Форум » Ваши Фанфы по НРК » Большая Любовь Андрея Жданова, часть 2, мелодрама Автор: Сплин (продолжение) » Ответить
Большая Любовь Андрея Жданова, часть 2, мелодрама Автор: Сплин (продолжение)
Cплин: Самум разлуки налетел — и нет тебя со мной! С корнями вырвал жизнь мою он из земли родной. Твой локон — смертоносный лук, твои ресницы — стрелы. Моя любовь! Как без тебя свершу я путь земной! И кто дерзнет тебя спросить: «Что поцелуй твой стоит?» Ста жизней мало за него, так как же быть с одной? Ты солнцем гордой красоты мой разум ослепила. Ты сердце опалила мне усладою хмельной. Рудаки «Большая Любовь Андрея Жданова» Часть вторая. Уважаемые читатели, мы расстались с нашими героями в очень непростой, можно даже сказать трагический период их жизни. Что случится с ними дальше, как они поведут себя в сложившейся ситуации? Сейчас, когда судьба разъединила их, нам, чтобы понять, что происходит, необходим взгляд «со стороны», а это значит, что нам не обойтись без помощи и участия в последующих событиях друга, и так... Глава 1 Роман Дмитриевич Малиновский в жизни придерживался того золотого правила, что «отдыхать нужно лучше, чем живешь», а поскольку жил он очень даже неплохо, то и отдыхал, как сами понимаете, по-царски. Сидя в шезлонге у края огромного с подогреваемой морской водой, живописно «населенного» искусственными водопадами-барами и островками-кафе, бассейна, расположенного рядом с одним из самых дорогих на острове Тенерифе отелей «Cleopatra Palace», он потягивал, из приятно холодившего руку стакана, замысловатый коктейль и, пользуясь солнцезащитными очками и бесстыдством отдыхающих девиц, рассматривал явленные всему миру привлекательные части женского тела в поисках своего любимого третьего размера. Погода была необыкновенная, атмосфера на курорте чудесная, девушка Наташа, которую он пригласил с собой на отдых, очень сексуальной и очень даже неглупой, во всяком случае, у нее хватало ума, не предъявлять ему невыполнимых требований, не покушаться на его свободу, не закатывать истерик по поводу его общения с другими, не менее привлекательными девицами, и уж конечно не шантажировать его как Клочкова, - чтоб ей скиснуть! - выдуманными младенцами. Воспоминание о недолгом и жутчайшем романе с секретаршей президента, вернуло его из эдема на грешную землю. Ему даже на мгновение показалось, что у него опять начались галлюцинации, и он слышит жалобный детский плач. Роман, оторвавшись от коктейля и обнаженных девиц, затравленно огляделся по сторонам. - «Вот ведь, прости Господи, зараза, полгода уже прошло, а я все еще вздрагиваю, при одном воспоминании о ней. И чего ее Андрюха терпит, она ж глупая, ленивая, да еще, как выяснилось, коварная и злая, гнал бы ее с глаз долой. Это все его характер, добрый он, вот все этим и пользуются». Воспоминание о друге, налетело серым унылым облачком и окончательно сдуло его беззаботное солнечное настроение. Все последнее время у него из головы не выходил день Совета и показа - последний перед новогодними каникулами рабочий день в Зималетто. Его, во-первых, до крайности удивил сам Совет, обычно все их подобного рода заседания, проходили бурно, живо, даже можно сказать – эмоционально. И это было при Павле Олеговиче, с которым особенно и не поспоришь, что уж говорить об Андрее и его первом Совете в качестве президента? Роман был уверен, что и Воропаев, да и сам Павел, засыпят Жданова-младшего вопросами, но… все прошло на удивление тихо и как-то скомкано. Правда доклад Андрюхе удалось подготовить на славу, он даже не ожидал от него такого. Четкий, толковый, со всеми выкладками, объяснениями, но остальное… странно все как-то было. Вел Совет Жданов-старший, и, видимо отчаявшись расшевелить сына, сам отвечал на немногочисленные вопросы, вообще у Романа сложилось такое впечатление, что все Ждановы и Воропаевы, кроме, как всегда витающей где-то в облаках Кристины, чем-то очень озабочены, чего-то боятся и мечтают только об одном, чтобы это совещание быстрей закончилось. Роман вспомнил, как недоуменно крутил головой, разглядывая всех акционеров по очереди, и пытаясь понять, что случилось? Что, за время его поездок по регионам и вынужденного отсутствия в Зималетто, здесь, черт возьми, произошло? Ответа на свой вопрос ему получить не удалось, зато, как оказалось, на свою голову, удалось вывести Андрея из невменяемого состояния. Придя в себя, Жданов сразу же пошел в бар, захватив естественно его с собой. Количество выпитого в тот день другом спиртного не поддавалось никакому разумному объяснению. Понимая, что Андрея «понесло», и совершенно не понимая, в чем причина, Роман пытался хоть как-то контролировать процесс, и если до показа, это ему еще удавалось, то после…, одно «радовало», развязка наступила довольно быстро, не прошло и часа, как в очередном баре, куда они с Андреем завалились после показа, Жданов, опрокинув в себя еще одну порцию виски, рухнул замертво, поставив тем самым точку в своих и его Романа приключениях. Все остальное было, как говориться, делом техники: отбуксировать Андрея к себе домой, уложить его спать, поговорить с его родителями и Кирой, клятвенно пообещать, что доставит Андрея в аэропорт, поставить ждановское тело утром в вертикальное положение, отвезти находящегося под наркозом друга в Шереметьево, сдать с рук на руки, его слегка обалдевшим от созерцания собственного невменяемого чада родителям – ВСЕ! Он тогда сделал все, что должен был сделать и, казалось, сейчас, оказавшись на одном из островов Канарского архипелага, мог свободно вздохнуть и расслабиться, но что-то мешало, что-то не давало ему покоя. - «Жданов, Жданов, что с тобой происходит? Позвонить что ли, узнать как у тебя дела?» - Роман отставил в сторону стакан с коктейлем и, поискав взглядом, где может быть мобильник, в полголоса выругался. – «Черт, он же в номере остался». - Понимая, что все равно теперь не успокоится, пока не услышит голоса друга, неохотно встал и поплелся в отель. Поднявшись к себе в номер, отыскал «потерявшийся» мобильник и, вздохнув, - «нет от тебя покоя, Жданов», - обнаружил несколько пропущенных СМС от Андрея. Всю его неторопливость и вальяжность, как ветром сдуло. На дисплее высветились всего три слова «Ромка, я сорвался» и у него все похолодело внутри. «Я сорвался» - это был их пароль, много лет назад, они договорились о нем, и означал он, что его друг находится в очень тяжелом и очень опасном положении. Отступление. Он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. В голове все время прокручивался разговор злополучного Жени Лукашина с Ипполитом. - Хорошо, вы не помнили, как оказались в самолете, но вы должны были помнить, как из него вышли? - Помнить должен, но я не помню. - «Мне повезло больше, я как выходил из самолета помню», - губы сами собой расползлись в улыбке. – «Это ж надо было так наклюкаться, чтобы обнаружить себя за тридевять земель от дома, в аэропорту Хитроу, абсолютно не понимая, как здесь очутился?» – удивлялся Андрей. Ему опять вспомнился любимый фильм. - Что значит отправили? Ты что бандероль, посылка? Ты что, ничего не соображал? - Ни бум, бум. Ситуация выглядела настолько глупой, настолько нелепой, все что он делал последние двадцать четыре часа, было до такой степени похоже на поведение идиота, что действительно оставалось только смеяться и… злиться, на себя, на родителей, устроивших ему этот новогодний подарок, на Катю и главное, на неведомого ненавистного Колю, которого он разорвет на части, вот вернется в Москву, найдет и разорвет. Однозначно. Как только такси остановилось, и они вошли в родительский дом, Андрей, сославшись на плохое самочувствие и усталость, заперся в своей комнате, позвонил в аэропорт и заказал билет на ближайший рейс до Москвы. Ближайшим, оказался самолет, вылетающий из Лондона завтра вечером. Андрей, не раздеваясь, лег на постель и попытался разобраться во всем, что с ним случилось. - «Так, ты услышал, как Катя кого-то по телефону называет «любимый, единственный», - его передернуло от этих слов, и он почувствовал, как сжались сами собой кулаки. – «Хорошо», - заставил он себя успокоиться, - «А почему ты решил, что Катя тебя обманывала, а этому Коле говорила