Форум » Ваши Фанфы по НРК » Несовпадения. Пейринг: Андрей/Роман, Андрей/Кира Рейтинг: R Авторы: Чертенята (Слеш) » Ответить
Несовпадения. Пейринг: Андрей/Роман, Андрей/Кира Рейтинг: R Авторы: Чертенята (Слеш)
Чертята: Несовпадения Рейтинг: R, а там как пойдет Пейринг: Андрей/Роман, Андрей/Кира Жанр: Непренуждённое хулиганство в преддверии Нового года Сюжет: Кхм ... интересный вопрос... Видимость обманчива или смешно о грустном Примечание №1: Наша великолепная троица знакома уже много лет, и все трое примерно одного возраста Примечание №2: Герои не наши, слова тем более а того лилового с крыльями вообще видим первый раз
Чертята: 17 - Алло ... - Андрей... - Да? - Тебе надо приехать... - Зачем? - Ты должен с ним поговорить... - Кать, сейчас я могу его только убить. - Но... - Кать, я через два часа улетаю в Лондон... к родителям... с Кирой. Прости… - он нажал отбой. Отбросил телефон на кухонный стол. Потянулся за сигаретной пачкой. Черт! Последняя… Дааа… Стоило с таким трудом бросать, чтоб сейчас прикончить третью пачку за сутки… Нет! Всё! Хватит! Смятая сигарета отлетела в сторону. Поднялся и вернулся в комнату. Кира всё так же лежала на краю кровати, поджав ноги к животу и уставившись в одну точку невидящим взглядом. По щекам текли слезы. Подошел, сел рядом. - Ты точно хочешь со мной ехать? Может не стоит? - Нет, - Воропаева резко села и принялась вытирать слезы, - я поеду… Он пристально посмотрел на нее. - Пожалуйста… - она почти умоляла, - мне это нужно, понимаешь? - Зачем? - Я хочу понять… Просто понять… За что?! – она не выдержала и снова разрыдалась, закрыв лицо руками. Ее плечи тряслись. Не глядя на нее, протянул руку и прижал к себе… В самолете он не выдержал. Почти трое суток без сна и нервное напряжение дали о себе знать. Сознание потухло, словно экран телевизора. То, что они уже в Лондоне, до конца осознал только в такси. Но даже это не вернуло остроты ощущений. Все вокруг будто в замедленной съемке… Мама, целующая его … Кира, мнущая пояс плаща… Отец… - Что-то случилось? - Мы с Кирой отменили свадьбу… 18 - Ром… Ромочка, как же ты меня напугал… - Катя и смеялась и плакала, то целовала, то отстранялась, чтоб всмотреться в его лицо, - Ромка, дурачок… - обняв за шею, прижалась к нему. Стоявший поодаль Сергей, наблюдая эту сцену, чувствовал, что начинает ненавидеть всех и вся: её, себя, этого придурка… свое треклятое врачебное искусство … Ведь мог же, мог! Так нет же! Бился, как за Сталинград! Кретин! Стой теперь здесь! Любуйся! - Психиатра я вызывать не буду. - Ты о чем? - Катя удивленно посмотрела на Сергея. - Ну, вообще, положено в таких случаях. Но твоя прелесть явно успела передумать. Судя по результатам исследования, он выпил не больше восьми таблеток. Так что это скорее несчастный случай. Или еще один фокус от Малиновского. - Ты уверен? - Да... Ты его к себе заберешь или мне его в хирургию перевести? - Зачем? - Я уж не знаю, кто из вас ... Но руку вы ему доломали. Извини, я пойду, мне надо работать. Передумал… Фокус… Эти слова снова и снова звенели в ушах. Ощущение легкости, возникшее было, когда Ромка пришел в себя, стало понемногу меркнуть, уступая место растерянности и обиде… Получалось так, что Малиновский опять играл с ее чувствами, хоть и не нарочно. Пройдя немного по больничному коридору, она опустилась на скамью и, достав сотовый, набрала номер Андрея. Безрезультатно. Катя уже сама не знала радоваться ей этому или нет. С одной стороны она многое бы отдала, чтоб узнать, что сейчас происходит в Лондоне. Но с другой, она прекрасно знала, что за человек Павел Жданов. Знала, откуда растут ноги у этой свадьбы. Поэтому питать напрасные надежды, что всё обойдется, с её стороны было бы просто глупо… И всем этим они тоже обязаны Роме… Примерно через неделю Малиновского выписали, и Катя забрала его к себе. Хотя, очень хотелось отправить его в родные пенаты, и пусть делает, что хочет… Но выдержки не хватило. То, что Рома чувствует себя не важно, было видно невооруженным глазом. Вот тут для Романа начался ад. «Лучше бы я, правда, умер. На том свете вряд ли так мучают грешников». Нет, Катя не пыталась доказать, какая он скотина…Она приносила лекарства, помогала одеться, раздеться… И всё молча. Ну, почти. Дальше односложных фраз, вроде спасибо или пожалуйста, дело не шло. Пару раз он пытался завести разговор о случившемся, но она никак не отреагировала. Так любители кошек наверно ухаживают за чужим щенком. Тщательно, но безразлично. Хотя… Если вдуматься, то именно таким щенком он для неё и был. От этой игры в молчанку Малиновский уже начинал лезть на стену… Он конечно понимал, что сам виноват и не ждал, что его погладят по головке … Но не до такой же степени! Черт возьми! В конце концов, он это сделал не от хорошей жизни! И ладно бы, если бы Катя его выставила ко всем чертям! Или высказала все, что она о нем думает. Он бы ее прекрасно понял. Так нет же! Привезла к себе, ухаживает. И ни одной попытки вправить ему мозги. Предельная вежливость. Только вот выть от этой вежливости хочется… Сиди и думай. То ли она просто сдерживается, чтоб не сообщить о кошмарных последствиях его демарша, то ли махнула на него рукой, как на безнадежную скотину… Хотя, скорее всего, второе. Катька никогда особенной деликатностью не страдала. Если б что случилось, она б уже давно ему голову оторвала. Значит, ей теперь просто всё равно. А не бросила потому, что её папа учил, что раненых на поле боя не бросают. Да лучше бы бросила, ей богу! Чем так … И, несмотря ни на что, он был почти спокоен и счастлив. Жив. И это главное. Всё остальное приложится. Только поскорее бы «приложилось», иначе он скоро свихнется. Ему почти каждую ночь снилось одно и то же: он сидит на полу и глотает таблетки, а потом понимает, что умирать совсем не хочет, что, напротив, жить надо. Долго и счастливо. 