Действие начинается в новогодние каникулы, когда Андрей с Кирой уезжают в Лондон. Монолог первый. «Что происходит?» «Что происходит с тобой, Андрей? Что? Как я устала задавать и задавать себе этот вопрос и не находить ответа. Если бы ты знал, как!» Они с Андреем сидели в маленьком, по-домашнему теплом и уютном кафе, а она вдруг почувствовала промозглую сырость улицы и зябко повела плечами. Сегодня третий день их пребывания в Лондоне, в гостях у родителей Андрея. Внешне между ними все как всегда и даже лучше. Они проводят время вместе. Ходят по дорогим магазинам, делают покупки, выбирают подарки для родных и друзей, мило беседуют в маленьких кафе, ужинают в шикарных ресторанах. Андрей вежлив, ласков, предупредителен. Но неизменно наступает момент, когда он, вот так как сейчас, вдруг уходит в себя, задумывается, а потом на его лице появляется ЭТО выражение, и взгляд любимых глаз становится зачарованным, мягким, и, кажется, будто шоколад их зрачков плавится от нежности. «Все, Кира, хватит! Хватит бегать по кругу. Ты знаешь, что происходит - У НЕГО ДРУГАЯ ЖЕНЩИНА!». Она откинулась на спинку стула и, обхватив себя руками, чтобы как-то унять внезапно возникшую дрожь, отвернулась к окну. За зеркальным стеклом жила своей привычной жизнью тихая Stafford street. Рядом шумная, яркая, современная Piccadilly, а здесь, в этом патриархальном уголке старого Лондона, казалось, будто бы время уснуло лет сто назад, да так и не проснулось до сих пор. Изменяющаяся за окном картинка и правда была похожа на кадры из старого немого черно-белого кино. Бесшумно проезжали автомобили, шли по своим делам озабоченные хмурые лондонцы. Серо, скучно, уныло. Она медленно перевела взгляд на сидящего напротив мужчину. Знакомое до последней черточки, любимое и такое чужое сейчас лицо. Чуть приподнятая «удивленная» левая бровь, напряженная морщинка на переносице, тронутые еле заметной улыбкой губы. Андрей, машинально помешивал ложечкой сахар в кофе, и, казалось, совсем забыл о ее существовании. «Он вспоминает о ком-то. ОН ЛЮБИТ?!» Неприятно заломило виски. Пытаясь как-то справиться с болезненным ощущением, она стала потирать их круговыми движениями пальцев, при этом, напряженно щурясь, продолжала всматриваться в такие знакомые и такие далекие сейчас от нее глаза. «Но ведь он и раньше влюблялся, увлекался женщинами, и эти увлечения, не задевали твоего самолюбия, ну или ты делала вид, что не задевали», - постаралась она быть честной перед собой. – «Что же случилось сейчас? Почему мне так страшно? Почему, кажется, что это конец?... Нет!» - она гордо выпрямилась, усилием воли стараясь справиться с охватившей ее паникой. – «Не может быть! Он вернется. Ведь он всегда возвращается ко мне». Она любила его. Если бы кто мог понять, КАК она любила его. До боли. До ненависти. До изнеможения. Андрей всегда был для нее единственным мужчиной на свете. Чуть ли не с самого детства она мечтала только о нем. Сколько бессонных ночей она провела, сколько слез выплакала, пока обаятельный красавец и сердцеед Андрей Жданов, обратил, наконец, на нее внимание. И как тяжело ей было, отвергая его ухаживания прятать свои чувства и, держа дистанцию, играя роль недоступной роковой красавицы, из последних сил скрывать от Андрея сжигающую ее страсть. О! Она слишком хорошо его знала, и понимала, что, добившись желаемого, Андрей быстро остынет и бросит ее, как бросал не один раз и ни одну. Не подпуская его к себе, она пыталась доказать, внушить ему, что их отношения не очередная его интрижка, а глубокое взаимное чувство. Красивая, умная, разносторонне одаренная она шаг за шагом двигалась к поставленной цели – привязать к себе Андрея Жданова! Заставить Андрея Жданова поверить, что именно она - Кира Воропаева, его судьба, его женщина. И для этого все средства были хороши. Андрей любил и уважал своих родителей, прислушивался к их мнению. Она добилась того, что Маргарита в ней души не чаяла, даже скупой на чувства, недоверчивый к людям Павел, относился к ней по отечески тепло и радушно. Она сделала так, что все мужчины их круга завидовали Андрею, легко и без особых усилий влюбляя в себя и отвергая поклонников. Эгоистичный Жданов не терпел соперничества, и она, зная его потайные струны, умело дергала за них, разжигая в нем ревность и страсть. И только когда поняла, что добилась своего, и чувство Андрея разгорелось не на шутку - «сдалась». Боже, как они были счастливы. Это был самый счастливый год в ее жизни. Ее тайные мечты об их близости не предвосхитили даже сотой доли того, что она чувствовала, что переживала на самом деле, находясь в объятьях Андрея, принимая его жгучие ласки и отвечая ему. То, что происходило между ними, было так восхитительно, и так сказочно, что она совсем обезумела от любви и страсти. Все рухнуло в одночасье. Она хорошо помнила ТОТ день. День, когда Андрей изменил ей первый раз. «Да Кира, это твоя роковая ошибка. Ты должна была уйти, не простить измены, а ты испугалась. Испугалась, что потеряешь его, и сделала вид, что ни о чем не догадываешься, что ничего не случилось. А он это понял, и принял твою «капитуляцию». Именно с того момента ваши отношения постепенно стали превращаться в обыкновенный торг «ты мне – я тебе». - Она незаметно смахнула непрошеную слезу. Вспомнила, какой была их «семейная жизнь» последних три года. Андрей изменял ей постоянно и после каждой измены задаривал подарками, а она принимала эти подарки и «прощала» его. Продолжая терпеть его измены, отводила душу в скандалах, сценах ревности, в бесконечных разборках и ссорах. «Разве этого ты хотела, Кира? Разве о такой семейной жизни мечтала?» - Боль в висках все больше раздражала ее и мешала сосредоточиться. Да, их совместная жизнь далека от «идеальной», но до сих пор «похождения» Андрея не трогали главного – ее уверенности, что Жданов принадлежит ей и рано или поздно, но они поженятся. К тому же научившись безошибочно угадывать, по дьявольскому блеску глаз, по самодовольной улыбке, что Андрей «открывает новый охотничий сезон» она в зависимости от того, кто была его очередная «жертва», (слава богу, «доброжелателей», готовых назвать ей имя очередной пассии Андрея, всегда было предостаточно), решала, как поступить - сделать вид, что опять ни о чем не догадывается или, устроив Жданову грандиозный скандал, пресечь зарождающиеся отношения на корню. Но то, что происходило с ним сейчас, не было похоже ни на одну из его интрижек. Сейчас он не выглядел «охотником», «победителем». Скорее наоборот – он был «побежденным», и это ЕГО «взяли в плен». «Жданов покорился воле женщины? Не может этого быть!» – она с ужасом смотрела в его, казалось, утонувшие в нежности и любви глаза, и интуитивно понимала, что ее догадка верна. Он выглядел сейчас как прирученный и усмиренный лев, покорно лежащий у ног своей хозяйки. «Нет. Нет. Все не так страшно. Он мужчина…. Он просто привык…. Он же говорит, что любит меня, что…. И ты понимаешь, что это не так…», - Кира почувствовав приближение очередной истерики, попыталась отвлечься и не дать себе погрузиться в это опасное состояние. Вчера они с Андреем и Маргаритой заглянули на выставку цветов открытую в знаменитом универмаге Harrods. Конечно, этой выставке было далеко до грандиозного цветочного шоу в Chelsea, но Кира любила цветы, и ей захотелось полюбоваться на изысканные цветочные фантазии, отрешиться от унылого однообразия зимнего пейзажа и просто немного помечтать о лете. Увы, и из этой затеи ничего хорошего не получилось. Она, казалось, все время ощущала повисшее над ними и почти осязаемое напряжение, мешающее сосредоточиться на созерцании благоухающей красоты. Маргарита, что-то весело рассказывала, вцепившись в ее рукав, а она думала об Андрее, который с опушенной головой, заложив руки за спину, шел сзади, будучи, по всей видимости, довольным, что его не заставляют участвовать в беседе и не обращающий на окружающее великолепие никакого внимания. Вдруг она заметила, как он поднял голову, чуть ли не в первый раз посмотрел на витрину и, будто