правду? А вдруг у нее перед ним какие-то обязательства? Вдруг она попала в какую-нибудь криминальную историю?» - он с ужасом вспомнил о невыплаченном кредите. – «Нет, это полная чушь, Жданов, у нее голос был счастливый, вот в чем дело. Тогда с кем же она говорила по телефону? Кому признавалась в любви?» - от неизвестности и раздирающей на части жгучей ревности, он застонал и зарылся лицом в подушку. – «А вот это и надо было тебе выяснить сразу, а не прятаться от нее. Дурак ты, Жданов, вот теперь сиди в этом проклятом Лондоне и мучайся». – Он повернулся на спину и печально уставился в потолок. – «Может позвонить? Нет, не буду, еще решит, что я ей все простил, пусть тоже помучается, поймет каково это без меня. Завтра приеду и всю душу из нее вытрясу, я ей покажу «Коленька, любимый, единственный», - он вздохнул. – «Нет, душу не буду вытрясать, лучше зацелую ее до смерти, чтоб знала, кто в доме хозяин». Он представил, как будет «насмерть» целовать Катерину и по всему телу побежали волны неутоленного желания, а сердце зашлось в любовной тоске. - «Вот ведь обманщица, предательница, а я так люблю ее, что, кажется, жизнь готов отдать за один только ее поцелуй». То, погружаясь в сладостные воспоминания, то строя планы мести ненавистному сопернику, он не заметил, как уснул и проспал до самого утра. Глава 1. Продолжение. Если бы было возможно спросить всех знакомых Романа Малиновского, что они о нем думают, наверняка, они бы улыбнулись, пожали плечами и ответили – весельчак, балагур, любимец женщин, хороший парень, легко относится к жизни, никаких обязательств, никаких семейных отношений. Наверное, они были бы правы. Но правы были бы только на половину. Потому, что мало кто знал, что Роман Малиновский, Рома Малиновский обожал своих родителей и был самым нежным и любящим сыном, безмерно любил свою младшую сестру и ее детей, племянников Витьку и Таньку, и что он был безгранично предан своему единственному другу, Андрею Жданову. Когда-то в горах он упал со скалы и сильно повредил себе позвоночник. Долго лежал в больнице, перенес операцию и жестокий приговор врачей, приговор о котором, кроме него, знал только Андрей - любая даже незначительная травма, может закончиться для него полным параличом. Выслушав этот врачебный вердикт, он мужественно принял его и продолжил жить, так как будто ничего не случилось, и никто не догадывался, что ему приходится терпеть жестокие боли в спине, никто никогда не видел, как он глотает обезболивающие таблетки или, набегавшись по этажам, запирается у себя в кабинете и ложиться на пол, чтобы дать спине отдохнуть. Он, понимая какое возможное будущее его, ожидает, сам наложил на свою жизнь несколько табу – запретов. Запрет первый – никогда не ныть, не жаловаться на судьбу, не показывать людям своих проблем, никогда не делать из своей болезни трагедии и не позволять никому себя жалеть. Запрет второй – никогда, ни при каких обстоятельствах, не связывать себе серьезными отношениями с людьми, не жениться и не иметь детей, понимая, что в случае неудачи, обречет их на страдания и муки. И, наконец, запрет третий – никогда не ставить свои интересы выше интересов тех немногих близких ему людей, ради которых он, собственно и живет – своих родных и друга. Первое, что он сделал – позвонил Андрею и, услышав его тихий, грустный голос, незаметно перевел дух, как будто сбросил с плеч тяжелую ношу. - Андрей, где ты сейчас находишься? - Я в Москве. - Хорошо, жди меня, я буду, как только возьму билет на самолет и… - Ром, я тут подумал, - перебил его Андрей, - может тебе не надо приезжать, я сам справлюсь, у тебя ведь отпуск, а тут я… - Поговори у меня еще, - нарочито резко оборвал Роман, не дослушав до конца, сбивчивую речь Жданова. – Все, до связи. Позвоню, как только узнаю время вылета. Отступление. Проснувшись утром и почувствовав прилив сил, толи от того, что хорошо выспался, толи от скорого, как ему думалось, свидания с Катей, толи от аппетитных запахов, доносившихся откуда-то снизу и напомнивших ему, что он больше суток ничего кроме спиртного в рот не брал, а скорее от всего сразу, Андрей, быстро принял душ, побрился и благоухающий свежестью и белоснежной рубашкой, легко сбежал по лестнице и, распахнув дверь в столовую, улыбнулся всем, даже Кире, широкой радушной улыбкой. - Всем привет и доброе утро. - Здравствуй сын, - поприветствовал его улыбающийся отец. - Доброе утро, дорогой, - притянула к себе и поцеловала мама. - Здравствуй, Андрей, - ласково ответила Кира. - Ну, чем кормить будете? В комнату вошла прислуга и Андрей, покосившись на незнакомого чужого человека, нахмурился. Настроение резко упало. Андрею барские замашки матери не нравились, но он в очередной раз стерпел, не желая огорчать ее. - Как хорошо, что мы снова все вместе и что Андрюшенька с нами, - радостно воскликнула Маргарита, с обожанием глядя на сына, после того как все церемонии были завершены и, подававшая еду, женщина вышла из комнаты. - А ты Паша волновался, правильно ли ты поступаешь с этой Пушкаревой. Андрей, с удовольствием голодного человека, набросившийся на пищу, встрепенулся. - Ты о чем мама? – он перевел непонимающий взгляд со смущенно замолчавшей матери на отца. Павел с осуждением взглянул на жену и поморщился, явно недовольный не ко времени, начатым ею разговором. - Мама имеет в виду, то, что я уволил Екатерину из Зималетто. - Посмотрел он, тем не менее, сыну прямо в глаза. - Как уволил, почему? - Ну, у меня не было оснований ее задерживать, - невозмутимо продолжил Павел. – Ты же знал, что я принял Пушкареву на работу как временного помощника, она со своей работой полностью справилась, так, что… Да и потом, создавшаяся ситуация, требовала скорейшего разрешения. - Какая ситуация? – похолодел Андрей. – Почему ты не посоветовался со мной? – ему еще каким-то образом, скорее из-за ощущения абсурдности всего происходящего, удавалось сдерживаться. - Мне казалось, Андрей, что ты на Совете дал нам всем ясно понять, какое решение ты принял. – Добил его отец. Андрей заметался взглядом по сидящим напротив его людям. - Андрюш, - заметив странное поведение, взяла его за руку Маргарита. – Не волнуйся, я поговорила с этой Пушкаревой, она, мне кажется, все поняла и больше не будет тебе докучать, ты ее больше не увидишь. – Радостно закончила Маргарита. - Не увижу? – Андрей, вдруг почувствовав резкую боль в глазах, сбросил очки, зажмурился и стал тереть веки и переносицу, пытаясь справиться с невыносимой болью, а когда, почувствовав облегчение, вновь открыл глаза, то от испуга, чуть не упал со стула. Вместо лиц сидящих рядом с ним людей, он увидел перед собой какие-то белые пятна без глаз - носы, рты, уши, волосы он видел, а глаз не было, как будто их замазали белой краской. Не в силах смотреть на эти страшные маски, он отвернулся и попал взглядом в зеркало, с ужасом увидев в нем такое же безглазое свое отражение. Почувствовав, что больше не может находиться в этой комнате и в этом дома, он вскочил и сделал шаг к выходу. - Андрей куда ты? - остановил его испуганный голос матери. - Зачем вы? – слова давались ему с трудом. - Зачем вы это сделали. Ведь она одна одинешенька на всем белом свете. У нее кроме меня никого нет. – Выкрикнул он отчаянно. – Что она обо мне теперь подумает? – добавил обреченным шепотом. - Почему одна? – снова вступил в разговор Павел. - У нее есть брат, я думаю, о ней есть, кому позаботиться. - Брат? Какой брат? – обернулся Андрей, вопросительно разглядывая вновь обретших свой нормальный вид родных. Маргарита и все это время молчавшая Кира, посмотрели на Павла. - Да, у нее есть младший брат, музыкант, кажется, – подтвердил свои слова Павел. – Наша фирма, даже помогла ему поехать на стажировку в Италию. Если бы сейчас в Лондоне случилось, не дай Бог, землетрясение, или Темза, выйдя из берегов, грозила бы залить их дом по самую крышу, Андрей не заметил бы опасности и не тронулся с места. Он был ошеломлен. В голове со скоростью света крутились слова: - «Брат… Италия… Кредит…» Он машинально сел на свой, только что оставленный, стул и обхватит голову руками замер в этой нелепой, трагической позе… - «Коля, Коленька, единственный мой, любимый».