19 - Больше не буду? Ну, знаешь ли! Катя, нахмурившись, просматривала черновик договора на поставки тканей, который она оставила утром на столе. На полях летящим почерком Малиновского были сделаны заметки, а на последнем листе красовалась надпись «Sorry!!! Я больше так не буду. Прости меня, Кать!» Малиновский долго ждал, когда Катя придёт мириться. А утром на кухонном столе лежал всё тот же договор, и рядом с его надписью красовалась приписка: «ответ отрицательный». - Значит, отрицательный? – он пришёл к ней сам. Катя сидела в кресле и читала какой-то журнальчик. Она нехотя оторвалась от журнал и недовольно посмотрела на вошедшего. - Да. - Могу я узнать, почему? - Легко. Я не прощаю тех, кому на меня наплевать. - Мне не наплевать. - Да что ты?! И когда Кире глаза открывал? И когда счеты с жизнью в моей ванне сводил? - Мне было плохо… - Какая же ты все-таки скотина! - Катя усмехнулась. - Вот как! А Жданов, значит, у нас святой?! - Да, святой! Потому что только святой может вынести твой непроходимый эгоизм и нежелание понимать очевидное. - Замечательно! Раньше ты с Андреем общалась только из-за меня, а теперь… - Что ты несёшь?! - А по-моему, я говорю вполне реальные вещи. Переметнулась от одного к другому! - В чём ты меня упрекаешь?! Ты мне никто. Не муж, не брат и не отец! - А может, вы с ним спите у меня за спиной? Сама ж говорила, что экзотики хочется. Нашла? - Нашла, если тебе так это интересует…Что?! Легче стало?! Да я чуть с ума не сошла, когда тебя увидела, а ты... - И когда ж это вы успели? – Рома зло прищурился. - А тебе это так важно? - Представь себе. - Тогда в Праге, на открытии магазина два года назад. - Шалава… Прав Валерий Сергеевич, шалава и есть… Отвесив ему звонкую пощечину, Пушкарева выскочила из комнаты. Катя стояла у кухонного окна, обхватив себя за плечи, и плакала… Хотя нет… слезы уже высохли. А боль и холод остались. Жуткие, нестерпимые, пронизывающие ее насквозь… Хотелось просто свернуться, сжаться в клубок и больше ничего не видеть, не знать, не чувствовать… Так больно ей не было даже после того кошмарного разговора с Андреем… Да, ей было плохо, обидно… Она злилась, даже ненавидела… Но это всё было не то, совсем не то… Сейчас боль просто придавила ее гранитной плитой… - Прости меня… Катя вздрогнула и обернулась. Позади нее стоял Малиновский, глядя куда-то в сторону. - Прости меня… - и прежде чем она успела, что-либо сказать, он упал перед ней на колени и прижал ее руку к губам. – Родная моя… Хорошая… я сволочь, Кать… Он все говорил и говорил, она стояла, оцепенев, глядя в одну точку. -… Кать, - он стоял перед ней все в той же позе, так близко, что едва не касался лицом ее платья. - Встань, пожалуйста, - «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит». Рома обречённо встал. Она долго смотрела на него А потом обняла его за плечи и прижалась к нему, - дурак.. какой же ты дурак…
Ангел: Как хорошо, что Катя и Рома помирились Чертята Жду проду!!
Чертята: 20 Катя опаздывала. На часах уже половина десятого, а она еще не в офисе. Сначала проспала, теперь пробка эта. И, как назло, сегодня такой плотный график. Хотя, он у нее уже месяц такой. Интересно, Жданов вообще в Москву возвращаться собирается? Нет, она конечно всё понимает… Но всё-таки… Долго ей еще тащить этот воз в гордом одиночестве? А с другой стороны… Приедет он, и что? Что она ему скажет? Весь этот месяц она пыталась собраться с силами, чтоб сообщить Андрею о Ромкином отъезде, но каждый раз слова застревали в горле, стоило ей услышать его такой непривычно спокойный, лишенный каких-либо эмоций голос, в нем даже боли не было… Пушкарева, а у тебя, доведи ты своего отца до инфаркта, можно подумать, голос был бы лучше?! Сомневаюсь! Первое, на что она наткнулась взглядом, подъехав к офису, был до боли знакомый черный лексус. «Накаркала!» У Кати возникло жгучее желание уехать как можно дальше от стеклянных дверей, куда глаза глядят, но она подавила его усилием воли… На автопилоте поднялась на административный этаж. Не поздоровавшись, прошла мимо Тропинкиной и направилась в приемную Малиновского. - Так, где же ваш расчудесный шеф, Шурочка? – Андрей разговаривал с Кривенцевой. - Он… эээ… - Шурочка готова была провалиться сквозь землю, но тут к своему счастью заметила Катю. – Доброе утро, Екатерина Валерьевна. Андрей обернулся. - Привет, - Катя заставила себя улыбнуться и подойти. - Привет, - обнял за плечи и