споткнувшись обо что-то, замер, с удивлением рассматривая стоящие перед ним цветочные композиции. На его лице появилась легкая улыбка, глаза заиграли, засветились внутренним огнем, а губы зашептали. Что? Имя? Признание в любви? Ей не дано это узнать. И все-таки она уличила минуту и вернулась к стенду, перед которым как зачарованный стоял Андрей. Она переводила взгляд с одной композиции на другую, пытаясь угадать, что привлекло его внимание. Ничего особенного. Все как везде. Пока не выхватила взглядом лаконичное название «Catherine». «Вот оно что», – поняла она. – «Ну конечно. ИМЯ «любимой секретарши» напомнило о любимой женщине». Кира быстро отошла от витрины, в последнее мгновение, удивившись, тому, что розы, которые носили такое громкое имя, так неожиданно подходили именно к Пушкаревой. Скромные, небольшие, неброские и какие-то беззащитные на фоне рядом стоящих титулованных ярких красавиц. Воспоминание о неприятном вчерашнем дне, перетекло на воспоминание об ужасном вчерашнем вечере. Она почувствовала, как дрожь сменяется жаром, и краска стыда от пережитого унижения проступает на ее лице. Андрей, сославшись опять на усталость и нервы, приготовился уснуть. Она же, твердо решив, что прошедших дней жениху для отдыха было достаточно, попыталась восстановить прерванные перед новым годом их пылкие отношения. Но, что и как бы она не делала, на Андрея это не производило никакого впечатления, он волновался, прятал глаза и оставался абсолютно равнодушным. «Может в этом причина? Он больше не может быть с женщиной?» - попыталась она объяснить причину происходящего. – «Это он с тобой не может быть, Кира», - подсказывал ей разум. А память услужливо преподносила уже новое воспоминание. «День рождения Пушкаревой - будь она проклята. Ведь все знает, мерзкая девчонка, уверена, не может не знать, и помогает Андрею. Змея». – Неконтролируемая вспышка ненависти к уродливой «секретарше» президента, дала выход накопившимся отрицательным эмоциям, на минуту облегчив ее страдания. Она хорошо запомнила этот день, вернее раннее утро следующего. Бесплодно пробегав тогда за Андреем в надежде открыть для себя имя соперницы и, угодив по милости Вики в милицию, она ждала его дома и дождалась. «Да. Именно тогда все и случилось. Ты поняла это сразу, как только увидела его. Ты что-то еще спрашивала, говорила, а уже все свершилось. Колесо судьбы повернулось, и Андрей Жданов перестал быть твоим мужчиной, оставаясь при этом еще твоим женихом. Надолго ли, Кира?» Монолог второй. «Ревность» Кира, поджав под себя ноги, привычно устроилась в кресле, и, придерживая бокал за тонкую ножку, стала пить из него маленькими глоточками терпкое красное вино, смешивая его сейчас с горькой обидой на Андрея. «Ну за что он со мной так? Ведь я люблю его, а он…». Сегодня в офисе она случайно услышала, как кто-то назвал ее «вечной невестой», и, скорее всего, именно эта «выстрелянная» ей в спину короткая фраза, стала поводом, для очередной вспышки ее раздражения и беспричинной ревности. «Зачем поехала на эту злосчастную выставку, да еще Вику с собой потащила? Чего добилась? Что узнала?» Андрей как всегда не оставил камня на камне от ее умозаключений, разрушив все ее «шпионские планы» и без труда ответив на «коварные вопросы». «Он с Катей, у них дела и крыть ей больше нечем. Только в очередной раз выставилась перед всеми круглой идиоткой и больше ничего». Почувствовав себя несправедливо обиженной, и при этом… до удивления глупой, она отпила большой глоток вина, как-то неудачно проглотила его, закашлялась и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь справиться с неприятными ощущениями в горле и досадными мыслями в голове. Пережив очередной приступ застарелой хронической «болезни», она сидела и покорно ждала возвращения Андрея. Все ее «приступы ревности», протекали по одному, давно известному сценарию. Бешенная, доводившая ее до исступления, до помрачнения рассудка ярость, как всегда сменилась тихой, одурманивающе-успокаивающей жалостью к себе и обвинениями в адрес других. «Да, да … я знаю, это Пушкарева во всем виновата. Это вместе с ее появлением в компании, Андрей стал отдаляться от меня». Кира спустила ноги с кресла и, баюкая в ладонях бокал, постаралась «трезво» взглянуть на вещи. Конечно, ее проблемы с Андреем начались задолго, до появления Пушкаревой. Просто в последнее время именно Пушкарева стала для Андрея чем-то вроде задушевной подружки. Ему всегда была нужна «дружеская жилетка», человек, которому бы он мог пожаловаться, поплакаться на свою судьбу, который выслушал его, посочувствовал, поддержал в трудную минуту. Ромка был хорошим другом, но на такую «роль» не годился, и эта «роль» раньше принадлежала ей, Кире. Именно к ней Андрей бежал со всеми проблемами и сомнениями. С ней делился своими грандиозными планами. Так было всегда. Всегда. До того момента пока не появилась в их компании нелепое существо, странная и непонятная Катерина Пушкарева. «Почему все изменилось? Почему стало так сложно?» – она пыталась и никак не могла понять, что происходит с Андреем, в чем, вернее в ком, причина его охлаждения? Самое ужасное, что сейчас у нее не было никаких явных поводов для ревности. Андрей вел себя безукоризненно и никого, кроме Пушкаревой, с ним рядом не было. Уж ей бы всё доложили, будьте уверены. «Кто же эта никому неведомая, опасная соперница? Изотова? Ну, эта сумасшедшая не в счет». Кира с самого начала не воспринимала Изотову всерьез и изводила Андрея, требованиями ее уволить скорее так, для поддержания тонуса. «Волочкова? Полный бред!». Она отставила бокал с вином в сторону и прижала ладони к щекам. «До сих пор стыдно как вспомню, что творила, и как вела себя с этой примой». Кира резко встала, сунула ноги в тапочки и принялась ходить по квартире, предусмотрительно опять наполнив и захватив с собой бокал с вином. «Нет, мои подозрения - это не болезненные видения параноика», - уверяла она саму себя. – «Я чувствую, что у него кто-то есть и эта кто-то не пустая модель, и не вожделенная недоступная красавица. Эта женщина проникла в самое сердце Андрея. Он покорен ею, завоеван, «поставлен на колени». Кира помотала головой, отгоняя невыносимые видения. «И все-таки ты сошла с ума, Кира. У тебя нет ни единого повода для недоверия. Он сам говорит тебе постоянно, что у него никого нет, и ты должна верить ему. Иначе тебе придется согласиться с Викой и признать, что у Андрея роман с Пушкаревой». Эта мысль развеселила ее и немного успокоила. Кира подошла к окну и, вглядываясь в темные силуэты ночного города, глоток за глотком опустошала бокал. «Только вот почему мне все время кажется, что он что-то скрывает, что должно произойти что-то непоправимое и мой мир рухнет? Ей вспомнился день, когда она, в который раз гоняясь за призраками, устроила Андрею скандал, опять ничего не смогла доказать, а потом нашла на его столе письмо со стихотворением Лохвицкой. Прочитав его тогда до конца в мастерской у Милко, она была потрясена последней строчкой, «…И весь ты - мой, весь без остатка, Доколе дышишь и живешь». и поверила в это утверждение, поверила, бесспорно, как приговору Верховного Суда, как пророчеству Немезиды. Кричала, топала ногами, обещала отыскать и уничтожить соперницу, и отчетливо понимала, что это ее уничтожают, «стирают ластиком» из жизни Андрея. Вот исчезли черты лица, вот растаяли контуры тела и только ее тень, еле заметная тень, еще видна…. «Ну и пусть «вечная невеста», но невеста ведь, значит, когда-нибудь стану женой. Андрей сам сказал, что хочет жениться на мне. А она, она так и останется любовницей, недостойной ни моего внимания, ни моей ревности», - попыталась она удержаться за это слабое утешение. Сколько за последние годы было у нее этих приступов ревности. Уже и не вспомнить. По поводу и без повода. С громкими публичными скандалами и «тихими» разборками дома. Эти сцены, чаще всего хорошо ею поставленные, давно отрепетированные, всегда заканчивались одним - их бурным «примирением» в постели. Воспоминания о том, как это было, прокатилось