Ответов - 4
Cплин: Глава 14. Здесь вам не равнина, здесь климат иной - Идут лавины одна за одной, И здесь за камнепадом ревет камнепад. И можно свернуть, обрыв обогнуть, Но мы выбираем трудный путь, Опасный, как военная тропа. Отвесные стены - а ну не зевай! Ты здесь на везение не уповай. В горах ненадежны ни камень, ни лед, ни скала. Надеемся только на крепость рук, На руки друга и вбитый крюк И молимся, чтобы страховка не подвела. Владимир Высоцкий - Не смешите мои ботинки, господин ученый. Андрей поглубже запахнул куртку, прикрыл глаза и, прислонившись спиной к мало пригодной для отдыха поверхности скального выступа, постарался поудобней устроиться на ночлег. - Андрей, ты же сам понимаешь, другого выхода нет. По горам, в такую погоду, да этот путь и здоровому, на двух ногах прогулкой не покажется, а куда я со сломанной? - Отстань от меня, Петь, дай отдохнуть, завтра трудный день, - раздраженно пробубнил Жданов, не открывая глаз. - Андрей, ну зачем тебе вместе со мной погибать? - Да не собираюсь я погибать, и тебе не дам, между прочим! – заорал Жданов. – А то, что ты предлагаешь просто смешно, неужели не понятно, что я тебя одного не брошу? Петр замолчал и только продолжал, насупившись исподлобья сердито поглядывать на Андрея. - Завтра костыли сделаю, и потопаем с тобой потихоньку, - примирительно улыбнулся Жданов. - Ну, по ровному месту я смогу на костылях, а вверх-то как? – видимо смирившись с тем, что Андрей ни за что не согласится оставить его и уйти один, вздохнул Петр. - А на спусках? - А там где не сможешь, я тебя на себе потащу, и все Петь, давай считать этот вопрос решенным. Андрей демонстративно отвернулся всем своим видом показывая, что дискуссия на эту тему закончена. - Там сразу за перевалом облаз, иксовая скала - тихо добавил Петр. - Сколько метров? – не открывая глаз и не поворачиваясь, поинтересовался Андрей. - Порядка ста пятидесяти. - Какая-нибудь страховка есть? - Я давно там не был, точно не могу сказать, стальной трос был натянут. Андрей развернулся и спокойно, как об обыденном, простом деле, ну, например, приготовлении ужина из консервов, поделился с Петром своими соображениями на этот счет. - Значит, нам нужно будет укрепить твою обвязку, только и всего, соорудим, что-то вроде люльки, буду тебя как мешок перетаскивать, - он весело сверкнул глазами, - хорошо, что ты не толстый. Отступление. Взволнованная рассказом Романа, Катя никак не могла прийти в себя. – «Почему он пошел в горы? И при чем здесь Сергей? И когда они успели познакомиться?» От невозможности разобраться в хитросплетениях происходящих событий, понять, что происходит, от панического страха за жизнь и здоровье Андрея, у нее страшно разболелась голова. - «Поскорее бы прилететь», - было сейчас ее единственным желанием. - Кать, - вывел ее из полузабытья тихий голос Романа, - можно я задам вопрос? Катерина молча, не открывая глаз, махнула головой. - А почему вы считаете, что Морозов может навредить Андрею? - Не знаю, - честно призналась Катя, - понимаете, Роман Дмитрич, - она развернулась к Малиновскому лицом, - этот человек…, он из моей прошлой жизни, Андрей познакомиться с ним ну ни как не мог, а уж иметь какие-то общие дела… Непонятно, все это… - Кать, - немного помолчав заговорил снова Роман, - вы не переживайте так, конечно во всем этом много неясного, но Андрей, он же очень разумный человек, уверяю вас он просто так, ни в какую авантюру не полезет, значит есть какая-то веская причина, которая объясняет его поступок, просто нам эта причина пока неизвестна, - сам не очень-то себе веря, постарался он успокоить Катерину. - Надеюсь, когда мы окажемся на месте, все так или иначе прояснится, - устало откинулась на спинку кресла Катя. Шок, вот то слово, которым можно охарактеризовать их состояние, после того, что случилось буквально через несколько минут. К ним подошел, судя по летной форме, член экипажа самолета, и тихо обратился к Кате. - Извините, вы жена Андрея Жданова? - Да, - испуганно встрепенулась Катерина, забыв удивиться и тому, как назвал ее летчик и его неожиданной осведомленности. - Екатерина Валерьевна, командир корабля и все мы, члены экипажа, восхищены мужеством вашего супруга. Передайте ему от нас огромную благодарность и пожелания крепкого здоровья и удачи, - взволнованно проговорил молодой человек, потом вдруг наклонился, взял в руки безвольную Катину ладонь, поцеловал ее и смущенно улыбнувшись, ушел. Глава 14. Продолжение. Легко было сказать, дотащу, а вот как это сделать? Андрей попытался сосчитать, а, сколько же собственно надо тащить? - «В Петьке килограммов 60-70 будет и снаряжения», - он быстро прикинул в уме, - «30-35 килограмм, и того сто кило чистого веса. Надорвешься, Жданов, и пары шагов не сделаешь». – Он улыбнулся, мысленно представив себе эту картину. – «Значит, будем носить по очереди, сначала Петьку, потом снаряжение. Эх, если бы не этот чертов облаз, будь он неладен… Так, не отвлекайся, Жданов, жалеть себя будешь потом, когда все закончится. Веревки, молоток, топор, блоки-ролики, зажимы, фирновый крюк, карабины, жумар…», - Андрей перечислял в уме все необходимое им, по его мнению, альпинистское снаряжение. «Нет ничего важнее мелочей», любил он повторять в горах слова знаменитого сыщика Шерлока Холмса, и это действительно было так, в горах, иногда какая-то мелочь могла спасти человека, а иногда стоила ему жизни. - «Наша задача на завтра, преодолеть два километра до вершины перевала», - продолжал размышлять Андрей, - «Так, хорошо, где-то одну треть подъем достаточно пологий и будем надеяться, что Петр, с моей помощью, конечно, сможет идти сам, а потом, ну потом придется попотеть, Андрей Палыч. На вершине ночлег, а на следующий день спуск, на веревках, там ничего непредвиденного, я думаю, не случится, спущу его аккуратненько, и охнуть не успеет, ну и облаз, это посложнее, и того за два дня - два с половиной километра. Прекрасно, месяца через три будем дома». Андрей очень хорошо понимал, что Петр прав и им в одиночку весь путь до конца не осилить, но и сдаваться, сидеть, сложа руки и ждать, когда придет помощь, Андрей не собирался. В других обстоятельствах еще можно было рискнуть и дожидаться спасения не предпринимая самим никаких усилий, ведь в том, что за ними придут, Андрей не сомневался ни минуты, но сейчас счет шел на часы, и любой лишний день, проведенный без квалифицированной медицинской помощи, грозил обернуться для Петра серьезными проблемами. Андрей надеялся, что, выйдя навстречу спасателям, а они с Сергеем, обговаривая единственно возможный вариант их возвращения, учли и такой случай, так вот, выйдя навстречу спасателям, они сэкономят время и пусть это будет всего несколько дней, но в данной ситуации каждый день мог стоить Петру не только ноги, но и жизни. Отступление. - Кать, ты что-нибудь поняла? – она увидела совсем близко лицо Романа с глазами по размеру и форме напомнившими ей чайные блюдца и невольно улыбнулась. - Нет, а ты? - спросила почему-то шепотом, совсем не удивляясь, что они опять и теперь кажется навсегда, перешли на ты. Роман молча покачал головой. - «Ну, Жданов, ну гигант, чего же он у них там такого натворил, что даже в воздухе о нем все всё знают?» Катя отвернулась к иллюминатору, сердце учащенно билось, волнуясь о любимом человеке, но улыбка, вдруг поселившаяся на ее лице, почему-то с него, с лица, уходить уже не хотела. - «Андрей жив, она чувствует это, и если ему нужна помощь, ему обязательно помогут. Она знает этих людей, она им верит. Они никогда не бросят человека в беде». Глава 14. Продолжение. Хорошо, что он догадался, часть снаряжения и НЗ заранее перетащить в безопасное место, как в воду глядел. Беда как ей и положено пришла внезапно. Сегодня ночью (опять ночью и чего ей, в смысле природе, по ночам не спится) они проснулись от ощутимых подземных толчков, последовавший за ними похожий на выдох исполинского животного звук, а потом нарастающий рев освободившейся из ледяного плена воды, сообщили им, что плотина прорвана, и огромное озеро стремительно уносится в долину. Андрей тут же передал в центр, оговоренный на такой случай сигнал тревоги, успел даже получить подтверждение, что его приняли и поняли, и в этот самый момент пол под ними с Петром накренился и поехал вниз, на них сверху посыпалось все, что до этого стояло на стеллажах или висело на стенах и потолке. Как-то ухитрившись в последний момент выскочить из сползающего по склону и на их глазах разрушающегося дома, они с облегчением вздохнули, но в этот момент Петр попал ногой в какую-то расщелину и Андрей даже среди шума и грохота разрушения услышал характерный хруст ломающейся