поцеловал в щеку. – Ну, и где наше чудо? Опять опаздывает? - Нет, - Катя опустила голову. Андрей нахмурился. - Что-то случилось? - Нет… Да… То есть… - Катя! - Он уехал… - Я могу его найти… Хочешь? - Катя подошла к стоящему у окна Андрею и обняла. - Знаешь… Когда отцу стало плохо, моей первой мыслью было «Свободен!». Чудовищно, да? - Просто он тебя замучил… Он не ответил, только сильнее прижал ее к себе. - И что теперь? Ты уйдешь из фирмы? - И хотел бы, но пока отец не поправится, не могу. - А как он? Вы с ним разговаривали … потом? - Нет. - Он не хочет тебя видеть? - Я не хочу… Мама просила прийти … я не смог… Я его ненавижу… даже нет… Не ненавижу… Мне противно, мерзко… От себя, от него… Если б ты видела мамины глаза, когда Кира набросилась на отца… - Не думай об этом, не надо… Ты ни в чем не виноват… - Нет, Кать, виноват… Виноват, что испугался, поддался ему… - Павлу Олеговичу трудно противостоять… - И всё-таки… Знаешь, я раньше думал, что женюсь, он получит, что хочет и оставит меня в покое. А потом понял: нет, не оставит… Он даже, когда мы приехали, попытался всё вернуть обратно. И Кира не выдержала… Сорвалась… Она ему так верила… - Кать, там из банка звонят, - в кабинет заглянула Тропинкина. - Черт! Встреча! Забыла совсем! - Ладно. Кать, я поеду… - Куда? - Домой… - Хорошо… Я позвоню… 21 Наши ссоры переходят в вечность, Сны и мысли, видимо, не те... Уходя, зажги на память свечку - Я боюсь остаться в темноте. В синем небе тает невесомо Твой искристый смех и теплый взгляд... Уходя, возьми ключи от дома - Этот дом ни в чем не виноват. Если даже ни во что не веришь, Ничего не хочешь и не ждешь - Уходя, оставь открытой дверь лишь, Как надежду в то, что ты придешь. Уходить занятье не простое... Ах, мой драгоценный человек! - Уходя, возьми меня с собою: Сменим вместе город, время, век... Две связки ключей в коридоре на зеркале … непривычный, режущий глаз порядок…. пустая ваза в гостиной… Ромка всегда говорил, что в доме две вещи всегда должными быть полными: холодильник и ваза, иначе у него возникает ощущение, что кто-то умер. И вечно тащил в дом цветы всех сортов, от которых у Андрея не редко случался приступ аллергии. Но на просьбы избавится от «веника» Малиновский бросал что-то вроде: «Ты знаешь, где аптечка». Когда он однажды не выдержал и выдал классическое «или я или это». Малиновский посмотрел на него потом на злополучную охапку сирени на столе и философским тоном произнес: «От них шуму меньше». Как же он тогда шваркнул входной дверью! От души! Да… Малиновский редко когда шел на открытое выяснение отношение, но последнее слово как правило оставалось за ним… Он принимал решение, а остальные должны были или согласится с ним или идти к черту… Включая Андрей… Он никогда не забудет тот день, на втором курсе кажется, когда стоя в очереди в столовой он вдруг услышал - Я люблю тебя. Он не видел лица Малиновского в тот момент, но готов был поклясться, что он улыбался. Чувства были разные. Был шок, была радость, была даже ненависть. Только страха не было. Может, зря? Три дня Жданов переваривал информацию, ходил будто в тумане. А потом ничего не сказал Роме. Просто прочитал в глазах Малиновского такую уверенность в правильном ответе, что даже не стал его разочаровывать. Вот так… Малиновский начал их историю, и сам же ее закончил… Как будто так и должно быть… Просто ушел, растворился… Счастливо оставаться! Жданов спал, проваливаясь в темноту без сновидений, потом просыпался и смотрел в потолок. Мысли все время возвращались к тому, что случилось в Лондоне… - Как отменили? – Марго растеряно переводила взгляд с сына на Киру и обратно, - Паша… - она обернулась к вошедшему в комнату мужу. - Так будет лучше, - подала голос Кира. - Андрей! что это значит? - Свадьбы не будет. - И кто это решил? Ты?... - … за что?! За что вы так с нами?! За что?! У Киры началась истерика и, уткнувшись ему в грудь, она разрыдалась. Отец повернулся, чтоб уйти и вдруг осел на пол… Странно, раньше он думал, что без обязательств перед родителями, перед Кирой, его жизнь станет намного легче, спокойнее. Иногда ему даже казалось, что, не встреть он однажды Малиновского, всё было бы по другому. Он искал покоя, свободы… Ну что ж теперь они у него есть… Только вот на вкус блюдо оказалось совершенно пресным. Ему казалось, что время замедлилось и теперь текло безумно нудно и размеренно. Может, это и есть его наказание за все проступки? Тишина и покой. А может Катя права, и это просто усталость? Раздался звонок в дверь. Один, второй, третий. Он не выдержал и пошел открывать. На пороге стояла Катя. Шагнув в квартиру, она опустилась на пуф и, закрыв лицо руками, разревелась. - Катя, Катерин, что с тобой? Катька?! – Андрей испугался. Мало ли из-за чего можно так рыдать. – Кать, что-то с родителями? Кать… - Почему ты трубку не брал? – немного успокоившись, спросила девушка. - Я с утра звоню! Андрей ушел в комнату и через минуту вернулся с сотовым и трубкой радиотелефона. - Разрядились. Забыл включить… Извини… - Господи, я же думала ты… - Что? - Я думала, ты… с собой… - Господи! Кать, я конечно дурак, но не до такой степени!