мучительной волной желания по позвоночнику и отозвалось тянущей болью внизу живота. «Ммм…. Это невыносимо, так сильно зависеть от человека, постоянно желать его и чувствовать, что он все дальше и дальше отдаляется от тебя». Она резко отвернулась от окна и, пытаясь справиться с волнением, нервно заходила по комнате. «А разве его явное пренебрежение тобой как женщиной, его нежелание близости, не является доказательством его измены?» - Опять липкой волной накатил панический страх. – «Что же делать? Что делать? Как сохранить Андрея? Как сохранить нашу любовь?» Озираясь по сторонам, словно пытаясь отыскать утерянный секрет счастья, она наткнулась взглядом на фотографию, стоящую на окне. «Нашу любовь? О чем ты Кира? Опомнись. Вашей любви давно нет. Есть только твоя, горькая, растерзанная, истекающая кровью и доводящая тебя до сумасшествия – твоя любовь к Андрею Жданову». Почувствовав слабость, она опять опустилась в опостылевшее кресло. Как часто она просиживала в нем, в этом кресле, коротая одинокие вечера, а иногда и ночи. Вечная невеста - вечно ожидающая своего непутевого жениха. Если бы кто-нибудь увидел ее сейчас – застывшую, с безвольно упавшими вдоль тела руками, с потухшими, жалкими, как у побитой собаки глазами. «Мама, мамочка, где ты? Почему тебя нет рядом? Как я устала быть сильной, мама. Я так хочу прижаться к тебе и выплакать у тебя на плече всю свою боль. Но тебя нет, и никогда больше не будет. Я одна, мама. Совсем одна». Из глаз потекли слезы. Тело сотряслось от беззвучных рыданий. Она закрыла лицо руками и склонилась к коленям. И опять потекли рекой воспоминания-обиды, теперь из далекого детства. Она с родителями на даче, где их семья традиционно проводит лето, с нетерпением ожидает приезда Ждановых, дача которых находится рядом. В тот год в Подмосковье с родителями поехала только она одна. Кристина давно уже жила самостоятельной жизнью и на даче появлялась крайне редко. Саша только что поступил учиться в Гарвардский университет, находился в Штатах и, кажется, не собирался возвращаться. Андрей был моложе Сашки на год, он перешел в выпускной класс и это были его последние школьные каникулы. Как она ждала его, как радовалась, что будет видеть его каждый день, ходить с ним на речку ловить рыбу или просто купаться и загорать, бодро шагать по лесу, совершая вместе с родителями короткие двух, трехдневные походы. Сидеть вечерами у костра и слушать, как Павел Олегович замечательно играет на гитаре, петь хором походные песни и смотреть на него, на Андрея, касаться, будто невзначай, его руки…. Два месяца счастья, целых два месяца…. Наконец она услышала звук подъезжающей машины, и веселые голоса родителей сообщили ей о скором свидании с Андреем. Несколько раз, глубоко вздохнув, пытаясь унять взбунтовавшееся сердце и стараясь справиться с дрожью в коленках, она вышла на крыльцо, чтобы отрепетировано поздороваться со Ждановыми-старшими и небрежно крикнут: - «Привет, Андрей!» В следующее мгновение Кира почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног и, чтобы не упасть судорожно ухватилась за перила. Ее родители и Ждановы-старшие суетились около машины, разбирая вещи, а Андрея не было. - Что? Отказался наотрез? Уехал отдыхать с девушкой? – услышала она вопрос отца, адресованный Павлу Олеговичу. - Представь себе, - ответил ему Жданов и мужчины дружно засмеялись. Она не помнила, как оказалась на берегу речки, на том самом месте, где они с Андреем часами просиживали, он, наблюдая за поплавком, а она, делая вид, что тоже увлечена рыбалкой, украдкой любуясь им. Она проплакала тогда до ночи, не замечая ни злых подмосковных комаров, ни промозглой сырости, ни сгущающихся сумерек. И опомнилась только когда почувствовала на своих плечах теплую шаль и ласковые мамины руки. «Мамочка, родная, ты тогда все поняла. Ты ни о чем не спрашивала и ничего не говорила, только гладила меня по голове и крепко прижимала к себе». Вволю наплакавшись, Кира, наконец, успокоилась, взяла в руки фотографию и обратилась к изображенному на ней улыбающемуся Андрею. «Завтра мы улетаем с тобой в Прагу. Помнишь, как мы были счастливы там? Как вечерами бродили, обнявшись по ее старым улочкам? Как целовались на Карловом мосту и как неистовствали в спальне, превращая ее ночи напролет, то в поле битвы, то в арену состязаний, а то в океан удовольствий. Это мой последний шанс сохранить тебя. Или ты влюбишься в меня вновь, или…». Услышав звук открывающейся двери, она резко встала и отошла к окну, попутно стараясь уничтожить следы своей слабости. «Никто и никогда не увидит ее беспомощной. Никто и никогда не будет иметь права пожалеть ее. Никто. Даже Андрей». - Кира, это я и я вернулся, - услышала она жизнерадостный голос жениха. – Ты где, Кира? – Я здесь в спальне – ответила, чуть резким, с еще неисчезнувшими нотками пережитых слез, голосом. Монолог третий. «Отчаяние» Проснувшись среди ночи, Кира не открывая глаз, привычно протянула руку и дотронулась до второй половины кровати. Ощутив под пальцами лишь прохладу давно остывших шелковых простыней, испуганно встрепенулась, потом, поддавшись какому-то недоброму предчувствию, не включая света, встала, и, стараясь не производить лишнего шума, оправилась на поиски потерявшегося жениха. Она нашла Андрея на кухне, где он сидел в темноте у стола и, кажется, опять что-то пил. «Виски», - подумала, раздосадовано, продолжая еще сердиться на него за только что пережитый испуг. Андрей, занятый своими мыслями и содержимым стакана, не замечал ее. Она же, оставаясь в темном коридоре, отчетливо видела его силуэт на фоне освещенного уличными фонарями окна. Он был раздет, сидел в одних плавках на высоком барном стуле, обхватив себя руками за плечи, и, как ей показалось, сосредоточенно рассматривал стоявший перед ним стакан. «Замерз, наверное», - почувствовала она укол запоздалого раскаяния. Она любила прохладу, и всегда поддерживала в квартире температурный режим несколько ниже общепринятого, а Андрей мерз, но никогда не жаловался, и она не придавала этому значения. Сейчас ей почему-то стало его жалко. Захотелось подойти, обнять, взять за руку и отвести обратно в спальню, а потом уложить как маленького ребенка в постель, закутав в теплое одеяло и, устроившись рядом, за его спиной, прижаться к нему крепко-крепко и шептать нежные слова, целовать легонечко в колючую щеку около уха и ждать, когда он, убаюканный, успокоиться и заснет. Кира, погруженная в свои мечтания, не сразу поняла, что произошло. Андрей вдруг резко оттолкнул стакан, уронил голову на руки, плечи его вздрогнули, и в ту же секунду она услышала сдавленные глухие звуки… «Андрей! Ее Андрей – плакал?!» В первое мгновение, подчиняясь безотчетному чувству, она хотела броситься к нему, чтобы успокоить, разделить вместе с ним его боль, но разум «закричал» и остановил безудержный порыв. «Стой! Ты с ума сошла? Если он увидит тебя сейчас, то никогда не простит ни тебя, ни себя…. Уходи отсюда немедленно!». Она потихоньку, стараясь остаться незамеченной, на непослушных трясущихся ногах отодвинулась от стены и, не отрывая взгляда от Андрея, пятясь, стала уходить. Звуков сдерживаемых рыданий уже слышно не было, но сама поза Андрея, опущенные плечи, низко склоненная голова и безвольно брошенные на стол руки, все, что она видела сейчас, не оставляло сомнений - Андрей страдает и причина этого страдания – женщина. Она вернулась в спальню, легла под одеяло, подтянув к животу колени и обхватив руками подушку. Морозной дрожью по телу пробежала и застыла где-то в груди уже привычная тоскливая боль. «Если бы ты знала, неведомая женщина, как мне больно и обидно сейчас за себя, за свою разбитую жизнь, а еще больнее за него, за Андрея. Как же я ненавижу тебя. Что ты сделала с ним? Ты - неведомая безжалостная, жестокая тварь. Ты не в состоянии понять его. Он же не страдал никогда, он не умеет страдать и как обиженный несчастный ребенок не может понять за что, почему с ним так жестоко поступают. Бедный, бедный мой Андрюша, только я понимаю тебя, только я