кости. Отступление. Роман немножечко лукавил, делая вид, что он тоже в полном неведении. Обо всем происходящем он был осведомлен гораздо больше чем Катя. Начать с того, что уже после первого звонка Сергея Морозова, он знал, где и с какой целью находится его друг. Морозов рассказал ему, что Андрей добровольно вызвался помочь в сложной ситуации возникшей в крае и добавил, что Жданов просил ни в коем случае своих родных не волновать и подробностей о его «командировке» не рассказывать, и передать ему, Роману, дословно следующее: - «Сообщи моей жене и родителям, что со мной все в порядке, и я скоро вернусь». Роман сразу понял, кого имел в виду Андрей, называя своей женой, и поэтому совсем не удивился сейчас, когда летчик ее так назвал, он был крайне удивлен и сильно недоумевал, по другому поводу. Что же могло, меньше чем за сутки с момента его второго разговора с Морозовым, случиться, что Жданова теперь все считают героем и восхищаются им. - «Жданов, что ты еще натворил, а?» После достопамятного объяснения с Катей, когда она пришла в Зималетто, облегчив, таким образом, ему задачу найти и передать ей слова Андрея, Роман, не слишком доверяя женской логике и женским обморокам, и желая узнать последние новости, сам позвонил Морозову и сообщил, что они вместе с женой Андрея, Екатериной Пушкаревой, вылетают к ним в N. Сергей, как ему показалось, немного излишне взволнованно, ответил, что они очень рады и что обязательно будут их встречать в аэропорту, а о Жданове сообщил только, что: - «Андрей еще в горах». Кто «они», Роман так и не понял, но понял одно, что на момент их разговора обстановка в крае оставалась стабильной и неизменной. - «Что же за такой короткий срок могло произойти, что Жданова теперь все считают, чуть ли не национальным героем?». Глава 14. Продолжение. Перелом. Открытый. Крови было немного, а значит важные сосуды, слава Богу, не затронуты, но сама рана была ужасной. Андрей как мог и теми средствами, что у них оставались в наличие, обработал рану, перевязал, зафиксировал лодыжку с помощью самодельных шин, и, накормив Петра антибиотиками и обезболивающими, укрыв его и костер у которого оставил лежать, от дождя, тем, что нашел на развалинах их бывшего жилища, сам попытался, соорудить из подручных средств для них более надежное и теплое убежище. В конце концов, после пары часов ползания в почти полной темноте (хорошо, что в уцелевшем снаряжении отыскался карманный фонарь), ему удалось поставить палатку, натянуть над ней, что-то наподобие тента и перенести под него их импровизированный очаг, единственный теперь источник тепла и способ приготовления пищи, если таковой можно было назвать консервы, сухари и шоколад, которых у них к тому же было не так уж и много. В чем у них не было недостатка, так это в воде – ее было хоть отбавляй и сверху и снизу и даже на них, в смысле на одежде. Промокли они, особенно Андрей, как говорится до нитки, и с учетом того, что на календаре сейчас был март, и температура хоть и аномально высокая, но все равно стремящаяся к нулю, картина вырисовывалась аховая. Но все это не так беспокоило Андрея, как Петр и его нога. Ему было хорошо известно, что в таких случаях осложняющее течение раны начинается на 3-4 сутки после повреждения, и если Петра за это время не удастся доставить в больницу, то возможно заражение и… Отступление. Очаровательная улыбка стюардессы и ее сообщение, что прямо у трапа их ждет машина, ни Романа, ни Катю уже не удивили. Машина так машина, интересно, куда она их отвезет? Их действительно прямо у трапа встречал представительного вида мужчина, который, вежливо поинтересовавшись самочувствием после долгого перелета, крепко пожал им руки и, назвав обоих по имени отчеству, пригласил в поджидавший с открытыми дверцами автомобиль. Такая всеобщая осведомленность и такое радушие немного пугали Катю, но в тоже время вселяли надежду, что с Андреем ничего плохого не случилось и она очень скоро его увидит. Глава 14. Продолжение. Насильственные попытки заставить организм заснуть ни к чему не привели, видимо сказывались возбужденные нервы и волнение. Андрей, отчаявшись «поймать» сон, повернулся на другой бок, посмотрел на всполохи догорающего костра, протянул руку и бросил в него приготовленные заранее куски деревянной обшивки от их, еще несколько часов назад казавшегося таким уютным и надежным, дома. Вспыхнувшее с новой силой пламя осветило спавшего рядом Петра. Взлохмаченные волосы, побледневшее осунувшееся лицо, твердо сжатые губы и насупленные брови, он выглядел во сне хоть и сердитым, но совсем мальчишкой. - «Молодец», - подумал Андрей, - «настоящий мужик», - он вспомнил, как Петр терпел боль, не позволяя себе даже застонать, и только прикусывал губу и судорожно щурил глаза с расширенными от страданий зрачками. - «От тебя Жданов, только от тебя зависит его жизнь, и ты не имеешь права раскисать или бояться, и не имеешь права на ошибку. Ты должен продумать все до мелочей, шаг за шагом пройти в уме все потенциально опасные места, помня золотое правило альпиниста - прежде чем ступить на рискованный путь, всегда нелишне остановиться, оценить условия и наметить дальнейшие действия». Настраивая себя только на победу, он, тем не менее, хорошо осознавал, насколько опасна и непредсказуема дорога в горах, понимал, что любая оплошность, любое непредвиденное обстоятельство, могут свести на нет все его расчеты и привести к трагическим последствиям. Андрей сел и, достав из кармана записную книжку и ручку, стал что-то взволнованно записывать, наклонившись поближе к костру, потом вздохнул и аккуратно убрал блокнот поглубже в нагрудный карман, поближе к сердцу. - «Прости меня, Катенька, но даже о тебе, и именно о тебе я не имею права сейчас вспоминать. Я должен быть хладнокровным и расчетливым. А все эмоции мы оставим на потом, хорошо?». Поудобнее устроив голову на собственной руке, он стал педантично продумывать систему страховочной цепи. - «Грудная обвязка, сблокированная с беседкой и поясом…», - так, повторяя в уме способы альпинистских связок, приемы вязки узлов, закрепления веревки на точках страховки, Андрей не заметил, как уснул.
Cплин: Глава 15. Ветер ли старое имя развеял? Нет мне дороги в мой брошенный рай. Если увидеть пытаешься издали, Не разглядишь меня… Друг мой, прощай! Рабиндранат Тагор - Ну, что Петь, как ты? - Знаешь, вполне терпимо, я думал, будет хуже, мы ведь сегодня столько прошли. - Вот и хорошо, ты посиди пока, а я сейчас, передохну немного, и будем устраиваться с тобой на ночлег. Андрей, развязал и постелил на землю спальный мешок, помог Петру сесть и, аккуратно пристроив его сломанную ногу на рюкзак, вдруг обессилено опустился рядом на землю. - А ты сам-то как себя чувствуешь? - спросил Петр, внимательно всматриваясь в усталое, с прилипшими ко лбу волосами лицо, ставшего ему за эти дни близким другом, человека. – И чего ты на голую землю уселся, холодно, садись рядом со мной. - Не волнуйся, Петь, - попытался улыбнуться Андрей, - я сейчас встану. - «Я сейчас встану», - повторял он в уме как заклинание. - «Почему так холодно? Странно, рубашка от пота к спине прилипла, а меня трясет… Нужно встать, развести костер… Жданов, что ты уселся… Холодно и очень пить хочется… Я сейчас, я встану, не смотри на меня так, Петь… Я просто устал… Сегодня третий день… Сколько мы прошли?… Мало… Петька молодец, а я нет… Что со мной? Голова болит… Холодно… Неужели все напрасно? Нет, я сейчас встану, я не сдамся… А помнишь, Жданов, как Ромка орлу кричал: - «Врешь не возьмешь!». Ромка, Ромка… где ты сейчас? Не сметь, Жданов, слышишь, не сметь… Ты должен встать, ты за парня в ответе». Он медленно поднялся, пытаясь побороть дрожь в будто свинцом налитых ногах и странную, обволакивающую муть в голове. - «Вот так Жданов, теперь возьми топор и пойди и наруби дров», - отдал он сам себе четкий приказ, потом нагнулся, попытался за ручку вытащить топор из рюкзака, и, покачнувшись, чуть не упал. - Андрей! – вскрикнул Петр, заметив, как того сильно повело в сторону. - Ничего, ничего, - Жданов опять улыбнулся, пытаясь успокоить напарника. – Я просто немного устал. - Прошу тебя, Андрей, сядь, посиди, на тебе лица нет, - остановил его Петр, схватив за руку. - Сейчас, посижу, вот только дров нарублю, костер с тобой разведем и тогда посидим, отдохнем. Он аккуратно высвободил из руки Петра свое запястье, вытащил за рукоятку топор, выпрямился и направился к росшим в изобилии по склонам ущелья зарослям кустарника. Отступление. - «Андрей, Андрей мой, где ты, что с тобой?» Катя пыталась сосредоточиться и понять, что говорит Морозов, но получалось плохо, в раскалывающейся от боли голове