Ангел: Чертята Спасибо за проду!! Катю жалко, не нужен ей такой как Сергей ведь он ей совсем не верит. Классный аватор
Чертята: 22 - Как он? - Маргарита вопросительно взглянула на стоящую у письменного стола Катю. - Держится. И у него неплохо получается. - Он пьёт, да? - в глазах Марго читалась такая боль, что Кате захотелось выть. Она не могла даже представить, что испытывала Маргарита. Муж в больнице с инфарктом, а сын… - Нет, - а, может, если бы пил, ему легче было бы? Катя пыталась вызвать Жданова на разговор, но тот просто уходил. Закрывался в раковину, и выцарапать его оттуда не представлялось возможным. Её пугал его пофигизм, нежелание сделать хоть что-то. Она была уже готова нарушить слово, данное Роме, и рассказать, где искать Малиновского. Но не напишешь же ему адрес по почте. К тому же Катя сомневалась, что Жданов сделает хоть что-то. Он устал. Ко всему прочему, вне офиса его стало невозможно поймать. Как только Жданов вечером проходил сквозь стеклянные двери, он тут же становился «вне зоны доступа», и так до утра. Когда она, не выдержав однажды, поехала к нему домой, выяснилась еще более интересная вещь: с момента своего возвращения Андрей провел дома две-три ночи, не больше. И это за три месяца почти… По клубам мотается? Но в офис же трезвый приходит… Сказать, что Катя была на грани паники, ничего не сказать. Но что предпринять, она не знала. Из задумчивости Катю вывел голос Маргариты. - Катя… - Маргарита замялась. - А Вы давно знаете про…, - она запнулась, не знала, как сказать? Или стыдилась? - Месяца через два после нашего с ним знакомства. - Катя, простите, что лезу не в своё дело, но… Знаете, я всегда думала что вы с ним… - Любовники? - усмехнулась Катя. - Скажем так, мы редко переходили грань дружеских объятий, - Пушкарёва запнулась. «Поистине, язык мой - враг мой» - Извините. - Ничего. Я понимаю, - царственно кивнула Маргарита. «Королева мать, она в любых условия королева» Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошёл Жданов. Мрачный, взъерошенный и грязный. «Только не говорите, что он провел ночь в канаве!» - Мама? - Здравствуй, дорогой, - Марго обняла сына. Андрей нахмурился и освободился от объятий. - Здравствуй. Послышался тонкий писк. - Маша, - Андрей выглянул в приёмную, - принесите молока. Если надо, Фёдора отправьте. - Зачем тебе молоко? - подала голос Катя. - Это не мне, это жертве моей бессонницы. «Совсем хорошо…» Подойдя к столу, Жданов сдвинул бумаги, вынул из внутреннего кармана куртки маленького грязного котенка и посадил его на освободившееся место. Животное неуверенно переступило лапками и глубокомысленно мяукнуло. - И где ты его взял? Явно не на выставке. - Утром выходил, услышал жалобное мяуканье. Из мусорного бака вытащил. Кот-то в пакет засунул и выбросил. Катя поморщилась - Его бы вымыть… И тебя заодно… Ладно, я пойду, дел много, - Катя вышла. - Андрей… Нам надо поговорить, - Марго опустилась в кресло рядом с письменным столом. Жданов покачал головой. - Мне ничего не надо… - Андрюш… - Андрей Палыч, молока нет, только сливки, - в дверях возникла Тропинкина. - Ему сойдет. Как только перед котенком поставили блюдце, он принялся с жадностью лакать, вытянув шею и вздрагивая всем телом. Жданов наблюдал за ним с нежностью, в глазах будто таял лёд, однако когда Андрей обратился к матери, взгляд карих глаз стал жёстким и сердитым. - Мам, что ты хочешь от меня услышать? Что я сожалею, мне жаль или я одумался? - Андрей… - Да, я сожалею… Что не послушал тогда Катю, не обнародовал свои «пристрастия». Видно это у нас семейное: не выносить сор из избы… Если ты приехала просить меня помириться с отцом, то зря… Это невозможно… И даже не по тому, что я не смогу его простить, или он меня… Просто мы с ним видим мир по-разному… - Но вы же родные, близкие люди! - Он об этом забыл три года назад. И сделал всё, чтобы я никогда не вспомнил. Прости, мам. 23 Черт! Почему ей вечно не везет с мужиками? Вроде ни косая, ни кривая, и ни дура… Хотя с последним можно поспорить. Ну, вот зачем она согласилась встретиться с Сергеем? Чего ждала? Что в его затуманенном ревностью мозгу наступило таки просветление? Ага! ЩАЗ! Два просветления! Всё опять свелось к «или я или ребенок». Кретин! Неужели он, правда, считает, что он для нее так важен, что ради его прекрасных глаз она избавиться от ребенка? Бред! Полный! Но ведь зачем-то ты сегодня с ним встречалась. Дура потому что! Форменная дура! Ну, вот зачем он тебе сдался? Замуж за него ты не собираешься. В поддержке тоже не нуждаешься. Тогда зачем? Да противно просто! И глупо… Глупо быть без вины виноватой… Обидно… Катя ехала по ночной Москве. Город принимал каждого в свои объятия, маня тысячами огней. Небо расстелило покрывало звёзд над засыпающим городом. Но Катерине было не до красоты звёздного неба. Её мучили совсем другие, более насущные проблемы. Она была уже на четвертом месяце, а Сергей отказывался признать отцовство, мотивируя это тем, что отцом ребенка с таким же успехом может быть и Малиновский. Ну, может и может. Ей самой от того признает Сергей ребенка или нет, ни холодно, ни жарко. Слава богу, она давно уже более чем успешна и независима. Но что делать с родителями? Вот уж кто ей нервы вымотает! Она, конечно, с этим справится, но так не хочется идти на скандал! И так неприятностей хоть отбавляй, что ни день, то новые сюрпризы. Сегодня вот Маргарита приехала. Надо будет узнать у Андрея зачем. А за одно, где он пропадает по ночам… Катя и сама не знала, почему ее так это беспокоило. Жданов взрослый свободный человек. Какое ее собачье дело, где он проводит ночь. Но на душе было не спокойно… Всё-таки Малиновский та еще скотина. Подставил любимого человека, и гордо удалился… Хотя любимого ли? В последнее время Кате все чаще стало казаться, что Роман никогда и