жалею, но именно моя жалость и моя любовь тебе не нужны и ты отдаляешься от меня все дальше и дальше». Последнее время, Андрей, ссылаясь на занятость и усталость, приезжал к ней совсем редко и еще реже оставался ночевать. Они договорились поехать вместе посмотреть новую квартиру и она, воодушевленная его согласием, в приподнятом настроении, полдня пробегала по магазинам, а оставшуюся половину потратила на звонки, решая вопросы по организации свадебного торжества. Вечером она ждала Андрея у себя. Он приехал. Злой, раздосадованный и почти не скрывающий своего плохого настроения и безразличия к ней и ее заботам. «Зачем тогда все эти приготовления к свадьбе? Зачем эта суета с новой квартирой? Зачем?» - пыталась она найти ответы на, казалось, неразрешимые вопросы, а в глубине сознания недоуменно задавала себе еще один. – «Неужели на свете есть женщина способная отвергнуть любовь Андрея Жданова?» Она видела, сквозь приопущенные веки, как он вернулся, как стоял у окна, а потом подошел к кровати и долго внимательно смотрел на нее. Выдержать этот взгляд и не выдать себя, было особенно трудно. Сколько раз уже она вот так делала вид, что спит, понимая, что он не хочет близости с ней и, притворяясь спящей, она «спасает» себя от унижения и позволяет ему расслабиться, не волноваться и спокойно заснуть. Но как же горько было это осознавать, и как сегодня это было почти невыносимо. Рвалась наружу безумной тоской, проливалась невидимыми слезами обида, душевная боль рвала на куски измученное одиночеством тело. Но нельзя, нельзя показать вида, что она не спит, что страдает, как и он. Она понимала - это только оттолкнет его. Понимала, что сейчас любое вольное или невольное давление с ее стороны обрушит их и так почти невесомые отношения. Андрей просто не выдержит и уйдет. «О чем ты думаешь, Андрей? Может о несбыточности, о невозможности твоей любви? Или о нашей долгой и мучительной для нас обоих связи? Может быть, ты смирился и у нас все опять будет как прежде? Я очень многое поняла, Андрей, и я знаю, что мне делать», – загорелась она призрачной надеждой. – «Я больше не буду мучить тебя. Я буду терпеливой и ласковой. Создам тебе такие условия жизни, что ты навсегда забудешь свою неправильную любовь». Андрей лег в постель и быстро заснул. А она уснуть не могла и, прислушиваясь к его ровному дыханию, смотрела в темноту и перебирала в памяти самые счастливые мгновения своей жизни. Почему-то ей вспомнился забавный эпизод из юности. Андрей в их компании «золотых» мальчиков и девочек славился умением пить, вернее умением не пьянеть, сколько бы ни пришлось выпить. И вот ребята, в их числе и Малиновский, решили выяснить, наконец, сколько же Жданову нужно выпить, чтобы опьянеть и как он будет себя в этом пьяном состоянии вести. Эксперимент закончился, мягко говоря, неожиданно и навсегда вошел в золотой фонд их общих воспоминаний. Андрей, усердно потчеваемый друзьями, в какой-то момент, выпив очередную порцию горячительного напитка, упал в буквальном смысле этого слова и уснул мертвецким сном. Веселье молодой компании, выяснившей наконец-то «дозу» Андрея и его реакцию на избыток алкоголя в крови, очень скоро сменилось всеобщим унынием, когда стало понятно, что пьяный Жданов просыпаться не собирается и кантовать его, здоровенного и тяжеленного до машины, и из нее потом до его квартиры, придется, за неимением других желающих, им самим. Андрей долго еще потом притворно сокрушался и «ласково» интересовался у Малиновского, не надорвался ли тот, проводя этот, очень научный и очень опасный эксперимент. Счастливое было время… Она пролежала без сна до рассвета, то, оживляя в памяти их беззаботное, счастливое прошлое, то, возвращаясь в свое мучительное, безрадостное настоящее. В комнате было уже совсем светло, когда Андрей, до этого спящий почти бесшумно, вдруг резко повернулся и одеяло, не удержавшись на нем, соскользнуло на пол. Кира хотела вернуть его на место, но, задержалась взглядом на обнаженной спине Андрея и уже не смогла отвести от нее глаз. Ровная ложбинка с бугорками позвонков, рельефные мышцы, гладкая смуглая кожа. Сколько раз она касалась этих широких плеч, обнимала это тело, чувствовала, как оно реагирует на ее прикосновения. Ощутив зарождающееся в ней сладостное томление, она вспомнила, как вздрагивал Андрей, когда ее руки вдоволь нагулявшись по его спине, дерзко опускались вниз и, прижимаясь к интимному месту, помогали освободиться от последней детали одежды, разделяющей их возбужденные тела. Неужели она никогда больше не сможет коснуться его, никогда не ощутит напряжение его сильных рук и ног, не почувствует страстный огонь разгорающийся под его кожей? «Любимый, единственный мой, как же я соскучилась по тебе. По твоим сильным и ласковым рукам, по жадным и нетерпеливым губам, по прожигающим насквозь взглядам и смешанным со страстными признаниями хриплым стонам …. Я не могу без тебя, Андрей!» - шептали ее измученные жаждой иссохшие без его любви губы. – «Я погибаю без тебя!» - беззвучно «кричали» ее устремленные на него, полыхающие страстью глаза. Неосознанно ее рука коснулась спины Андрея и легко, почти невесомо погладила его от плеча до границы отделяемой плавками. Он вздрогнул, пошевелился и стал тихо говорить какие-то слова, из которых она, ...
Ответов - 3
Cплин: ... испуганная его реакцией на свое прикосновение, поняла только: - «… Не могу без тебя жить…». Услышав это сделанное ни ей признание, она резко, уже не заботясь о покое Андрея села. Слепая жгучая безудержная ревность обдала ее жаркой волной. «Ах, ты не можешь без НЕЕ жить!» - задохнулась она от ненависти. В то же мгновение в ее руке блеснул узкий длинный кинжал – стилет. Изящная женская рука, усиленная многократно, клокочущей в груди ее владелицы, бешеной яростью, сжимала смертельное оружие, выкованное когда-то мастером-кузнецом в далеком дагестанском селении Кубачи, а глаза уже видели ту точку на его шее, куда это восточное орудие возмездия вонзиться, и уничтожит, наконец, источник ее мучений и страданий. Расширенные немигающие глаза неотрывно следили за пульсирующей наполненной горячей кровью артерией. Занесенная для удара рука, судорожно напряглась для последнего движения,… но в этот момент Андрей повернулся и до боли знакомым жестом потерся щекой о подушку, устраиваясь на ней поудобнее…. То ли этот знакомый с детства жест, то ли вид его по-мальчишески взъерошенного затылка, вдруг «отрезвили» Киру и она, с недоумением рассматривая свою сжатую в кулак и занесенную над ним для удара руку, вдруг почувствовала, как ее одновременно бросило и в жар и в холод. «Что со мной, откуда это безумное видение?» - ужаснулась она своему желанию. – «Ведь я готова была его убить!» Ей стало до головокружения страшно, и она, обливаясь холодным потом и содрогаясь от внутреннего жара, рухнула без сил на подушку. Видение было таким явным, таким осязаемым…. И этот кинжал, который они действительно как-то купили Андрею. Она про эту покупку давно забыла, да и находился кинжал не у нее, а у Андрея дома. А тут вдруг увидела его так отчетливо…. Даже узор на рукоятке вспомнила…. «Как же я могла, как я могла пожелать ему смерти… и сама, сама! Как я могла захотеть убить его?». - Она молитвенно прижала руки к дрожащему от ужаса сердцу. - «Господи, помоги мне», - обратилась она к Небесному Отцу. – «Дай мне силы пережить все это. Дай силы не сойти с ума, не поддастся ненависти и мести, дай силы смириться и простить». Монолог четвертый. «Инструкция» «Нет! Не хочу ни о чем думать…», - Кира, пытаясь отогнать гнетущие мысли, зажала уши ладонями, как будто таким образом можно было не слышать саму себя. «Я не буду ни о чем думать. Я не буду ни о чем думать. Я не буду ни о чем…», - повторяла она как заклинание. Сидела, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, на диване в своем кабинете и уговаривала себя не думать, просто ни о чем не думать. «У меня нет больше сил. Ну, может так быть, что у человека больше… нет… сил… думать!» Ее собственная голова казалась ей