все время набатом звучали одни и те же слова: НЕ ВЫШЛИ НА СВЯЗЬ! - «Пушкарева, возьми себя в руки», - стиснув зубы и сжав до боли, кулаки она пыталась справиться с леденящей сердце паникой. – «Сейчас не время, сейчас нужно быть сильной, соберись, Пушкарева, вспомни, чему учил тебе отец, от беды не бегут, ей смотрят в глаза». А в голове, не слушаясь никаких доводов, сотрясая глухими безжалостными ударами воспаленное сознание, продолжали звучать слова. НЕ ВЫШЛИ НА СВЯЗЬ… НЕ ВЫШЛИ НА СВЯЗЬ… НЕ ВЫШЛИ НА СВЯЗЬ… И не в силах больше бороться с охватившим ее отчаянием, подступившим к горлу комком невыносимой боли, она застонала, обхватив руками голову, опустила ее вниз, к коленям, вся сжалась, и вдруг сотрясаясь всем телом, некрасиво и как-то по-бабьи завыла от невыразимого ужаса и душевной муки. - Катя!! - Екатерина Валерьевна!! Бросились к ней с двух сторон Роман и Сергей. Роман подбежал, и присев около нее на корточки, попытался разнять сведенные в судороге руки. - Катя, Катенька, пожалуйста, посмотри на меня, - умолял он, заглядывая снизу ей в лицо. - Прошу тебя, Катя, поверь мне, все будет хорошо, прошу, поверь, - пытался он достучаться до ее помутившегося от горя сознания, а рядом, в двух шагах стоял с побелевшим как мел лицом застывший как изваяние Сергей и молча смотрел на нечеловеческие страдания любимой женщины. - Это я виноват, я! – вдруг закричал Морозов и своим криком остановил Катины безудержные рыдания. Она отпрянула от плеча Романа, к которому прильнула в порыве отчаяния и повернула к Сергею заплаканное лицо. - Я не должен был его отпускать туда, - взволнованно заходил по кабинету Морозов, - но я не хотел… Я думал, что это ненадолго, пока мы не найдем подходящую замену. – Он говорил будто бы с самим собой, при этом глядя куда-то мимо Кати и Романа. - Все говорили, что если, что и случиться, что маловероятно, то случиться только весной или даже летом, ведь тогда, давно, только через три месяца после аномальной оттепели сошел сель, а здесь так быстро, всего за три недели. – Он остановился, будто обо что-то споткнувшись, а потом медленно повернулся и посмотрел Кате в глаза. - Я во всем виноват, я не должен был его отпускать. - Все, хватит, - Катя решительно встала, утирая ладонями мокрое от слез, лицо. Она подошла к столу и склонилась над расстеленной на ней картой. - Потом будем выяснять, кто и в чем виноват. Сергей, что ты хотел нам рассказать о спасательной операции? Из рассказа Сергея они узнали, что сразу после схода селя было принято решение эвакуировать Андрея с Петром из зоны бедствия, по оговоренному с ними заранее маршруту, через Кадарский перевал. Предполагалось, что группа спасателей выйдет сегодня на рассвете и, поддерживая с ребятами связь, будет продвигаться им навстречу по единственной оставшейся, после разгула стихии дороге вдоль реки Сыгыкта. Потеря связи, внесла свои изменения в план действий спасателей, одна группа, как и намечалось ранее, вышла из поселка Орон и продвигается сейчас к Кодарскому перевалу по намеченному маршруту, но сегодня на совещании было решено создать вторую группу для спасения ребят. Дело в том, что накануне им свою помощь предложили военные, сейчас в N находится один вертолетчик, у него большой опыт полетов в горах, он воевал в Афганистане, служил на Кавказе, и он сам предложил попытаться посадить вертолет в долине реки Сыгыкта, есть там один участок, где ширина долины позволяет это сделать. Вылет назначен на завтрашнее утро, так как синоптики обещают прекращение дождей. - В спасательной группе, кроме вертолетчика, врач, два офицера добровольца и я, - закончил свой рассказ Сергей и положил на стол карандаш, которым показывал на карте место предполагаемой посадки вертолета. - Мало, - задумавшись, покачала головой Катерина, - Сергей и Роман вопросительно на нее посмотрели. - Сколько людей может взять на борт вертолет? – обратилась Катя к Морозову. - Отделение и еще снаряжение, это же военный вертолет, - не задумываясь, ответил Сергей. - Нужно еще как минимум одного мужчину, они ведь могут быть ранены, и тогда их нужно будет нести на носилках. Врача и летчика я исключаю, - добавила Катя. - Я полечу, - решительно заявил Роман, - у меня есть опыт хождения по горам и к тому же, - он улыбнулся, - я мужчина. - А я хотя и не мужчина, а женщина, - не среагировала на его шутку Катерина, но тоже полечу. - Кать, - Роман переводил взгляд с нее на Морозова, - это же горы. - Понятно горы, - ответила Катя, что-то внимательно изучая на карте. - Там без специальной подготовки нельзя. - Понятно нельзя, - как эхо вторила ему Катерина. - Сергей, ну скажите же ей, что это невозможно! – потеряв надежду договориться с Катериной, обратился Роман за помощью к Сергею, тот внимательно посмотрел сначала на него, а потом на Катю. - Кать, он что, не знает? Катерина, склонив голову на бок и прищурив глаза, отрицательно покачала головой. - Чего я не знаю? – раздраженно спросил Роман, - что вы переглядываетесь? - Катерина Валерьевна, - ответил ему Сергей, - известный в нашей области спортсмен. Она мастер спорта по альпинизму. Глава 15. Продолжение. После нескольких взмахов топором, стало жарко, Андрей почувствовал, как к лицу прилила кровь. - «Ну вот, Жданов», - в перерывах между хлесткими ударами, успевал подумать он, - «теперь… тебе жарко… Что это тебя, то в жар, то в холод бросает? А ведь ты болен, Жданов, у тебя лихорадка… ничего, ерунда, прорвемся, только вот Петру говорить ничего не стоит, чтоб не волновался». Он, порубив сучья на мелкие куски, уже намеривался собрать всю эту кучу и отнести к месту их предполагаемого ночлега, когда его остановил взволнованный голос Петра. - Андрей, смотри, люди! Жданов, замерев на одно мгновение, медленно обернулся и увидел, как из-за поворота появилась и направляется в их сторону группа людей в зеленой маскировочной одежде. Собранный хворост выпал из рук. Они, видимо тоже заметили их, остановились, а потом от группы отделился один человек и с громким криком: - «Андрей!», бросился бегом к нему. Она. - Смотрите! Вон они! Взволнованный голос Романа и в тоже мгновение она сама увидела стоящего вдалеке человека. - «Андрей!» - Ей не нужно было видеть его лицо, достаточно было увидеть его еле различимый на фоне скалы силуэт, чтобы она узнала и, побросав все, что было в руках, стремительно кинулась вперед, к нему, единственному, любимому, самому дорогому на земле человеку. - Андрей! – взлетел и звонким эхом рассыпался по ущелью женский крик. Он. - «Господи, этого не может быть, я брежу». К нему сорвав с головы косынку и размахивая ею, стремительно бежала женщина, самая желанная, самая любимая, самая прекрасная на свете женщина. - Андрей, Андрей, Андрей – неслось над ущельем и множилось эхом его имя. Ноги сами, сорвавшись с места, бросились бегом к ней на встречу. Катя! Катя! Катя! – как бешенное стучало сердце. Расстояние стремительно сокращалось. Ближе, ближе, ближе… И вот пойманной птицей, к нему прямо в руки, его счастье, его боль, его ЛЮБОВЬ. - Катя, - еще не веря, прижал к себе, тут же отстранился, всмотрелся в взволнованное лицо. – Катя! «Господи, да что же это происходит на свете, ведь я с ума сейчас сойду». – Ее лицо, ее руки, ее самые прекрасные и такие счастливые сейчас глаза. – Катя, «Как же я жил-то без тебя!». – «Поцеловать, скорей, один, два… сто тысяч раз… Почему вдруг стало так темно… куда все исчезло… Катя! Мне холодно… Ее руки… не отпускай меня…». Она. - «Господи, спасибо тебе, живой!» Руки сами ощупывали - живой, гладили, ласкали - живой. Прижаться к нему, услышать стук его сердца, ощутить его рядом совсем близко такого родного любимого, всмотреться в чуть-чуть сумасшедшие, кажется еще не верящие и такие счастливые сейчас глаза - Андрей, - задохнуться от его горячих поцелуев… Как музыку услышать свое произнесенное им имя. - «Что! Почему, так безвольно склонилась его голова? Почему вдруг таким тяжелым становится тело? Что с тобой, Андрей?» - Помогите!!! Отступление. Она сидела одна в номере гостиницы и смотрела телевизор. По местному каналу повторяли обращение к жителям губернатора области. - Дорогие земляки! Сегодняшняя ночь доказала нам, что если люди сплочены, если они вместе, то им не страшна никакая стихия. Сегодня ночью, страшный разрушительный сель, способный уничтожить все на своем пути, пронесся по районам области, но, благодаря мужеству и отваге наших людей, благодаря четким действиям всех служб, мы справились с жестокой и безжалостной стихией, и я с гордостью могу вам сообщить, что ни один, я повторяю, ни один человек не погиб. А ведь народная память сохранила для нас, страшные воспоминания о том, что