никого кроме себя не любил. Ни Андрея, ни уж тем более ее… И всё-таки, что ей делать с родителями? Сказать всё равно надо… Катя невольно скривилась, представив реакцию Валерия Сергеевича. В маминой поддержке она не сомневалась, а вот отец… Их отношения и так испортились в последнее время из-за всей этой истории. А то, как он откоментировал на днях ту пошлую статейку о том, что Жданова якобы видели в «Голубом огоньке» в соответствующей компании, ее просто взбесило. Она вдруг отчетливо поняла, что имел ввиду Ромка, говоря, что ее папочка тот еще фрукт… Сама Катя сильно сомневалась, что в написанном есть хоть десятая доля правды… Не тот Андрей человек… Совсем не тот… Её размышления прервала переливчатая трель мобильного. - Да? - Катя, там... Там... Андрей.. Палыч.. он... - Маша, что? - испугалась Пушкарёва. В трубке что-то зашуршало, и голос сменился - Катя, это Федя. Андрею Павловичу плохо. Мы ему скорую вызвали, подъедешь? - Да, скоро буду. 24 У офиса стояла скорая, тревожно моргая. Катя припарковалась и выскочила из машины. Она с детства не любила врачей. Может, из-за этого у неё такие проблемы с Сергеем? Катя подошла к курящему пареньку в синей куртке с красным крестом. - Простите, а вас вызвали для Жданова? Андрея Павловича? - А? Да, наверно. Хотя я не вдавался, как зовут пациента. Наверняка, какой-нибудь дряхлый старик с гипертонией. - Ему только тридцать, - зачем-то сообщила Катя и вошла в здание. На административном этаже пахло лекарствами, и раздавались незнакомые голоса. В приёмной сидела напуганная и бледная Маша, а рядом с ней верным рыцарем стоял Федя. - Ой, Катя! Там такое… Там… - Так, Федя, дай Тропинкиной валерьянки. А лучше отвези домой. Что с Андреем? - Ему плохо стало, Маша вызвала скорую, а потом тебе позвонила. -Понятно, - бросила Пушкарёва и скрылась в кабинете. Женщина в синей униформе что-то втолковывала бледному, откинувшемуся на спинку дивана, Андрею. Мужчина лет сорока сосредоточенно собирал чемоданчик. - Что происходит? - Ничего. Всё нормально. - Для покойника – вполне, - цинично отозвалась врач. Судя по всему, Жданов успел ей все нервы вымотать. - Ничего не понимаю. - У молодого человека давление резко упало, а потом подскочило. Так и до инфаркта не далеко, а он всё шутит. Знаете, что такое инфаркт? - Знает. И я знаю, - отозвалась Катя, - И что теперь? - В больницу надо ехать, а больной сопротивляется. - Не хочу, - поморщился Жданов и закрыл глаза. - Он не поедет. Я его хорошо знаю. Я за ним послежу. - Дело ваше. Распишитесь здесь, - она протянула Кате какую-то бумагу. Пушкарева расписалась. Медики ушли. - Я сейчас, - Катя вышла в приемную. - Скажите, это очень серьезно? – остановила она входящую в лифт врача. - Вы знаете, что такое нервное истощение? - Не очень. - Такое ощущение, что вы на нем «пашете» всем офисом. Так понятнее? - Да…
Ангел: Бедный Жданчик, никто его не понимает, только Катя за него
Чертята: 25 - Чем дальше, тем страшнее, - пробормотала Пушкарева, глядя на двери лифта, за которыми скрылись медики. - Кать, - окликнул ее подошедший Коротков. - А? Что? – обернулась девушка. - Мы с Марией уезжаем, тебе что-нибудь нужно? - Нет, спасибо. - Как Жданов? - Неважно… Федь, ты не знаешь, Маргарита уже улетела? - Да вроде, да. Машка ей билет на вечер заказывала. - Понятно. - Ладно, мы поедем, а то поздно уже. - Хорошо, пока. Федор ушел, а Катя направилась в президентский кабинет, раздумывая, что ей делать с его хозяином. Конечно, можно было бы отвезти Андрея домой, но почему-то у нее не было уверенности, что он останется там до утра. А в сложившейся ситуации это было жизненно необходимо. Более того, желательно чтоб он провел эту ночь в горизонтальном положении, а по возможности и несколько ближайших дней. Спихнуть неприкаянного приятеля не на кого, а значит всё ложится на ее плечи. В прочем как всегда… Мдаа.… Ну что ж… Тело в зубы и вперед… Катя вошла в кабинет. Жданов сидел на диване всё в том же положении, закрыв глаза. - Андрей. - А? - Ты как? - По сравнению с покойником? Нормально… - Идти можешь? - Могу. - Тогда вставай и поехали. - Куда? - Домой. Ко мне. - Катька, тебе заняться нечем? Девушка сделала вид, что не слышала. - Жданов, поехали. Полдвенадцатого уже. Не до утра же тут торчать! Андрей отрицательно покачал головой. - Я сейчас посижу ещё чуть-чуть и поеду к себе. А у тебя и без меня проблем хватает. - Вот именно! Поэтому очень тебя прошу, не создавай мне еще одну! Времени на организацию твоих похорон у меня нет, так что я лучше потерплю твою компанию пару дней. Поехали! – Катя взяла с дивана лежащий на нем Ждановский пиджак и, скрестив на груди руки, сурово воззрилась на мужчину, всем своим видом показывая, что иных вариантов просто не существует. Вот только пробки этой сейчас не хватало! Обведя взглядом сгрудившиеся вокруг машины, Катя, обернулась к Андрею. Он спал. Протянув руку, она сняла с него очки. Мужчина даже не шелохнулся. На фоне темного окна его лицо казалось совсем белым. Краше в гроб кладут! Господи! Когда ж это всё кончится?! Сколько еще бежать?! И главное куда?! *** - Что случилось? – Катя села в кресло у письменного стола и вопросительно посмотрела на Жданова, вертящего в руках пустой стакан. На столе стояла полупустая бутылка виски.