неподъемно-огромной, руки и ноги одеревеневшими и бесчувственными. Но если ноги, вдоволь набегавшись за невозвратным прошлым, наконец, остановились, а измученные страданием руки - обреченно опустились, если все ее тело, вдруг почувствовав себя больным и бесконечно уставшим – сдалось, то возбужденный температурящий разум сдаваться не собирался и беспрестанно ее, отчаянно пытавшуюся сейчас найти маленький островок, если не надежды, то хотя бы покоя в окружающем со всех сторон океане несчастья, изводил пытками воспоминаний и никому уже ненужных запоздалых размышлений. Почувствовав, наконец, бесконтрольную свободу, он - разум, с упоением самоубийцы выпивающего склянку с ядом, с разбега окунулся в события, пережитые за последние два дня. «Только не это! Об этом я точно не смогу сейчас думать!» - Кира вскочила и, преодолев небольшое расстояние, оказалась у огромного во всю стену окна. Она сосредоточенно вглядывалась в бескрайнюю зимнюю ночь, словно черными метущимися крыльями укрывающую со всех сторон город. То, что происходило сейчас там, в темноте ночи, было под стать ее настроению. Метель, разбушевавшаяся не на шутку, резкие порывы неистового ветра с кружащимися в бешеном танце тоннами колючих льдинок, как будто проверяли на крепость современное высотное здание, оконные стёкла, которого, чуть вздрагивали и еле слышно звучали, принимая на себя удары стихии. С высоты 23 этажа, вращение миллиардов снежинок, сумасшедшее перемешивание в воздухе масс снега, выглядело завораживающе и пугающе. Ей вдруг показалось, что еще секунда и взбунтовавшаяся стихия, сокрушительно ударит и взорвет эту многоэтажную махину из стекла и бетона. Обрушаться миллиардами осколков стёкла, содрогнуться стены, покачнется пол и как невесомый карточный домик начнет корежиться и ломаться все, что мгновение назад казалось таким прочным и незыблемым и она сама, как хрупкая фарфоровая кукла, распадется, рассыплется, разорвется на куски, на осколки. Казалось на этот раз разум, испуганный слишком мучительными, слишком острыми ощущениями, вынужденно сдался. Видение исчезло также неожиданно, как и возникло, оставив после себя апатию с нежеланием ничего. И все-таки в ее сейчас почти ушедшем в сумрак сознании, явственно, как светящаяся яркая точка, проступала, будоражила и не давала покоя, одна единственная мысль. - Когда? – шепнули ее «сломанные» болью губы. «Ты хочешь вспомнить, когда все случилось? Когда ты перестала понимать, что происходит с Андреем?» Голова гудела, мысли постоянно тонули в сумраке отчаяния, но Кира, уже осознав бесплодность своих попыток ни о чем не думать, постаралась теперь сосредоточиться и разобраться во всем случившемся до конца. «Когда в Зималетто появилась ОНА? Нет, раньше. Это произошло раньше! И в этом никто другой кроме тебя не виноват» - не щадила она свое самолюбие. – «Вспоминай, Кира! Вспоминай. Андрей стал исполняющим обязанности президента. Он счастлив, взволнован, он пришел к тебе поделиться своими планами, а у тебе на уме одно – его очередная «любовь», как же ее там…, уж, и не вспомню. Андрей пытается что-то тебе рассказать…. А ты опять за свое: - «Что у тебя с этой Светочкой», ах да, вспомнила, как ее звали», - Кира горько усмехнулась. Как же так, она всегда считала, что лучше всех знает и понимает Андрея и вдруг, в самый трудный период его жизни, перестала его понимать. Почему так случилось? Почему она махнув рукой на его заботы, его работу, его жизнь, сосредоточилась только на себе, на своих желаниях и проблемах? «Что произошло? Почему все изменилось? Почему ТЫ изменилась?» - и она вдруг ясно поняла – почему. Страх. Всему виной был страх. Именно тогда, после его официального предложения руки и сердца, когда вдруг стала такой близко-доступной, такой реально-ощутимой ее мечта стать Ждановой, она испугалась. Испугалась, что, что-то случиться и Андрея у нее отберут, что она потеряет его. Запоздалое понимание собственной глупости и невозможности ничего изменить, волной слабости прокатилось по телу и заставило ее вернуться и вновь лечь на диван, подтянув к груди колени и отвернувшись к стене. Четыре года ожидания, надежд. Четыре года, из которых только один был по-настоящему счастливым, а остальные три - в сущности, мучительно долгим расставанием. Кира безнадежно признавалась себе в том, что уже давно поняла. Если бы не гибель ее родителей, Андрей ушел бы от нее еще два года назад, и ничего, ни ее любовь, ни интересы семьи и бизнеса не остановили бы его. Только пошатнувшееся здоровье Павла Олеговича и сочувствие к ней, осиротевшей, потерявшей опору в жизни, примирило его с мыслью об их совместном будущем. «Твоя заветная, казавшаяся такой несбыточной, мечта – выйти замуж за Жданова, вдруг стала возможной, и ты совсем потеряла голову, Кира». Не легко ей было сейчас понимать и признавать, что она, как безумно уставший, из последних сил бегущий к финишу, стайер, почувствовав приближение этого самого финиша, забыла обо всем на свете, кроме этой долгожданной заветной черты… «СВАДЬБА! Вот альфа и омега твоего существования все это время. Отсюда и ревность и истерики и желание контролировать с утра до вечера и игры в шпионов…», - она выпрямила ноги и повернулась на спину, уставившись невидящим взглядом в потолок. «Какой же ты была дурой, Кира» - жаркая волна понимания собственной глупости, ошпарила своей очевидностью будто кипятком. «Ведь ты все чувствовала, все понимала. Догадывалась, что далеко не такими незначительными, как старался тебя уверить Андрей, были убытки, понесенные фирмой после провала его первой самостоятельной коллекции, и то, что не все гладко в истории с поставщиками, тоже догадывалась. И если бы дала себе время подумать проанализировать, да что там просто откровенно поговорить с Андреем, может сейчас не было бы все так горько, ужасно и безысходно. Ты сама, сама оттолкнула его от себя и потеряла то, что так долго было единственным, что связывало вас – его дружбу, его доверие…. И вот результат…», - она закрыла усталые глаза и, потирая рукой воспаленный лоб, попыталась справиться с все возрастающим возбуждением. «А ОНА», - Кира даже в мыслях не могла произнести ее имя. – «А она понимала, она была рядом, она помогала, спасала…» Перед глазами встал образ девушки несущейся по полю с портфелем в руках и криками «Андрей Палыч». «Ведь ты тогда впервые приревновала к ней Андрея», – Кира раздраженно помотала головой. – «Ревность – вот все, на что ты была способна. А ты должна была не ревновать, а понимать, что для Андрея важно, а что нет и помогать ему. А ты предпочла разыгрывать из себя обиженную безмозглую барышню. Сама каждым словом, каждым жестом постоянно доказывала ему, что Андрей Жданов – президент, тебе не нужен, что нужен тебе только Андрей Жданов – верный муж и пылкий любовник, и удивлялась потом, почему это он отдаляется от тебя? Он остро нуждался, ему как воздух был необходим друг и соратник,… и он нашел такого друга…». Кира, вдруг почувствовала, как с ее глаз будто спадает пелена и в сознании сами собой, как кусочки мозаики складываются, все известные ей факты. «Господи, Кира! Как ты могла быть такой слепой? Воистину, если Господь хочет наказать человека, он лишает его разума. Ведь все у тебя на глазах случилось. Ты вспомни, как Андрей защищал ее, оберегал, опекал. Как восхищался ею как специалистом, как ласково улыбался…. Нет! Не могу больше», - она опять вскочила и лихорадочно забегала по кабинету. – «Дура, высокомерная гусыня, ты даже представить себе не могла, что Андрей может полюбить такую…, а он полюбил. И КАК полюбил! Помнишь, как звал ее во сне. «Кошмарный сон про приставов». Помнишь, как страдал. А на этом проклятом Совете, как он защищал ее. Ее, предавшую, уничтожившую его – ЗАЩИЩАЛ!» – Кира до боли сжала зубами кисть руки. Из крепко-накрепко зажмуренных глаз покатились слезы. Перед ее мысленным взором вставал Андрей, отчаянно пытающийся задержать измученную девушку с побелевшим лицом, Андрей, усмехнувшийся в ответ на ее пощечину, Андрей, признающийся ей в любви к другой женщине: - «Нет, это ты еще ничего не поняла, я действительно ее люблю». «Инструкция», - вспомнила она три измятых, истерзанных листочка бумаги. – «Да ничего она не значит эта инструкция. Это же бред Малиновского, а что Роман знает об Андрее, что он может знать об Андрее? Это я знаю…. Теперь я знаю все». Час назад, рухнула ее последняя надежда. Она пришла в президентский кабинет, для того, чтобы попытаться в последний раз повлиять на Андрея: - Что ты будешь делать со своей жизнью? - Не знаю. - А если она вообще не появиться или появиться, но не захочет с тобой встречаться? - Кира, прости, но я не хочу и не могу с тобой говорить на эту тему. … - Почему ты выбрал именно эту женщину? … Что ты нашел какую-то необыкновенную личность? А что необыкновенного в той женщине, которая спит со своим богатым, красивым, почти женатым начальником? - Кира, я не собираюсь обсуждать с тобой ни Катю, ни мое отношение к ней. Это мое личное дело, понимаешь? … - Она лишила тебя всего, а ты, ты продолжаешь ее идеализировать. - Ты знаешь, почему она так поступила, потому, что я очень сильно ее обидел. «Жалкая, никчемная попытка вернуть то, что потеряно не сегодня и ни несколько месяцев назад. Потеряно тогда, когда, забыв о гордости, ты простила ему, то, что другие не прощают. Какой же смысл был задавать вопрос: - «Что во мне не так?». Все и давно НЕ ТАК». Она медленно шла по коридору опустевшего офиса. Привыкший к постоянному гомону десятков голосов, бесконечному топоту ног, ее второй дом казался сейчас таинственным и печальным. Проходя мимо приемной, поймала себя на привычной мысли - «Где сейчас находится Андрей?» В первое мгновение, услышав жуткий грохот, раздавшийся из президентского кабинета, она замерла как вкопанная, но в туже секунду, уронив на пол, все, что было в руках, бросилась к Андрею. Кира открыла дверь, в тот самый момент, когда Андрей кинулся к окну и с отчаянной неистовой силой закричал. - КАТЯ!!!» Она поспешила закрыть дверь, успев краем глаза увидеть разгромленный кабинет, но она уже не могла увидеть как Андрей, в точности повторяя ее движения, медленно сползает по окну, как и она по стеклу двери, на пол и так же как она, обхватив себя руками, уткнувшись головой в колени, баюкает свою боль…. И уж совсем не могла увидеть Кира как далеко-далеко от Москвы, на борту прогулочной яхты, падала на колени Катерина, шепча отчаянно: - Ему плохо, ему очень плохо….
Cплин: Монолог пятый. «Надежда умирает последней» «Уснул. Так и не разделся». - Кира, повернув голову, коснулась взглядом лежащего рядом Андрея. Он, в брюках и полурасстегнутой белой рубашке, спал в ее постели, заложив одну руку за голову, а другую безвольно уронив вдоль тела. «Нужно встать, укрыть его, выключить свет», – уговаривала она себя, между тем, продолжая всматриваться в обращенное к ней его лицо. Даже во сне оно выглядел напряженным и измученным. Высокий лоб прорезали скорбные морщины, уголки губ были обиженно опущены. «Родной мой», - она придвинулась к нему совсем близко, почти коснувшись головой его согнутой руки. – «Как же мне помочь тебе? Как разгладить эти морщины, стереть черные круги под глазами, вернуть твоим губам пленительную улыбку? Как? Или мне это уже не под силу? Ты ведь хочешь начать наши отношения сначала? Да. Ты хочешь…. Только ничего у тебя не получается, Андрей…. Ничего у нас с тобой не получается». Кира встала, накрыла Андрея пледом и, притушив до минимума ночной свет, отправилась на кухню. «Шесть месяцев, только шесть месяцев. Мне нужно пережить всего… шесть… месяцев…. Но как?! Ведь это невыносимо, видеть ее каждый день, работать с ней и чувствовать, знать наверняка, что Андрей ее любит, что стоит ей только захотеть и…». Когда сегодня он сказал: - «Мне кажется, мы могли бы попробовать снова», когда поцеловал и обнял ее, она, боясь поверить, с робкой надеждой всматривалась в его глаза и пыталась увидеть в них хотя бы искру тепла. Но, нет, его глаза оставались холодными, и в них ничего не было, кроме боли и сожаления. «А как он смотрел на Катю!» - Кира вспомнила прошедший тяжелый, очень тяжелый для нее день. День возвращения в Зималетто Екатерины Пушкаревой. Вспомнила, как растерялась, увидев в первый раз Катю, похорошевшую, изменившуюся до неузнаваемости, и будто обретшую вместе с новым обликом и гордую осанку, и независимый уверенный вид. Хотя независимость и гордость, надо признать, всегда были присущи этой странной девочке. Кира непроизвольно поморщилась, вспомнив как когда-то, в ответ на ее завуалированное предложение пошпионить для нее «по-дружески» за Андреем, Пушкарева поставила ее на место: - «А дружбу я, Кира Юрьевна, по-другому понимаю». Она заметила, сегодня все в Зималетто были поражены и удивлены, произошедшим с Пушкаревой изменениям, только с одной лишь разницей – кто-то радовался этому, а кто-то задыхался от ненависти и злости. «А Андрей, тот просто голову потерял. Он так на нее смотрел! Столько чувств - удивление, восхищение, гордость, нежность – все было в этом взгляде! Все! И ЛЮБОВЬ…. А на меня…, а мне…». – Кира тяжело вздохнула и привычным жестом убрала со лба волосы. – «Даже когда я сказала, что увольняюсь, он смотрел не на меня, а на нее, смотрел с тревогой, с волнением…. Как же, его ненаглядную обидели…. А на меня даже не взглянул…. А какими счастливыми были у него глаза, когда она согласилась стать президентом! Боже, я не выдержу этого всего», – сорвалась она со стула и заметалась по полутемной кухне. «Но, она же сказала, что справилась со своим чувством. Она мне обещала…». – Кира резко остановилась, пытаясь сосредоточиться на ускользавшей мысли. – «Пушкарева мне обещала, что у нее с Андреем никогда ничего больше не будет». – Она опять присела на стул, машинально вцепившись зубами в большой палец на правой руке. «А если она меня обманула? Если она все еще любит Андрея? Подожди, Кира. Даже если она любит - она не верит ему, это точно. ОНА ЕМУ НЕ ВЕРИТ! А значит…. Значит нужно сделать так, чтобы она никогда не узнала об истинных чувствах Андрея. Никогда и ни от кого не узнала, что Андрей ее действительно любит. Тогда у меня будет шанс…». – Она лихорадочно осматривалась по сторонам, словно пытаясь в таинственных ночных тенях, спрятавшихся в углах разглядеть свое призрачное будущее…. «Какой шанс, Кира?» - вдруг услышала она тревожный суровый голос. – «Получить в свое полное распоряжение бесчувственное тело Андрея Жданова? Опомнись. Ведь он и жив только потому, что надеется ее вернуть…. Нет!» - испуганно остановила она саму себя. – «Это бред. Ты бредишь, Кира. Откуда такие мысли? Андрей никогда так серьезно не относился к женщинам…. Раньше не относился», – напомнил ей невидимый собеседник и тотчас в памяти всплыли незабываемые строчки: «Ты перевернула мою жизнь. Если бы не ты, я никогда не узнал, что способен любить так сильно. Тебя любить, Катя. Только тебя». «Без Кати его не будет!» - опять заговорил кто-то внутри нее, и она содрогнулась от жестокой очевидности этих слов. - «Нет! Нет! Это все временно. Пройдет полгода, Катя уйдет, он забудет ее и останется со мной». – И опять суровый бесстрастный голос, одернул ее. – «Не обманывай себя Кира. Ты не смогла его вернуть, когда Кати не было рядом. На что ты надеешься сейчас? Вспомни, ты тогда использовала все: ты доказывала ему свою преданность, доказывала ему, что Катя расчетливая карьеристка, похотливая хищница, жадная до чужих денег, ты, в конце концов, поверила в этот бред сама, а Андрей…, Андрей не верил, а когда стал сомневаться – пошел в тот бар… умирать. Она вспомнила, как привезла его растерзанного, израненного к себе домой, как, подставляя ему свое плечо, помогала дойти до квартиры, как, обнимая, чувствовала дрожь в его обессилевшем избитом теле. Она хорошо понимала, что не физическая боль мучила тогда Андрея. Боль от невосполнимой потери, от разочарования и страха одиночества, терзала его. Он умирал, умирала, корчась в мучениях его душа и ему было страшно. Потому, что понять однажды, что любимый человек равнодушен к тебе, более того может быть