случилось почти сто лет назад, когда такая же трагедия унесла жизни сотен людей и это в то время, когда и людей-то в тех местах было совсем немного, а что бы могло произойти сейчас, если бы не героические действия наших соотечественников? Дорогие мои земляки, я прошу вас, запомните имена тех, кому мы обязаны своей жизнью и здоровьем, запомните, чтобы на их примере учить наших детей и внуков, как нужно любить свою родину и как относится к своему профессиональному и человеческому долгу, это наш земляк, ученый, специалист по изучению ледников Петр Глебов и москвич, бизнесмен, спортсмен-альпинист – Андрей Жданов. Мы еще успеем выразить им свою благодарность, когда они вернуться, но я хочу, чтобы вы знали уже сейчас, сегодня, кому мы в первую очередь все обязаны, тем, что стихия не застала нас врасплох, конечно, разрушены сотни домов, погублены фермерские поля, затоплен рудно-добывающий комбинат, уничтожены дороги, линии электропередач, и много что еще потеряно, но это все поправимо. Главное мы живы и мы вместе, а значит, мы все преодолеем… Глава 15. Продолжение. Роман первым подбежал и помог Кате удержать на весу безвольное тело друга, следующим рядом оказался врач. - Опустите его на землю, - скомандовал он, - и отойдите все в сторону. Катерине, те несколько минут, что доктор колдовал над Андреем, приводя его в чувство, показались вечностью, наконец, Андрей открыл глаза. - Катя, - тихо позвал он, и сделал попытку приподняться. - Лежать, - рявкнул врач, удерживая его за плечо. – Здесь твоя Катя, куда она денется. Андрея положили на носилки и понесли, он был очень слаб, но узнал Романа, а Катю всю дорогу держал, не выпуская, за руку. Когда их вместе с Петром погрузили в вертолет и винтокрылая машина поднялась в воздух, Андрею стало опять хуже, он периодически терял сознание, бредил, и только продолжал крепко удерживать в своей руке Катину ладонь. Врач сосредоточенно хлопотал над ним, делая уколы, постоянно измеряя давление и вслушиваясь в работу сердца. - Куда, летим док? - обратился к нему Морозов, - в центр? - Нет, - покачал головой врач, - долго. Он быстро посмотрел на Катю, ее присутствие видимо его сильно раздражало. - Тогда к Жень Женичу? – тихо поинтересовался Сергей. - Да, - лаконично ответил врач. Время для нее остановилось, верее она его не чувствовала, лицо Андрея с которого она не сводила глаз и его рука, которую она не выпускала из своих ладоней, вот что существовало сейчас в ее безвременном мире. Она теряла сознание каждый раз, когда он закрывал глаза, и оживала, когда видела его взгляд, различала слабую улыбку на бескровном лице или чувствовала пожатие его руки. Зря доктор волновался, она не видела и не слышала сейчас никого, кроме Андрея. Когда Андрея забрали, буквально вырвав его из ее рук, она безвольно опустилась на какой-то стул, не понимая, где находится, не замечая, кто рядом с ней, машинально выполняя то, о чем ее просили, не в силах ни говорить, ни видеть, ни понимать, что происходит вокруг, вся, превратившаяся в ожидание. Через несколько минут к ней подошла медсестра и протянула маленькую книжечку. - Возьмите, - обратилась она к Кате, - врач сказал передать это вам. - Что это? – подняла на нее измученные глаза Катя. - Это было у него в кармане рубашки. Катя осторожно взяла в руки маленькую записную книжечку и открыла ее на странице, где была вложена авторучка. Только бы один раз, один только еще раз заглянуть в твои бездонные глаза, утонуть в их нежности, только бы на секунду коснуться губами твоего лица, на мгновение сжать тебя в своих объятьях. Я люблю тебя, Катя.
Cплин: Глава 16. Настанет день и час, Любовь к тебе придет, Зови иль не зови. Где встретишь ты ее, Не знаешь наперед, Темны пути любви! Не слышен ее шаг, Не ведомы черты, Таинственен язык. Но вот пришла любовь, Ее узнаешь ты, Узнаешь в тот же миг! М. Донской - Любишь? – шепнул ей на ухо Андрей. - Люблю, – улыбнулась она, теснее прижимаясь к нему. - И я тебя люблю, Кать, очень, очень люблю. Они сидели, обнявшись в маленьком зимнем саду. Андрею только недавно разрешили вставать и они с Катей теперь «гуляли» по больнице. От палаты по коридору с остановкой и отдыхом в небольшом холле, любовно заставленном медперсоналом разнообразными растениями, и обратно к палате. Катя, когда они шли, поддерживала Андрея за талию, а он опирался на ее плечо и время от времени нагибался и пытался украдкой поцеловать, а Катя смущенно отстранялась, всякий раз говорила укоризненно: - «Андрей!» и делала круглые глаза, чем смешила его невероятно. Честно говоря, необходимости в том, чтобы Катя его поддерживала, не было никакой, но ему нравилось чувствовать себя рядом с ней эдаким раненым героем, нравилось ощущать ее руку на своем теле и вообще ему все нравилось, кроме одного, непонятного для него упорства любимой в одном очень важном деле. - «Так значит, Катерина Валерьевна, осторожничаем. Ну-ну, поживем, увидим, кто кого переупрямит я, знаете, тоже сдаваться, не намерен». Во время его болезни, Катя всегда была рядом, и он даже в самые тяжелые дни, когда ему действительно было очень плохо, чувствовал себя счастливым. Насколько сильно он был болен, Андрей поначалу не осознавал, и очень удивился, когда однажды увидел рядом со своей постелью мать и отца. Обрадовался, а потом сразу разволновался: - «Как они с Катей? Не обидят ли?», но, заметив, как ласково отец обращается к Кате, как она хлопочет около матери, и та благодарит ее и называет Катюшей, успокоился: - «Все будет хорошо!». Две недели близкие люди не отходили от него ни на шаг, делали все, что было необходимо, помогая врачам и медсестрам: дежурили около его постели, следили за капельницами, поили, кормили с ложки, когда он смог есть сам, и Андрей, в каком бы состоянии не находился, всегда чувствовал, что они рядом: мама, отец, Роман, а главное Катя. Ведь стоило ему ощутить прикосновение ее руки, как сразу проходила боль, исчезал мучительный жар, становилось легче дышать, а на душе воцарялись покой и тихая радость. Ему было так хорошо в объятии ласковых Катиных рук, что он был готов вот так рядом с ней провести в забытьи хоть целую вечность. Роман потом шутил, что голова Андрея пролежала на коленях Кати больше времени, чем на подушке и что, главврач местной больницы придумал очень оригинальный способ практического использования родственников и друзей в деле излечения своих пациентов. Когда Андрей стал поправляться, они оба и он и Катя заметили, что их отношения изменились. Трудно сказать, что послужило тому причиной – мучительная для них обоих разлука, или его болезнь, и ее искреннее желание помочь и облегчить его страдания, но они за это время стали как-то ближе, роднее, и настолько ближе и роднее, что порой казалось, что они превращаются в одного человека, так глубоко они чувствовали и понимали друг друга. Это ощущение их взаимного соединения было очень необычным и таким удивительным, что иногда в разговоре они вдруг замолкали на полуслове и долго молча смотрели друг другу в глаза, будто спрашивая: - «Как ты? Каково тебе быть со мной единым целым?» Отступление. - «Какие люди, нет, это же надо какие удивительные люди!» Роман летел на самолете в Москву. Андрей с Катей еще на несколько дней задержались в N, а он, вместе с родителями Андрея, возвращался домой. - «Нет, это же надо, я уже и не надеялся, а ОН смог, действительно чудо-доктор». Когда вертолет, в котором они везли бесчувственного Андрея и того парня, со сломанной ногой, Петра, которого Андрей тащил на себе три дня, приземлился на поляне перед небольшой поселковой больницей, навстречу им выбежали несколько человек и в их числе огромный, не менее двух метров роста, бородатый мужик, в белом халате с закатанными рукавами на мощных волосатых руках и в одетом поверх халата клеенчатом фартуке с подозрительной надписью МЯСО. Роман, ошалело, рассматривая этого богатыря, подумал тогда: - «Карабас Барабас какой-то или людоед», а оказалось - его спаситель и друг, перед которым он теперь всю жизнь в неоплатном долгу. Малиновский нарочно поерзал в кресле, прислушиваясь к реакции спины. - «Не болит! Совсем, вот ну ни капельки не болит! Волшебник, а не врач, ведь если бы не он…» - Роман улыбнулся, вспоминая, как начиналось их знакомство. Он сидел в коридоре рядом с палатой, где лежал Андрей и главврач больницы Евгений Евгеньевич Соколов (доктор Жень Женич, как все любовно называли его за глаза) проходя мимо, вдруг резко остановился, повернулся к нему, а потом, как-то странно пожевав губами, произнес могучим, как и весь он сам, голосом. - Ну, что, молодой человек, с друзьями вашими все теперь будет в порядке, пора мне вами