- С Ромкой поругался? Жданов покачал головой и, пристально посмотрев на подругу, выдал. - Кать, я женюсь. - Ээээ… - сказать, что Катя была удивленна, не сказать ничего. Уж кто-кто, а она то знала, что женитьба Жданова – вещь сродни говорящей рыбе, то есть попросту невозможная. - На Кире. - Ты с ума сошел? - Если верить этому, то да, - Андрей подвинул к ней лежащий перед ним документы и наполнил стакан. Помятые страницы оказались медицинским заключением, в котором говорилось, что Андрей Павлович Жданов страдает тяжелой формой нервного расстройства и нуждается в стационарном лечении. Кате стало жарко. - Это что?! - Это? – мужчина усмехнулся. – Кнут. - Какой кнут? Жданов, что ты несешь?! - Обыкновенный. С пряником. - Ты можешь по-человечески объяснить?! – разозлилась Пушкарева. - Могу, - Андрей достал из ящика стола бархатную коробочку и бросил ее на стол. Катя взяла ее и открыла. На черном фоне сверкало изящное колечко. - Либо я завтра на показе делаю Кире предложение, либо предписания врача будут исполнены. - Бред какой-то! Почему?! Зачем?! - Потому что моему отцу легче сделать из меня сумасшедшего, чем смерится с тем, что его сын не мужчина. - И ты так просто сдашься?! - А что ты предлагаешь? - Да мало ли! Заявить! Уехать! В двадцать первом веке живем! - Уехать? А ты? Ты тоже уедешь? - Я-то тут причем?! – в конец растерялась Пушкарева. - Одно неверное движение с моей стороны и у вас с Ромкой будут проблемы, Кать. Большие проблемы… У меня не хватит сил его переиграть, так что… Какое-то время сидели молча. - А Рома знает? – нарушила тишину Катя. - Нет еще… 26 - Господиии… - вымученно протянула Катя, услышав звонок в дверь. – Я сегодня спать вообще лягу?! - Ты кого-то ждёшь? - Нет. - Я открою, - Андрей вышел в коридор. На пороге стоял Сергей, судя по виду не слишком трезвый. - Опа! – воскликнул эскулап при виде Андрея. – Катька дома? - Да. - Я пройду, не возражаешь? – Сергей шагнул в квартиру. - Что тебе нужно? – Катя вышла в коридор. - Поговорить хотел. Но ты, я вижу, в моем обществе уже не нуждаешься, - усмехнулся мужчина. И глянув на Жданова, добавил, - Катя, а что ещё из моих вещей досталось Жданову по наследству? Кроме тебя и моего халата? Впрочем, потеря не такая уж и большая… - Я для тебя вещь? - Да, - презрительно отрезал Сергей. Жданов почувствовал, что закипает. Безумно захотелось размазать гаденькую улыбочку по лицу этого выхолощенного, изнеженного докторишки. - Вон!!! – рявкнул он. - А ты будешь воспитывать ублюдка Малиновского? Хотя да, для тебя же это будет почти сын, - Сергей криво усмехнулся, развернулся и вышел, громко шваркнув дверью Андрей закрыл дверь и обернулся. Катя, обхватив себя за плечи, беззвучно плакала, по щеке бежала черная дорожка туши. - Катька, ты чего?! - Как я вас всех ненавижу! - ее лицо скривилось, и она начала сползать по стенке на пол. Но Андрей удержал ее и прижал к себе. - Кать, да пошел он! Какой из него отец?! Всхлип. - Ну, хочешь я, его в бараний рог согну? Снова всхлип. - Катька, прекращай сырость разводить! А то я сейчас... - в висках предательски застучало, - сдохну… кажется… - Ну, спасибо! – она отстранилась от него и вытерла ладошками слезы. – Пошли лекарство пить! - Даже лучше наверно, если это Ромин ребенок… Хотя он тоже то еще сокровище… - произнес Андрей, отдавая Кате пустой стакан. Катя покачала головой. - Жданов, ты совсем дурак?
Чертята: 27 - Доброе утро. - Привет, - Андрей присел к столу, - почему не разбудила? - Да я сама только встала. Хорошо Маша позвонила. Сейчас накормлю тебя завтраком и поеду. - Я тоже… - Даже не вздумай! - Кать… - Нет, Жданов! Мне больше заняться, по-твоему, не чем, как только за тобой с таблетками бегать? - Да не надо за мной бегать! Всё со мной в порядке! - Ага… Это, значит, меня вчера хотели положить? Или Федю? Да? Жданов, у тебя вообще совесть есть?! Сидишь тут, мотаешь нервы беременной женщине! - Ты сама вчера настояла… - Так всё! Закрыли тему! Сегодня ты в офис не поедешь… Яичницу будешь? - Угу… Катя встала и принялась готовить завтрак. Какое-то время Андрей молча наблюдал за ней. - Кать… - А? - Ты точно уверена, что это Сергей? - Что Сергей? - переспросила девушка, не оборачиваясь. - Ну… Что он отец - ребенка? -Да! - начинается… поговорить, разумеется, не о чем. Только об её беспорядочных связях на стороне. Конечно же, про его личную жизнь они не говорят, на эту тему негласное табу. - Но… - Романа в Москве уже не было! - вышла из себя Катя и шваркнула сковородку на плиту. - Кать… - Ну что еще? - ещё один идиотский вопрос и сковородку Пушкарёва опустит уже на голову горе-президенту. - Какой у тебя срок? - Ну, пятнадцать недель! - Конец декабря…. - Новый год …- начала было девушка и осеклась, остановив ошарашенный взгляд на мужчине. В кухне повисла тишина. Настенные часы, привезённые из какой-то командировки в Швейцарию, хладнокровно отсчитывали секунды. Тик-так-тик-так. Живо возникло воспоминание. Вот Катя 30 числа заехала в офис забрать забытые парадно-выходные туфли и застала в кабинете Андрея. Какой-то весь несчастный, похудевший и трезвый, он пытался работать. За сутки до нового года. Стахановец. Пушкарёва замерла в дверях, женское сердце сжалось от жалости. Что ж ты делаешь, Малиновский?! - Привет. Он вздрогнул и поднял голову. - Привет, Катюш, а я вот решил поработать. - По-моему, ты всё перепутал. В выходные надо отдыхать, а в будни работать. Ты же действуешь наоборот. - Не люблю праздники. Особенно, новый год. - Давно? - С этого года. Катя с досадой прикусила губу. Конечно, Жданов на этот новый год остался совершенно один. - Приезжай ко мне на новый год. - А как же твой чудо-доктор? - ухмыльнулся Андрей, снова углубившись в работу. - Ничего. Обойдётся, - Катя с сожалением взглянула на пакет с туфлями, вспомнила новое платье. «Ненавижу себя, когда во мне проявляется это желание всем помочь» - А знаешь, я приму твоё приглашение. Форма одежды? - Как хочешь. Ладно, я пошла. 