ненавидит и презирает тебя – страшно. Она тогда отказалась остаться с ним, ушла спать в гостиную, но разве могла она заснуть. Услышав, как Андрей стонет во сне, вернулась в спальню и просидела возле него чуть не всю ночь, то, жалея его, то, себя, то, их не состоявшееся, неслучившееся счастье. Жалела и плакала. Горько оплакивала и его и свою умершие души. Да, она тоже знает как это страшно, когда умирает душа. Она тоже умирала, не выдержав однажды пытки разъединения их тел. Эту страшную ночь она не забудет никогда. Измучившись от неудовлетворенного томления, от сумасшедшего желания, она, еле дождавшись, когда Андрей уснет, выбралась из постели и, закрывшись в ванной, судорожно ползая дрожащими руками по своему разгоряченному телу, добивалась наслаждения, закусив до боли губы, чтобы не стон, не плачь, не вырвались из них. А потом, лежа на холодном кафельном полу, чувствовала, как кусок за куском отмирают части ее души. Вот исчезли восторг и радужные надежды, вот растаяли мечты и желания, вот выброшена на панель и изнасилована трепетная нежность. Входила в ванную молодая полная сил женщина, а выползла из нее – ни во что не верящая, ничего не чувствующая старуха. Ощутив неприятную сухость во рту, она встала, медленно прошла к холодильнику, достала пакет любимого апельсинового сока и налила в стакан. «Бедный мой Андрюша, ничем я не могу помочь тебе. Не соединяются вместе два одиночества. Так уж устроен мир, тому, кто тебе нужен, ты, увы, безразличен». Она вдруг отчетливо поняла, вспомнив, каким покинутым, неприкаянным, показался ей Андрей, когда несколько часов назад приехал к ней домой. «Он виделся с Катей! Конечно, он виделся с ней. Как же я сразу не догадалась». - Кира потерла лицо рукой и машинально не чувствуя вкуса отпила сок из стакана. «Прогнала! Она его прогнала!». - Она одним махом осушила стакан. – «Значит, Пушкарева держит свое слово». Почувствовав робкую надежду, как бешенное заколотилось в груди сердце, и вдруг, будто споткнувшись обо что-то, сжалось от испуга. «Почему, почему мне так страшно?» - удивилась она. – «Как будто убила кого-то». Она сглотнула тугой комок в горле и помотала головой, пытаясь отогнать нелепую мысль. «А ты и убила, ты ЕГО убила». – Опять подал голос ее невидимый судья. – «Он же ничего не чувствует. Разве ты не поняла? Целовал тебя, обнимал, а потом, пряча глаза, извинился и ушел в ванную. Вернулся, молча лег в постель, будто тебя и вовсе нет в комнате, и лежал, уставившись в одну точку, пока не заснул». Она ухватилась обеими руками за край стола, почувствовав какими непослушными, ватными стали вдруг ноги. «Но почему я?! Почему я – убила! Может, это Катя виновата в том, что с ним происходит? Конечно Катя. Она его разлюбила, он ей не нужен, она его никогда не простит…. И он смириться и останется с тобой. А ты, конечно, все простишь?» – усмехнулся голос, закончив ее мысль. – «Да!» - С вызовом бросила она. – «Я ему все прощала и это прошу. Потому, что я его люблю! И пусть он ничего не чувствует, но он будет моим…. А зачем он тебе такой опустошенный, умерший? Ведь он никогда не будет испытывать к тебе никаких чувств? Ты же понимаешь это, Кира», - уже не насмешливо, а сочувственно спросил печальный голос. «Что же будет с нами Андрей? Сумеем ли мы возродиться и все начать с начала? Или на этой выжженной пустыне уже ничего никогда не произрастет?». Она вновь почувствовала на своих губах его долгий холодный поцелуй. Вспомнила его грустный отрешенный взгляд. «Сердцу не прикажешь Андрей. Его нельзя заставить полюбить и разлюбить по собственному желанию тоже нельзя. Одно только возможно – смириться и жить тем, что есть. Пусть без любви, но рядом с человеком, который любит тебя, жалеет, понимает. Может быть, в этом тоже можно найти счастье? Ты ведь об этом думал сегодня, да, Андрей?» Она словно уговаривала или его, или себя смириться, сдаться, довольствоваться малым. «НЕТ! Он не сможет так жить!» – Крикнул встревоженный голос. – «Ведь это Андрей, он никогда не мог жить в полсилы, в полнакала. А уж теперь, испытав настоящее чувство и подавно не согласиться на суррогат!» Кира решительно стукнула кулаком по столу, отгоняя все сомнения и слишком навязчивые «голоса». Еле слышным хрустальным звоном напомнил о себе пустой стакан. Она взяла его, наполнила до половины соком из стоящего рядом пакета, потом, немного поколебавшись, достала из шкафа бутылку водки и долила стакан почти до краев «Мне нужно выспаться. Я должна быть сильной. Ведь завтра первый из ста восьмидесяти двух самых тяжелых в моей жизни дней», - убеждала она себя, выпивая свое привычное «лекарство» от бессонницы. – «К черту все голоса! Я буду бороться, и я буду надеяться! Буду! Потому, что надежда умирает последней». Монолог шестой. «Я не знаю, как без тебя жить» Шаг…, еще шаг…, - Извини, - семенящей рядом и о чем-то спрашивающей Вике. «Сколько же …, сколько еще шагов… туда… до лифта?» - Мне нужно побыть одной. – Шаг в спасительно открывшуюся дверь. - Я не могу сейчас ни с кем разговаривать, – растерявшейся, ничего не понимающей подруге и всем кто в холле. «Да закрывайся же ты!» - отчаянно, бесчувственной железной двери. «Вниз, вниз, скорее вниз…». - Прислонилась к прохладной металлической поверхности. В ушах гул, перед глазами разноцветные радужные круги. «Не хватало еще в обморок упасть», - отрешенно, как о ком-то постороннем. - «Возьми себя в руки. Так…. Хорошо», - уже осознанно отдавая себе строгие приказания. – «Отодвинься от стены, выпрями спину и твердым, слышишь, твердым шагом направляйся к выходу. Молодец…, хорошая девочка». - До свидания, Сергей Сергеевич. – «Быстрее, еще быстрее… уходи отсюда!» Очнулась она в каком-то сквере, сидя на скамейке и абсолютно не понимая - где она и как здесь очутилась. Ласковый весенний день радовал солнцем, теплым ветерком, нежными, только что распустившимися листочками. Расцветающая природа как юная девушка восхищала своей свежестью, чистотой и целомудрием. Казалось, все вокруг от мала до велика, улыбаются, радуются яркому солнцу, маю, новой жизни. И только глубоко задумавшаяся одиноко сидящая женщина была в диссонансе с окружающим миром. Прохожие, обращавшие на нее внимание, переставали улыбаться и удивленно всматривались в отрешенно-застывшее, будто восковое, красивое лицо, в полные боли и ужаса глаза, но, в следующее мгновение, услышав радостное пение птиц, счастливые крики детей, привлеченные яркими, сочными красками ликующей природы, они поспешно отворачивались и тотчас забывали о странном не соответствующем всеобщему настроению лице. «Вот и все, Кира. Закончилась твоя жизнь. Как ты там сказала Кате?» - она чуть-чуть приподняла краешки губ. – «У меня начинается новая жизнь. Без Андрея Жданова». – Кира низко опустила голову. – «Вся беда в том, что я…, я не знаю, как без него жить». Она закрыла лицо руками и безудержно, чуть ли не в голос разрыдалась. «Андрюшенька мой, любимый, хороший, как же я без тебя? Совсем без тебя. И куда мне теперь?» Кто-то тронул ее за плечо, участливо спросил: - Вам плохо, девушка? Может быть вам нужна помощь? - Нет, нет, спасибо, - ответила она, не различая ни пола, ни вида говорившего и почти бегом бросилась в ближайший переулок, пытаясь скрыться от ненужного ей сейчас людского внимания и участия. Она шла и шла, машинально стараясь выбирать безлюдные тихие улочки. Одинокая, несчастная, потерявшаяся в огромном мегаполисе, женщина. Заприметив какое-то маленькое кафе, и вдруг почувствовав страшную жажду, зашла, устроилась за неприметным столиком в углу и попросила у официанта воды и кофе. Кофе показался ей отвратительно горьким и она, отставив чашку в сторону, стала отпивать из стакана прохладную воду, снова погрузившись в свои невеселые мысли. «Куда мне сейчас? Домой? Нет!» - Кира резко вздрогнула, чуть не расплескав воду из поднесенного к губам стакана. – «Только не домой. Там все напоминает об Андрее. Там я с ума сойду». Воспоминание о любимом человеке, грозило опять превратиться в неконтролируемую истерику, и она несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и взять себя в руки. «К Сашке? Но, это тоже сейчас неприемлемо. Он наверняка сегодня будет злой, и это зло сорвет на мне. Куда же? К Вике?» - Кира вспомнила свою недалекую и не в меру активную подружку. – «Будет расспрашивать, приставать, придется врать, отнекиваться. Ведь сказать ей правду, что я сама, своими руками отдала Андрея Пушкаревой нельзя». - Она отставила недопитый стакан и вытерла все-таки успевшие показаться в уголках глаз слезинки. – «Она не поймет. Вика не из тех, кто отдает. Она скорее, не задумываясь, возьмет не свое, воспользуется минутной слабостью, привяжет к себе обязательствами и ей плевать, что человек с ней несчастен, что для него жизнь с ней может обернуться трагедией». – Кира опять потянулась за недопитым стаканом. – «Я тоже так хотела. Хотела воспользоваться, тем, что Пушкарева ничего не знает о любви Андрея, тем, что не верит ему. Хотела, но не смогла». – Она сделала несколько освежающих глотков. – «Спасибо Маргарите, вовремя она меня сегодня…». Кира не злилась на Маргариту, не обижалась. Хорошо понимала, что только чутье матери, подсказавшее, что бездействие может обернуться трагедией, только страх за жизнь сына, заставили Маргариту пойти на такой жестокий и болезненный, Кира это знала наверняка, для нее шаг. «Андрей, Андрей. Нет, Маргарита права, он никогда бы не смог жить той «затхлой» жизнью, что могла ему дать я. Хорошо, что я это вовремя поняла. Хорошо, что поняла, КУДА он едет. Поняла, что из этого «путешествия» он не вернется никогда. А может, нужно было плюнуть на все, оставить все как есть. Ведь формально меня не в чем бы было обвинить». – Кира опустила отяжелевшую голову на согнутые в локтях руки. - «По принципу – «так не доставайся же ты никому»? А как бы ты потом жила? Понимая, что могла спасти его и не сделала этого шага». – Она выпрямилась и привычным жестом убрала со лба волосы. «А Катя любит его. Надо же, казалась такой неприступной, строгой. Сильная она, очень сильная. А когда услышала, что было с Андреем - испугалась. Глазищи свои вытаращила, руки трясутся». – Кира удивилась, как неожиданно тепло она подумала о Пушкаревой. - «Я знаю, что теперь она не отступиться от Андрея. Да, я уверена, что и с Зималетто и с Андреем все теперь будет хорошо. Ты сделала все, что должна была сделать, Кира. Ты спасла его». Она огляделась по сторонам, взяла в руки сумочку, намереваясь расплатиться по счету. - «Его то ты спасла. А себя?» Кира увидела в сумочке ключи от квартиры, которые, уезжая, оставила ей сестра. – «Поеду к Кристине, может быть у нее я смогу хоть немного забыться и отдохнуть?» Монолог седьмой. «Личная жизнь» «Это же Малиновский! Надо же! Не ожидала…». Кира, никем не замеченная, сидела в машине с затемненными окнами недалеко от ЗАГСа, где происходила церемония бракосочетания Андрея и Кати. Она находилась здесь давно. Видела, как приехали родители Андрея, как появился он сам. Увидев его впервые за прошедшие два с лишним месяца, она почувствовала, такую радость, что сердце зашлось и колотилось так, что, кажется, готово было выпрыгнуть из груди. «Андрей! Какой же он сосредоточенный, серьезный, и как всегда ослепительный». Потом приехал женсовет в полном составе, как говориться «с чадами и домочадцами», то есть с женихами и бой-френдами. Потом было какое-то волнение, все чего-то дружно обсуждали. Пушкарева задерживалась. Андрей нервничал, и смотреть на него бегающего туда сюда, было даже забавно. А потом…. Потом приехала Катя. Как Андрей бросился к ней. Бегом. Как подхватил на руки. У нее дыхание остановилось от восторга, так как будто это не Катю, а ее кружил на руках Андрей. Когда все скрылись в здании ЗАГСа, она хотела уехать, но потом осталась, оправдывая себя тем, что это возможно последняя их с Андреем «встреча» и ничего нет плохого в том, что она увидит все до конца. И вот теперь она наблюдала, как Андрей с Катей счастливые, принимали поздравления, и как Андрей мирился с Малиновским. «И у меня для тебя есть подарок, Андрюш. Я дарю тебе, нет, не так, я дарю всем вам свою личную жизнь. Вы удивлены? Ничего не понимаете? Сейчас я все объясню. Понимаешь, Андрюш, когда я решала, как мне жить дальше, я знала, что уйду из Зималетто, ты же понимаешь, что после всего, что случилось, я не могла там остаться. А куда мне было уйти, я не знала и к кому обратиться за помощью, тоже не знала. Помощь пришла неожиданно, и от тех людей, от которых я ее получить совсем не рассчитывала. Ты знаешь, я всегда считала, да и все вокруг считали, что Кристи, большой взбалмошный ребенок, а оказалось…. Когда я осталась одна, ну так получилось, что обо мне все забыли, я поехала к Кристине домой. У нее такая чуднАя квартира. Я ходила по ней целыми днями, рассматривала все те редкости, которые она собрала у себя и забывала обо всем. Потом Кристина вернулась, и так меня ругала, кричала, что я «чуть не уморила себя голодом». Ну, а потом я все ей рассказала и мы помирились. Она мне сейчас как мама, понимаешь Андрей. Оказалось, что моя старшая сестра совсем не такая, какой мы ее все себе представляли. Это она предложила мне поехать в христианскую «деревню». Оказывается, она давно занимается благотворительностью. Мы думали, что она мотается по миру в поисках развлечений и удовольствий, а она тратит почти все свое состояние на помощь бедным, сиротам, больным и здесь у нас и в других странах. Они в этой деревне все так живут. Это такое братство Le Chemin Neuf (Новый Путь), называется, оно в Лионе, во Франции находится. Там живут и работают. Все работают. Часть работает постоянно для нужд общины, прочие по своей специальности или где хотят: в воспитательном центре, книжном магазине, при бесплатных поликлиниках и медпунктах; а кто-то с благотворительными целями по другим странам ездит. Община помогает сиротам, старикам, нуждающимся. Я еще не совсем разобралась, как у них там все организовано. Жизнь там очень скромная, аскетичная. Это конечно не монастырь, но порядки у них похожие. Нет, Андрюш, ты не волнуйся, я не собираюсь становиться монахиней. Просто, жить, так как прежде я не смогу. А как жить по-другому - не знаю. А там я смогу обо всем подумать, там мне помогут, да и я, наверное, смогу быть кому-то полезной, нужной. Я хочу попробовать жить не для себя, а для других. Не знаю, что из этого получиться. Вообщем я решилась поехать туда и пожить там какое-то время. Решиться, то я решилась, но как сообщить об этом всем и в первую очередь Саше. Он же ни за что, не отпустил бы меня, да и Кристине досталось бы за такое «использование» семейных денег. Сашка он же никогда этого не поймет. Надеюсь, что ты когда-нибудь меня поймешь? Но сейчас и от вас, от тебя и от Кати и от твоих родителей, я хотела бы скрыть свое местопребывание. Потому, что все вы, и в первую очередь ты, расстроитесь, ты, конечно, решишь, что все это из-за тебя. А я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Ты ни в чем не виноват, Андрей. Вот всем этим я мучалась, не знала, как поступить, и мне опять помог тот, от кого я совсем не ожидала помощи. Это Никита Минаев. Так получилось, что я ему все рассказала. Он как-то пригласил меня на ужин, начал расспрашивать, как я живу, вот я и…. Представляешь, он, через несколько дней, позвонил и сказал, что может все устроить. Вообщем для всех, я уезжаю в Лион работать. Никита все устроил, я буду числиться в фирме, с которой он давно сотрудничает. Он даже квартиру для меня снял, и если Сашка захочет приехать, всегда возможно будет организовать встречу. Так что для всех Никита мой близкий друг, для всех я хорошо устроилась за границей, а сама…, сама я не знаю. Я дала себе срок – год, Андрей. Смогу «вылечиться» от любви к тебе за год, смогу тебя забыть, значит, начну новую жизнь, а если не смогу…». Машина, в которой находилась Кира, аккуратно, минуя свадебный кортеж, выехала на дорогу и исчезла за поворотом. «Прощай, Андрей. Будь счастлив! Я очень тебя прошу, будь счастлив». КОНЕЦ
Ангел: Спасибо Cплин за такую Киру.
полная версия страницы