заняться. - Зачем? – испуганно сжался Роман, панически боявшийся всех без исключения медиков, даже провизоров и фармацевтов в аптеках. - А затем. Спина-то у нас болит? – наклонившись ближе к его лицу, подмигнул доктор-людоед. - «Кудесник», - с благодарностью думал о нем Роман, - «да и все они…», - он вспомнил Елену Васильевну, старшую медсестру у которой все это время жил дома и которая заботилась о нем как о родном сыне, других медсестер, врачей, нянечек. Улыбнулся, вспомнив, как персонал больницы, узнав, что они с Андреем любят домашние пироги, просто завалил их своими кулинарными шедеврами. Каких пирогов они только не попробовали и с брусникой, и с морошкой, и с грибами, и даже с женьшенем и с байкальским омулем. Эти воспоминания о замечательных, добрых и отзывчивых людях, так растрогали Романа, что он, подозрительно шмыгнув носом, отвернулся к окну. - «В следующем году в отпуск обязательно к ним поеду». Глава 16. Продолжение. - Кать, а Кать, - Андрей беспокойно заворочался в постели, бросая на Катерину самые выразительные из своего «боевого» арсенала взгляды, способные разжалобить, кажется, даже стены. - Андрей угомонись, - Катя делала вид, что не замечает его «страданий» и что-то сосредоточенно искала на столе и в тумбочке. - Ну один поцелуй, Кать, ну маааленький, невинный, в щечку, - Андрей показал с помощью пальцев, каким совсем крошечным будет этот поцелуй. - Знаю я, какие у тебя невинные поцелуи, - не сдавалась Катерина. Андрей быстро шел на поправку, и его ласки с каждым днем становились все горячее и горячее, да и ей самой противостоять его натиску становилось все труднее, но, помня о рекомендациях врачей - больного ни в коем случае не волновать, она, сколько могла, стойко держала оборону, категорически отказываясь спать с ним в одной постели и целоваться. - Ну, я так не играю, - Андрей откинулся на подушку и с видом театрального трагика уставился в потолок. - Ты же сама говорила, что теперь во всем будешь меня слушаться, - не дождавшись реакции, сделал он еще одну попытку добиться ее благосклонности. - Когда это я тебе такое говорила? – искренне удивилась Катя. - А это когда я без сознания был. - Интересно, а как это ты без сознания и ухитрился все услышать? - Ну, я не совсем без сознания был и не всегда, - «засмущался» Андрей, отводя глаза в сторону. Катерина, потеряв от возмущения осторожность и бдительность, подошла совсем близко к его постели. - Претворялся? - попыталась она заглянуть в искрящиеся подозрительным весельем бесстыжие глаза. - Совсем немножко, Катюш. Одно ловкое движение и Катерина, успев только коротко вскрикнуть, оказалась в горизонтальном положении и прижатой сильными руками к разгоряченному мужскому телу. - Попалась, - довольно прошептал Андрей. Отступление. Роман повернул голову и внимательно посмотрел на сидевших рядом, через проход, и дремавших Павла и Маргариту. - «Какой у них усталый и замученный вид», - огорченно заметил он. – «Да, Андрюха, потрепал ты всем нервы». Когда, буквально на следующий день, после его звонка в Москву, он увидел влетающую в больничный коридор Маргариту, то грешным делом подумал: - «Все, сейчас всех поубивает», а она, заметив его, подбежала и тихо, почти шепотом спросила побелевшими и трясущимися губами: - «Где он, Рома? Что с ним?» и вдруг обессилено упала рядом на стул, как приговора ожидая его ответа и умоляя глазами о помиловании. Роман в эту минуту дал себе зарок – никогда больше не огорчать мать. Потом, когда угроза для жизни Андрея исчезла, и он стал поправляться, Маргарита, конечно, проявила свой необузданный и деспотичный характер, от которого доставалось всем и ему и Павлу и медперсоналу больницы, и в первую очередь самому Андрею, всем, кроме, что удивительно, Кати, к ней, как Роман успел заметить, Маргарита испытывала просто какое-то благоговейное чувство, и авторитет Катерины в ее глазах был непререкаем. Роман вспомнил, как однажды, он, войдя к Андрею в палату, стал невольным свидетелем незабываемой и очень напомнившей ему один известный кинофильм сцены. - Андрюшенька, деточка моя, ну съешь хоть ложечку, - уговаривала Маргарита упирающегося сына. - Не буду, ма, я терпеть не могу кашу, ты меня ею в детстве перекормила, - упрямо отворачивался тот от предлагаемой ложки. - Катя, - обратилась Марго за помощью, к только что вошедшей, и видимо ходившей куда-то по делам Катерине, - скажи же ему, что нужно есть овсянку, это самая полезная еда. - Андрей, - повела бровью Катерина, и Роман чуть не подавился, стараясь не засмеяться, и не обидеть своей несдержанностью друга, когда увидел как Жданов, тут же послушно открыл рот и как большой, но очень недовольный цыпленок, под воркующие уговоры матери: – «Ну вот и хорошо, вот и хорошо, мой дорогой», - стал, давясь, глотать ненавистную кашу. - «Да, пути Господни неисповедимы. Вот случилась беда, и, казалось, еще вчера бывшие врагами люди, вдруг стали близкими и родными, жалко только, что для этого им пришлось пережить столько горя». Глава 16. Продолжение. - «Уснул», - Катя с материнской нежностью вглядывалась в знакомое до самой маленькой черточки и такое любимое лицо. Осторожно убрала, стараясь не потревожить, волосы со лба, смахнула с виска выступившие росинки пота. – «Сумасшедший», - она повернулась на спину, закрыла глаза и радостно вздохнула от восхитительного ощущения той особенной легкости и неги, какие всегда испытывала после продолжительного и бурного оргазма. Уступив сейчас желанию Андрея, она, думая только о нем, и беспокоясь только о его самочувствии, не ждала для себя никаких подобных ощущений, и поэтому, поняв в какой-то момент, что Андрей не собирается делать себе поблажек, успела и очень удивиться и страшно испугаться за него, но уже в следующее мгновение, потеряв голову от его восхитительных и таких долгожданных ласк, полностью отдалась на волю своих чувств и желаний Андрея. - «Родной мой, ласковый, устал, ведь слабый еще совсем», - она повернула голову, разглядывая изможденное, и в тоже время какое-то светлое лицо Андрея, опять закрыла глаза, воскрешая в памяти мгновение, когда после ее удовлетворенного выдоха, он глухо застонал и упал, обессилено рядом с ней, а потом уткнулся лицом ей в шею, обнял дрожащей рукой и зашептал. - Люблю, люблю … Катя обвела глазами серо-белые стены и скромную обстановку больничной палаты. Тогда, в тот памятный день, когда Андрея привезли сюда и она, обмирая от страха и плохо ориентируясь в том, что происходит вокруг, сидела в коридоре и напряженно ждала хоть каких-то известий о нем, ей передали записную книжку с мистически-роковой, как ей показалось, записью о его последнем желании. В тот момент от обморока или еще чего-то более страшного ее спас доктор Жень Женич. Он подошел, молча посмотрел ей в глаза, хмыкнул что-то неразборчиво-похожее на «ох уж эта молодежь» и произнес громко и четко: - «Все будет хорошо», потом взял ее за руку и отвел сюда в палату, где лежал Андрей. - Устраивайтесь Катя, здесь есть все необходимое, я распорядился поставить вторую кровать, - перед тем как открыть дверь и впустить ее внутрь, объяснил ей доктор. – Только, чур, никаких слез и во всем слушаться медсестер и врачей, договорились, Кать? - Спасибо, спасибо вам доктор, - не веря своим ушам, лепетала она, прижимая к груди дневник Андрея, и не отрывая встревоженного взгляда от белой больничной двери. - Не за что. Это мой оригинальный метод лечения, - доктор лукаво улыбнулся, пряча улыбку в пышных усах, – потакать всем капризам и желаниям больных, а ваш супруг всех нас уже успел до слез разжалобить просьбами вас увидеть. Вот так, с того самого дня, они и прожили вместе с Андреем в этой комнате почти целый месяц. Отступление. Маргарита уснула, и Павел, приобняв ее и, прижавшись к ее голове щекой, закрыл глаза и попытался разобраться в потоке ощущений и мыслей будораживших его. Все в его жизни изменилось в последние несколько месяцев. Их, с виду такой прочный и неуязвимым мир, который они с Марго так самоотверженно строили все эти годы, вдруг пошатнулся и начал разваливаться на их глазах. Из-под его, казавшегося таким незыблемым фундамента, одна за другой стали «вылетать» опоры-принципы на которых он стоял: деньги, экономическая свобода – главная цель к которой нужно стремиться; положение, принадлежность к кругу избранных - основа жизненного успеха; и, наконец, разумная выгода – принцип принятия всех жизненно важных решений, так еще недавно считал они с Маргаритой, определяя для себя формулу счастья и благополучия, а оказалось, что все это и ломаного гроша не стоит, перед угрозой жизни и здоровью любимого человека, оказалось, что главное для них с Марго, это видеть