31 декабря всё-таки наступило. За два часа до наступления нового года Катя накрыла стол, одела новое платье, но туфли проигнорировала. «К чёрту! Жданов таких жертв не стоит» А потом пришёл Андрей. И не один, а с ёлкой и коробкой игрушек. Они нарядили ёлку, выпили шампанского, подарили друг другу подарки. А потом поцеловались. Случайно. Потом вообще всё было случайно… Тик-так-тик-так. - Жданов, это ерунда. Далеко не факт… - тихо прошептала Катя. - Да? - Абсолютно. Слушай, дожаришь сам? Мне на работу пора. 28 Прошло пару дней и Андрей начал понимать, что Катя стареется его избегать. Прячет глаза при встрече, сухо докладывает о делах и быстро уходит. Ни тебе поцелуя в щёку, ни шутки. Как будто они и не знали друга столько лет. «Испытанный способ решать вопросы - как будто их нет». Жданов раз пять пытался поговорить с Катей о ребенке, но она уходила от разговора с ловкостью хорошей секретарши. С ней явно творилось нечто странное. Она снова стала носить очки, хотя с института пользовалась линзами. Вероятно, не спала ночами, и глаза болели и без линз. А может, ещё по какой-то причине. На губах застыла вечная профессиональная улыбка… Робот, а не человек. Дня через три после разговора на кухне Андрей опоздал на работу (пробки на дороге, ей Богу!) и пошёл к Кате поздороваться. В кабинете кто-то ругался. Прислушавшись, Жданов, узнал бас Валерия Сергеевича. - Нагуляла где-то! Моя дочь- шалава!! - Папа, я тебя очень прошу, - тихо, но уверенно попыталась остановить его Катя. - Просишь?! Да ты ни о чём не имеешь права меня просить! После таких выходок ты мне никто! - Это моя жизнь… - Ты опозорила нас с матерью!! - Да кому какое дело?! - Кому какое дело, что моя дочь ложится по каждого?! Вот тут нервы у Жданова сдали. Как-то утробно зарычав, он толкнул в дверь и влетел в кабинет. Катя, бледная, с растёкшейся тушью, как-то странно прижимала руку к животу. Рядом с ней стоял красный от гнева Валерий Сергеевич. - Не смейте на неё орать, - жёстко приказ Андрей. Пушкарёв даже подпрыгнул от возмущения. - Что, защищаешь беременных секретарш? Конечно, ведь не можешь быть точно уверен, что это не твой ребёнок!!! - неожиданно точно ткнул в больное место дражайший папаша. Внезапно Катя издала толи писк, толи всхлип и сползла на пол. Андрей не успел её даже подхватить. А потом была скорая, хмурые врачи, запах нашатыря, суровый наказ не нервировать беременную, благодарная, но вымученная Катина улыбка… И суровое бешенство в горле. Да, именно в горле. Будто какой-то комок мешал дышать, говорить… Валерию Сергеевичу просто указал на дверь: убирайтесь, иначе переломаю все кости, и суд меня оправдает. - Я отвезу тебя домой. - Нет. Против её стального отказа невозможно переть. Да что ж это такое? Привыкла быть самой сильной? Может, хватит играть в силу?! - Твоё мнение меня не интересует. - Не смей так говорить со мной. Андрей, ты мне никто. - Зато я отец твоего ребенка. - Нет! - Кто тогда? – Жданов начинал злиться. - Никто. Непорочное зачатие. Искусственное оплодотворение. Это МОЙ ребёнок! - Ты всё решила? - Да. - За меня и за ребёнка? Не слишком большая ответственность? - За свои ошибки… - Где ж это было? «Фирма "Дюрекс" приносит Вам свои извинения, Ваше рождение - техническая ошибка, просим явиться в лабораторию для уничтожения.» - Прекрати. - Не прекращу! - Андрей, со своими проблемами я разберусь сама. - А, по-моему, не разберёшься. Мне кажется, что ты заигралась. Кать, пора взрослеть. - Когда кажется – креститься надо. Да кто мне говорит о взрослении? Человек, который так и не вышел из пубертального периода? - Кать, не надо… - Да что не надо? Андрей, ты хочешь быть отцом, а сам ещё ребёнок. Упрямый и злой ребёнок! Она схватила со стула сумку и пальто. - Спасибо за заботу. 29 Позеленел уже с тоски! А всё равно не спросит где Малиновский! Сдохнет, но не спросит! Упёрся в стену рогом и теперь будет идти до конца! Просто потому, что ему так захотелось! Характер воспитать! А меня учить он горазд! Как же я без его советов?! Что вы там мне раньше советовали, господин Жданов? Не раскатывать губы на Малиновского? Большое мерси! Проживу без ваших одолжений! На улице она решила, что не сядет такая за руль. Резкий, но изящный взмах руки, и рядом затормозила разбитая шестёрка. В салоне пахло табачным дымом и старой машиной… Непередаваемая смесь запахов… Катя достала из сумочки зеркальце – мимолётный взгляд на припухшие от слёз веки, щёки под дорожками туши. « Хороша…» - губы искажает горькая усмешка. В зеркале тут же отражается и морщинка у губ. - Чего плачешь, красавица? – интересуется водитель - дедок. - Я не плачу. Смотрите на дорогу, пожалуйста. Мне 30 лет. А всё, что у меня есть – этот ребёнок. Всё остальное – ерунда. У меня нет никого, кого бы я любила. Родители? Сегодня та тонкая ниточка, что соединяет отцов и детей, порвалась окончательно. Андрей с Ромой? Пора признаться хотя бы себе: ты им не нужна. И они тебе тоже. Ты так и не научилась дружить. Лечь на рельсы за них – пожалуйста. Только это не дружба. Суррогат не пройдёт за натуральный продукт. Одна видимость. Ну что ж. Может, так и надо? Больше всего ценят уход по-английски. А так можно уходить только, когда не с кем прощаться. Нет, это не мысли о смерти, это подведение итогов. Она во всём вечно виновата. Да, виновата. Что влюбилась в Малиновского – виновата, что согласилась с ними работать – виновата, что стала их прикрывать – виновата. Иногда ночами вредный, противный голосочек нашёптывал на ухо: ты сама лезешь в их жизнь, ты сама придумывала себе проблемы, без тебя бы обошлись, ты сама всегда всё рушишь. Зачем позвала к себе Жданова? Пожалела? Да ничего бы с ним не сталось, встретил бы новый год один. Пригрела, накормила… Платье надела новое… Почти соблазнила. Вот теперь мучайся! Мучайся от того, что в очередной раз переспала с шефом, что твой друг его любит, а ты предала его, что теперь ты ещё и беременна. Похоже, от Жданова. Молодец, Катерина, не знаешь даже, кто отец… «Кто последний, тот и папа» Докатилась! Как расплатилась с шофёром, как дошла до квартиры, открыла дверь? Ничего. Как в тумане.
Ангел: Чертята Спасибо долгое ожидание того стоило. Катьку жалко у неё за всех душа болит, а сама как не прикаиная.