радость в глазах сына, слышать его ласковое «ма, па», а все остальное не имеет никакого значения. - «Сын. Когда-нибудь, я обязательно скажу тебе, как я горжусь тобой, скажу, что ты и президент толковый и мужик настоящий, и, что если и смог я сделать в жизни что-то хорошее, так это воспитать такого сына как ты». Глава 16. Продолжение. - Кать, а у тебя и семитысячники есть? - Что? – не сразу поняла его вопрос Катерина. Сегодня был их последний день в N. Завтра, рано утром, они улетали домой в Москву и Катя, упросив Андрея не мешать ей, полностью сосредоточилась на укладывании вещей. - А, да, есть, - улыбнулась она, поняв, что Андрей имеет в виду горы. - А почему ты мне не рассказала, что альпинизмом занималась? – продолжал допытываться Андрей. - Не успела. Она сразу заметила, как сбежала с его лица улыбка, а в глазах появилась какая-то горчинка. - А потом, я не умею хвастаться, - быстро переменила она тему разговора, не желая, чтобы любимый переживал вновь чувство вины и грустил. - Это что, намек, на то, что я хвастун, что ли? – приподнялся и сел на диване Андрей, до этого удобно лежавший на животе, подперев руками подбородок, и наблюдавший как Катя ходит по гостиничному номеру и собирает в сумки их вещи. - Ну почему намек, - безапелляционно заявила Катя, - самый настоящий хвастун и есть. - Я!? – изумился Андрей, вскочив на ноги. - Ты самый, - не унималась Катерина, как ни в чем не бывало, продолжая заниматься сборами. - И когда это я хвастался? - А вчера, на приеме у губернатора, кто расхвастался? Кто, на пару с Петром, врал про то, какие вы великие подвиги альпинизма совершали? – остановилась она напротив Андрея. - Во-первых, ничего я не врал, - набычился Андрей, - во-вторых, прием был, если вы запамятовали, Екатерина Валерьевна, в нашу с Петькой честь, а в-третьих, - он демонстративно сел на стул, повернувшись к ней спиной, - меня, между прочим, все вчера героем называли, а для некоторых, я только хвастун. - И для меня герой, конечно, герой, - она подошла и положила ему сзади на плечи руки, - мой любимый герой, - поцеловала несколько раз в шею над воротником рубашки, а потом, вдруг обняла, судорожно прижалась к его спине и замерла. - Кать, ты чего? – Андрей, почувствовав, как изменилось настроение любимой женщины, повернулся и, потянув за руку, посадил ее к себе на колени, - ты обиделась? - Нет, что ты, - она положила голову ему на плечо, обвила руками шею, - просто, когда ты вчера рассказывал, как вы с Петром со скалы спускались, как облаз преодолевали, я так зримо представила себе все это, что чуть с ума от страха не сошла. - Кать, прости меня, - он крепче прижал ее к себе, - прости, я действительно хвастун и дурак. - Конечно дурак, - согласилась она, улыбнувшись, - раз так далеко убежал от меня, - потянулась и поцеловала Андрея легонечко в губы, а потом стала гладить его лицо ладонями и напряженно, до слез вглядываться в бездонные как омуты глаза, - мне без тебя так плохо было. Они долго молча сидели, сжимая друг друга в объятьях и тихо радуясь, что наконец-то они вместе, что не нужно бояться, не нужно страдать от неизвестности, что можно вот так, просто касаясь друг друга кожей, ощущая теплое дыхание, чувствуя биение сердца, испытывать огромное, несравнимое ни с чем счастье. - Помнишь, Кать, как ты, рассказывала мне о своей родине? – прервал их молчание Андрей. - Когда-нибудь мы с тобой обязательно пройдем вместе по Чарской котловине, увидим знаменитые Чарские Пески, величественный Удокан, поднимемся на высшую точку Забайкалья хребет Кодар. Ты знаешь, я ведь уже никогда не смогу забыть ни этот удивительный край, ни всех тех с кем свела меня здесь судьба, ведь во многом благодаря им, я понял главное - для чего я живу, чего вообще стою, понял, как сильно я тебя люблю. Эпилог. 4 декабря 2006 года. - Вот удивляюсь я тебе, Андрюха, сколько вы с Катей вместе? Уже год? И женаты, уже почти полгода, а у тебя, до сих пор, как только ты вспоминаешь о своей благоверной, так сразу на лице появляется выражение этакого блаженного идиота. Андрей, ехавший в автомобиле Романа в качестве пассажира и, до этого момента, задумчиво улыбавшийся каким-то своим мыслям, резко развернулся и замахнулся на Малиновского кулаком. - Спокойно, Склифосовский - быстро отстранился от него Роман, - я за рулем. Андрей опустил занесенную для удара руку и вполне миролюбиво спросил. - Что ты ко мне пристал, Ромка? Мое лицо, что хочу, то на нем и выражаю, - а потом, улыбнувшись, добавил, - вот сам влюбишься, посмотрю я тогда, какое у тебя лицо будет. - Тьфу, на тебя, - тут же среагировал Малиновский, - я надеюсь, это еще не скоро случится, меня твой пример, что-то не воодушевляет. Андрей скосил на друга лукавые глаза. - Поживем, увидим, Малина, скоро или нет. Роман под мудрым взглядом друга зябко поежился и сразу замолчал, делая вид, что внимательно наблюдает за дорогой. Умудренный житейским опытом Жданов, его крайне смущал. - «А может Андрей и прав, может и мое счастье где-то совсем рядом». Роман попытался представить себя семейным человеком, степенным, уравновешенным, полностью погруженным в домашние проблемы… - Ром, - прервал его лирические размышления, коснувшись плеча, Андрей, - останови здесь, я немного пройдусь пешком. - Да давай я тебе до дома довезу, тут ведь совсем немного осталось? - Не надо, Катя позвонила, она задерживается, так что я пройдусь, совмещу приятное с полезным и ее встречу и воздухом свежим подышу, – заканчивал Андрей свою речь, уже выбираясь из автомобиля. - Пока, Ром. - До завтра, - кивнул ему Роман. Погода была замечательная, безветренная, тихая, легкий мороз приятно холодил лицо, правда снег, как год назад, не шел, но он выпал накануне и сейчас опрятным белым ковром украшал землю, кусты и деревья, придавая городу сказочный и немного таинственный вид. Андрей медленно шел по заснеженной аллее городского сквера и вспоминал, как год назад в этот самый день они возвращались с Катей из консерватории и вот здесь, на этой снежной полянке он впервые ее поцеловал. - «Так, интересно, а это что такое?» - Он прибавил шагу и быстро подошел к одиноко сидевшей на скамейке женщине. - И давно ты здесь? - Андрюша! – подняла на него удивленное лицо, Катерина. - Как ты здесь оказался? – она встала и прямехонько угодила в его объятья. - Ну, со мной-то все понятно, а вот как ты очутилась на этой скамейке? Ты же хотела к подруге в гости заехать? - Да я и была у подруги, а потом Юльке срочно уехать надо было, а я, - она заворочалась, поудобнее устраиваясь в кольце его рук, - вот решила погулять, пока тебя дома нет. - Понятно, - закивал головой Андрей, давно переставший удивляться совпадениям в их жизни. - Да, Колька звонил, привет тебе передавал, - вдруг вспомнила Катерина. - Ну и как у них дела, ты рассказала ему о нас? – Андрей наклонился и с улыбкой посмотрел в лицо жены. Катя в ответ тоже ему улыбнулась и закивала головой. - Ну, и как они новость восприняли? - Ну, Колька как всегда зашумел, тетушки, как всегда расплакались, они очень переживают… - Конечно, Кать, правильно тетушки переживают, это же такой сложный период в жизни женщины, - взволнованно перебил ее Андрей. - Так они не за меня, они за тебя, - Катя ткнула мужа в грудь пальцем, - переживают. - Как это? – опешил Андрей. - Ну, как, - Катя, стараясь сохранить на лице серьезность, попыталась передать то, что ей говорили тетушки. – Ах, Андре, это же такой стресс для мужчин, а он только недавно оправился после болезни, - она радостно засмеялась, - велено передать тебе, что бы ты не волновался и берег себя, ну и заодно меня. - Хорошо, Кать, обещаю, буду беречь нас всех троих, - Андрей ласково провел рукой по Катиному животу, - ну а бабушка Ольга, она-то что? - Бабушка сказала, что теперь все ее желания исполнились, и она может спокойно умереть, конечно, только после того, как дождется рождения правнука, а потом подумала и решила, что, пожалуй, еще немного поживет, потому, что кто же, если не она, сможет дать ребенку правильное воспитание, о котором в России все уже давно забыли. Они понимающе переглянулись, засмеялись, а потом Андрей наклонился и как тогда, в тот незабываемый день, крепко и уверенно поцеловал жену. - Андрей, смотри, - кивнула куда-то ему за спину, Катерина, когда их долгий поцелуй закончился. Он обернулся и увидел, как по их снежной полянке, аккуратно топая, обутыми в валенки, ножками, идет забавный малыш, как он поворачивается и смотрит на оставленные, на снегу следы, а потом нагибается и начинает ручками сгребать липкий, подтаявший снег… А еще говорят, что на свете чудес не бывает. КОНЕЦ.
Ангел: Cплин Огромное спасибо
полная версия страницы