Чертята: 30 Ребенок? Вряд ли… Скорее в конец издерганный неврастеник… Интересно, а их гений от моды шел тем же путем? Даа… Жданов, у тебя шикарное будущее, дружище… Шикарней просто некуда! Стоя у окна, Жданов наблюдал за спешащими под мелким холодным весенним дождем прохожими. Как эта серая бесцветная, словно полинявшая, мгла похожа на его жизнь! Господи да когда же это всё кончиться?! И кончится ли вообще?! Сколько можно?! Отец, свадьба эта, Ромка… Настанет когда-нибудь тот день, когда он сможет просто жить, как все нормальные люди живут?! Без пропасти под ногами?! Временами ему уже начинало казаться, что это навсегда, и конца края этой безумной гонке не будет… По крайней мере счастливого точно… В последние несколько лет он почти не думал о будущем, живя сегодняшним днем. Почему? Да просто боялся…. Боялся, что не выдержит, сломается, сдастся… А этого он не мог себе позволить… Тогда он всё-таки согласился с Катей. Ну что, в самом деле, случится, если он откажется жениться на Кире? Максимум останется без наследства. Не смертельно… Проживет и без фирмы… Зато с Ромкой… Отказ сына Павел Жданов воспринял на удивление спокойно, правда, сказал, что на кресло президента он может больше не рассчитывать. Да ради бога! Ему же легче! Прошло две недели. Щекотливую тему отец больше не поднимал, словно и не было того разговора, не было фотоальбома брошенного к его ногам чуть ли не через весь кабинет… Как он потом клял себя за рассеянность, пустившую под откос их жизнь! В принципе, ничего сногсшибательного в тех фотографиях не было … Если бы не пара надписей, четко дававших понять, что они с Малиновским не просто друзья… В тот вечер он первый и последний раз видел своего обычно всегда выдержанного отца в бешенстве… А через две недели Малиновский оказался на больничной койке после драки в ночном клубе. Ничего особенного в этом не было.… Ну, мало ли, что по пьянке бывает… Правда, если не считать Катькиного мужа, Рома практически никогда в такие истории не ввязывался, предпочитая мирное разрешение конфликта. Только, если уж совсем припрет… И уж конечно Андрею и в голову не пришло связать эту историю с отказом жениться на Кире. Павел сделал это за него… - Так сколько ребер у него сломано? – бросил он в след выходящему из кабинета Андрею. - Откуда ты знаешь? – Жданов был удивлен. О том, что именно произошло с Малиновским, знали только он и Катя. Минуту они молча смотрели друг на друга. - Завтра Кира прилетает, мама хочет устроить ужин, надеюсь, ты тоже будешь. Андрею показалось, что его вдруг ударили под дых: воздух перестал поступать в легкие… На следующий день Кира получила заветную коробочку. Со всех сторон посыпались поздравления. Воропаев отпустил пару колкостей… А ему хотелось напиться… До смерти… А потом началась затяжная осада. Андрей всеми силами пытался, если не избежать свадьбы, то по крайней мере ее отложить, надеясь, что когда-нибудь всё это надоест Кире или она встретит кого-то другого и уйдет сама, развязав его… Но Воропаева, чуть ли не с детства мечтавшая стать его женой, отказываться от своей мечты не собиралась. И устраивая ему, скандалы по поводу и без, оставалась с ним. Видя, что он не торопиться в ЗАГС Павел понемногу затягивал петлю. Малиновский, которому пришлось рассказать правду молча наблюдал за происходящим, но несколько раз всё-таки не выдерживал и срываясь уходил… Ну или пытался уйти… Наверно самым здравомыслящим человеком в этой ситуации оставалась Катя, которая как могла старалась сгладить острые углы и не один раз удерживала его от необдуманных поступков. Поэтому он даже несколько опешил, когда она бледная как мел однажды вошла в его кабинет и предложила написать заявление в прокуратуру. - На кого? – удивленно спросил он. - На Павла Олеговича, - тихо произнесла девушка и уставилась на него немигающим взглядом. Не зная, что сказать он встал и отошел к окну, отвернувшись от нее. - Андрей, у нас нет другого выхода. - Кать… - Андрей… Я понимаю, он твой отец, но ведь он не остановиться. - Мне просто надо жениться на Кире, это не смертельно. - Для тебя… А для нее? И потом ты уверен, что твоему отцу будет этого достаточно? Я нет. - Я не могу ТАК! Понимаешь?! – Андрей, сам того не ожидая, сорвался на крик. - Но он же может!!! - Я не ОН!!! Какое-то время оба молчали. - Катюх… Я всё понимаю… Но посадить родного отца я не могу. Ты представляешь, что будет с мамой? - А что будет с тобой? С Ромкой? С Кирой, в конце концов? Поверь, ей будет очень тяжело узнать правду. - Она не узнает. - Уверен? - Я постараюсь… Он действительно сделал всё, чтоб она не узнала, и один Бог знает, чего ему это стоило. Но … Видно так уж было решено где-то там… Правда выплыла откуда не ждали…Как же он ненавидел Ромку в тот вечер, как клял себя за то, что не согласился тогда с Катей! Честно говоря, реакция Киры его удивила. Он ждал чего угодно от публичного скандала до самоубийства… Крика, истерики… Но не той немой обреченности, с которой она слушала его в ту ночь, и которая добила его окончательно… В глубине души он был рад и благодарен Воропаевой, за то что она полетела с ним в Лондон, потому что был способен на что угодно… Сейчас он понимал, что подкосила отца не отмена свадьбы и даже не то что все стало известно, а Кира… Ее слова, слезы, боль в ее глазах… Ведь она любила его как отца, а он поступил с ней не лучше чем с собственным сыном, если не хуже… Когда Павел потерял сознание, внутри ничего не дрогнуло, наоборот он почувствовал облегчение… И когда приехавшая бригада спасала отца, он был с Кирой, которая никак не могла успокоится. Ее била такая дрожь, что девушка не могла сделать глотка воды, и ее зубы стучали о край стакана… И ему было глубоко плевать, что происходит в соседней комнате… Правда, потом стало безумно жаль мать и стыдно перед ней… Он долго не мог заставить себя посмотреть ей в глаза, а уж тем более заговорить о случившимся… Она сама начала разговор, и он не заметил, как рассказал ей почти всё… И стало легче… Намного легче… Желание разнести всё вокруг пропало… Злость на Малиновского понемногу утихала, сменяясь пониманием… Он не один раз набирал его номер, но в последний момент клал трубку… Потом решил, что лучше не по телефону… Но… Малиновский повел себя в своем репертуаре… Ну что ж… Может это и правильно… Между ними теперь слишком много такого, что они вряд ли смогут простить друг другу до конца… В любом случае сил на поиски ветра, у него сейчас нет… А теперь еще и Катя с ребенком… С ЕГО ребенком… И это сейчас главное… Черт! Жданов через полгода, меньше даже, ты будешь отцом! И за что тебе идиоту только такое счастье привалило?
полная версия страницы